Николай Зайцев - Вертикальная радуга (СИ)
— Вы больше в воду не спускайтесь, — сказал последний.
— Почему? — заупрямился я.
— Потому что норматив сдан, — сказал физрук, и я благополучно закончил школу.
Мой папа всегда говорил, что по Симе плачет тюрьма. Думаю, в ней оказался бы непременно я, не придерживай меня за руку папин «любимчик». Сима подсказал мне, что провокацию к драке, можно избежать, применяя зачатки дипломатии, то есть глупой болтовни. Иногда помогало, а если нет, то Сима всегда оставался до последнего, и даже уже когда лежал, всё равно пытался кого-то пнуть. Я такой же. Руслан — нет, зато умеет петь на гитаре, смотрит с прищуром, будто знает твою тайну, и девушки на него западают, желая трагической любви.
Кстати о девушках. Из торта у меня на день рождения никто не вылезал, а просто две русалки заплыли на скромную вечеринку, и, праздник удался, а Сима потом долго гасил улыбку в уголках рта, не признаваясь и отнекиваясь.
Вот и цель. Я остановил велосипед и, опуская ногу на землю, ударился пахом о раму. Задохнулся от боли, справился с оранжевыми кругами в глазах, и посмотрел вниз. Скала покато стелилась, образуя естественную ровную площадку, на которой умер инвалидом недостроенный завод. Балки растопыренными пальцами царапали свинцовое небо. Первая нервная дрожь. Сквозь темные проемы окон меня изучало неизвестное зло. Я снова самопроизвольно поежился. Кому могла понадобиться такая жуть?
Я изучал подступы. С центральной автомагистрали на завод сворачивало две дороги. Одна центральная судя по укатке грунта. Другая дорога боковая, почти невидимая и скрытая под мокрым снегом. Удобная позиция будет на территории, в одном из окон. Но тогда можно оказаться в центре событий, а я лишь собирался немного пострелять из-под тишка, и, сделав дело, уползти к велосипеду. Вот этот валун, в метрах тридцати, подойдет в самый раз: у него и воронка имеется и обзор не плохой — видно и завод, и две дороги, и основную магистраль. А вот велик, стоит подальше оттащить — красный, слишком приметный. Я быстро управился. Не получилось лишь красиво отодрать скотч, который держал пакет, краска на раме отошла, и на красном перламутре стали видны темные пятна. Санек мне такого не простит. Тевтон осторожно высунулся из пакета и огляделся. Я спрятал его глубже, приговаривая:
— Успеешь насмотреться.
— Сегодня я поговорю? — спросил Тевтон.
— Наговоришься, как никогда. Спи.
— Сплю.
— А я посторожу.
Я занял место под валуном. Сел. «Хорошее» место оказалось помойкой. Неглубокая воронка пестрела этикетками бутылок и банок. Через какое-то время я почувствовал запах.
Не везет.
Я поднял воротник кожаной куртки. Холодно. Проклятый ветер и снег — умру раньше времени. Почему я всегда хожу без шапки? Ведь и папа советовал обзавестись хотя бы «петушком». Заболею. Если выживу, то всегда в холод буду одевать шапку.
— Правда, Тевтон?
Автомат не ответил. Точно. Он ведь спал. Мне стало одиноко. От жалости к себе навернулись слезы на глазах. Ветер сразу напомнил о своем присутствии. Как истинный друг-злодей, выждал театральную секунду, интригуя меня неизвестностью, а потом резко обдал холодным порывом, прогоняя остатки тепла из потаенных щелей. Интересно, долго ждать? А ночь скоро закончится? Я подтянул согнутые ноги и уперся головой в колени. Никогда не любил ждать. Удивительное чувство, напоминает любовь. Так же замирает и бьётся сердце. Те же муки, боль и неожиданный результат — пространственное спокойствие. Я посмотрел на недостроенное здание и поспешил спрятать лицо, вернуться в исходное положение. Быстро доехал. Сам не ожидал. Наверное, после разговора с другом появились силы, а может, решил доказать себе, что умею ездить на велосипеде. В результате: лишние полночи в помойной яме.
— А что, Тевтон, не уехать ли мне домой? Попить травяного чайку, почитать Белинского. Как тебе такая мысль?
Тевтон промолчал. Я усмехнулся. Не хватало сойти с ума. Не вовремя. Слишком много планов на утро. Я посмотрел на небо. Луна тускло светила сквозь пелену снежных облаков, нагоняя страх. Затряслись колени. И первый раз в жизни застучали челюсти. Что со мной? Остаток ночи я боролся с собой, отгонял сон и пытался больше не разговаривать с автоматом. Последнее желание, получалось не всегда.
Очнулся я оттого, что ползаю. С удивлением посмотрел сквозь прицел на дорогу и окончательно пришел в себя. Интересно, сколько времени назад я стал искать новую позицию? И самое главное: меня никто не видел? Я поспешил спрятать автомат. Не нашел пакет, растягнул куртку, спрятал оружие на груди. А где велосипед? Мысль обожгла. Где велосипед?.. Ах, как некстати потерялся велосипед. Как расстроится Санек! И действительно; не успел я привстать на коленки и оглядеться, как первое, что бросилось в глаза — вереница джипов на дороге. Машины быстро приближались к заводу. Вот оно! Я упал и пополз. Остановился. С открытой площадки вернулся под валун. А где синяя «Нива»? Среди серебристых и черных иномарок нашего «вездехода» не было. Как же так? Я что-то опять напутал и сам себя наказал ночным дежурством? Мысль ошеломила. Потерял велосипед, напутал со «стрелкой», упустил «Ниву», не отомстил за Симу — такого провала у меня давно не случалось. Что я здесь делаю? Дыхание участилось. Изо рта повалил пар. Наклонил голову к земле, стараясь, срастись с поверхностью. Наблюдал. Людей из машин вышло много. Питерские бизнесмены жались друг к другу, изредка переговаривались и нервно смеялись. На вид дюжие парни. Одеты из одного магазина: в длинные кожаные плащи, черные брюки или джинсы, под такой же тон обувь. Наши парни смотрелись на их фоне деревенскими олухами, впрочем, что так и было, и вели себя наиграно величаво. Поразил меня выделяющийся из общей массы бандитов крепыш в голубой куртке и в кепке с ушами спаниеля. Странно не то, что фигура показалась мне знакомой, меня удивила длинная толстая палка, которую он с легкостью закинул на плечо. Что это такое? Зачем ему палка? Я так увлекся разглядыванием постороннего объекта, что пропустил начало. А может, его просто не было. Раздалась серия хлопков, и один питерцев вдруг остался лежать на земле, а оставшиеся «купцы» резво побежали к развалинам завода, отстреливаясь на ходу из коротких одинаковых автоматов. Что тут началось! Тишина лопнула, прорываясь шумом голосов и частыми выстрелами. Крепыш в голубой куртки проворно снял с плеча палку и открыл ураганный огонь, стреляя почему-то не в питерцев, а по окнам здания. Пули свистнули рядом, выбