Наталия Терентьева - Лошадь на крыше
На огромной тарелке, которую принес Соньке маленький кореец, посреди сверкающей, переливающейся массы разноцветного желе, стекала, подрагивая, как будто живая, струйка ароматной розовой подливки. Сонька сосредоточенно съела всю чудовищную порцию, облизнулась и потребовала еще. Я расплатилась с услужливым корейцем и потащила доченьку вон, пока у меня еще оставались деньги на такси до бабушки.
У бабушки Сонька почему-то наврала ей, что мы ели моллюсков и черепаху и что от этого у нее дико болит живот. Поэтому ей надо срочно, не дожидаясь обеда, попить чаю, желательно с пирожными и вареньем.
Сонька ест, как Вадик, а остается стройной, как я. Хорошо бы у нее так было всю жизнь. Съела полкило мороженого и, улыбнувшись, легко влезла в брючки сорок четвертого размера. У меня так не получается. Если я, в счастливые моменты своей жизни, начинаю много есть, я тут же поправляюсь. Но потом приходят несчастные моменты, и я ничего не ем неделями. Если бы не Сонька, я бы и не готовила, и в супермаркеты не ходила. Когда несколько лет назад ушел Вадик, я похудела на два размера…
Домой мы вернулись только к вечеру. По телевизору сладко кричала реклама — был как раз перерыв между таймами. Вадик спал в пижамных штанах и моем старом растянувшемся свитере с разноцветными бабочками, прижавшись щекой к телефонной трубке, из которой неслись короткие гудки. Рядом с пустой — к счастью, единственной — бутылкой из-под пива лежала наша записочка, на которой аккуратным Вадикиным почерком было написано: «557-13-38. Рита (блонд.)» Значит, есть еще и Рита «брюн.» Или «рыж.» Ну и ладно! Я выбросила бутылку, выключила телевизор, потом, подумав, выбросила и записку тоже.
* * *И однажды Вадик пропал. Не то чтобы мы поругались и он ушел или что-то в этом роде. А пропал, исчез, как будто его и не было никогда. Сначала я заметила, что в ванной перестали появляться клочки плотной мыльной пены с кусочками толстых черных волос в ней. Исчез характерный запах яблочного дезодоранта в туалете… Куда-то подевалась с кухни его любимая чашка с Каем и Гердой, которые сидят на олене и смотрят на чертог Снежной Королевы, и еще не знают, что их ждет впереди. Вадик, думая о своем, всегда задумчиво ковырял крохотную фигурку Кая в синей шапочке с помпоном, и с годами отковырял и помпон, и всю голову маленького храброго Кая, не побоявшегося отпихнуть глупышку Герду, сесть в сани к незнакомой прекрасной даме и уехать с ней неведомо куда…
Дня через два я поинтересовалась у Соньки:
— Сонь, а папа ничего не говорил, куда он делся?
Она равнодушно пожала плечами и, ничего не ответив, уселась за компьютер. Я услышала, как с ней весело поздоровалась бабка Ёжка: «Привет, давненько тебя не было, умненькая девочка!» и зачавкали лягушки, которых нужно было сосчитать.
— Привет-привет! — очень бодро ответила Сонька и защелкала мышью. Я подошла к ней, обняла и тихо спросила:
— Сонька, где же наш папа?
Сонька долго считала лягушек, прятавшихся в болотной траве, а потом все-таки спросила:
— А кто это?
Я расстроилась и всплакнула. Из-за Вадикиной подлости, из-за бедной Соньки, не виноватой в своей черствости.
Еще когда она была совсем маленькой, я однажды дала зарок не орать на нее ни при каких обстоятельствах и никак не обзывать. А зареклась я на собственные зубы, пообещав себе остаться вообще без них, если буду из-за своей не очень счастливой женской судьбы орать на беззащитную девочку, которая не просила меня ее рожать и ни в чем вообще не виновата — ни в моей любви к ее папе, ни в его равнодушии ко мне. И надо признаться, этот страшноватый и глупый зарок часто помогал мне, когда Сонька доводила меня до белого каления, и мне очень хотелось сказать ей, что она уродка и идиотка и ужасно похожа всем этим на своего сбежавшегося папашу. Однажды я охнула, обнаружив, сколько пломб я сделала за последние полгода…
А сейчас мне казалось, что все-таки, когда девочка так похожа на папу, нужно, чтобы она папу своего любила или хотя бы знала. Нужно. Наверное… Найдется теперь Вадик или нет, но я хотела разобраться во всей этой загадочной истории.
Не дожидаясь воскресенья, я повела Соньку в «Светлячки». Не скрою, что была у меня где-то глубоко внутри надежда, что на месте «Светлячков» мы вдруг все-таки обнаружим таинственный салон с забавной толстенькой хозяйкой и странной картиной на стене. Но ничего более таинственного, чем то же самое желе с розовой подливкой и молчаливый улыбающийся кореец, который, скорей всего, был и не корейцем, а каким-нибудь российским удмуртом, мы не обнаружили.
Сонька тем не менее была довольна. Быстро съела объемный десерт с зефирами и малиной и стала с тоской смотреть на вертящуюся витрину с аппетитными пирожными.
— Сонь, ты не наелась? — спросила я.
— Наелась, — вздохнула она, глядя на меня несчастными глазами.
Но тут неожиданно подошел кореец и преподнес ей в качестве комплимента от кафе маленький пряник — розовую змейку с белыми бантиками из марципана на голове и на хвосте. И Сонька успокоилась и улыбнулась, облизывая глазурь со змейки. Я же, разочарованная, решила дотратить оставшиеся в кошельке деньги любимым способом — доехать до дома на «такси», то есть поймать машину, причем желательно поприличнее. Тем более я помнила, что пятидесяти рублей здесь хватает с головой. Я проверила, остался ли у меня этот неразменный полтинник, и подняла руку.
В первой остановившейся машине было сильно накурено, во второй водитель совсем плохо говорил по-русски, и от этого его лаконичные вопросы «Куда? Сколько?» казались грубыми и угрожающими. Третий сразу категорично объявил: «Сто!» Я уже решила дойти до дома пешком и взяла за плечо Соньку, стоявшую рядом со мной на бортике дороги. И тут ехавшая с приличной скоростью темно-синяя иномарка резко затормозила около нас. Водитель приветливо улыбнулся, услышав адрес. И жестом пригласил нас садиться. Я на всякий случай, чтобы у дома не вышло несуразицы, пояснила: «Пятьдесят рублей». Мужчина кивнул, снова улыбнувшись.
Когда мы тронулись, он для начала похвалил Сонькину модную шапку с рожками. Соня, которая сама как-то выбирала эту шапку в магазине, сразу же зарделась от удовольствия и пустилась с ним в разговоры. Через несколько минут водитель вдруг приостановил машину у тротуара и обернулся ко мне. Я в это время как раз делала страшные глаза Соньке, чтобы она замолчала наконец и перестала кокетничать с незнакомым дядей, который всего лишь навсего за деньги подвозит нас домой.
— Разрешите представиться… — все так же приветливо начал он.
— Еще скажите, что вы подполковник ФСБ… — от растерянности ответила я, не дав ему договорить.
После известной смешной песни Пугачевой мне стыдно признаться, что мне тоже нравятся настоящие полковники, хотя, к сожалению, только .заочно.
А сказала я так, потому что уже успела рассмотреть и чудесный салон небольшого, но новенького «форда», и самого «подполковника» — коротко стриженного, чуть седеющего, ужасно симпатичного и, главное, действительно похожего на мужчину моей мечты, который однажды возьмет и увезет нас с Сонькой в прекрасную светлую жизнь… Или хотя бы из нашей крохотной однокомнатной «распашонки» с сидячей ванной. И Сонька будет ложиться спать в тишине на свою кровать, а не на наш с ней общий диван, под грохот стиральной машины «Малютка», а также под мой собственный топот, гудение холодильника «ЗИЛ» и компьютера, когда я, уложив ее, открываю в Интернете сайт про дальние страны и сижу до трех утра, смотрю картинки и читаю, как, скажем, в Таиланде на улице готовят тончайшие блинчики с начинкой из сочного манго и нежнейших розовых креветок…
Да, и еще мне всегда хотелось, чтобы мужчина моей мечты имел какую-нибудь нормальную профессию — в смысле, чтобы он что-нибудь все-таки делал и что-нибудь за это получал. В отличие, к примеру, от Вадика, дипломированного врача, который все открывает «свой бизнес» — с тех пор, как я его узнала. Поэтому я и подумала про подполковника.
— Нет, зачем же… — улыбнулся наш водитель, услышав мой вопрос. — Я — генерал-лейтенант сухопутных войск. — Он подмигнул Соньке: — А вы кто?
— А я — генерал-майор ракетных войск, — неожиданно сострила моя доченька и разулыбалась незнакомому дяде.
Я посмотрела в окно. Со стороны Тушина летели разноцветные мотодельтапланы с крохотными человечками в огромных мотоциклетных шлемах. Из-за этих непропорциональных шлемов они были похожи на инопланетян из Сонькиных мультиков.
— Мам, смотри, тебе какая-то тетенька рукой машет, — сказала Сонька и показала рукой куда-то наверх. Но не на дельтапланы, а совсем в другую сторону, где ничего вроде бы не было. Она часто выдумывает разную ерунду и до слез требует, чтобы я в нее поверила. Но сейчас я вдруг на самом деле увидела в небе, над деревьями с едва распустившейся листвой толстенькую тетеньку в синей болоньевой куртке и высоких, выше колена, охотничьих сапогах. Она стояла на крыше трехэтажного дома, построенного пленными немцами после войны, и махала красным платком — то ли неровной кучке дельтапланов с инопланетянами в сверкающих шлемах, то ли нам.
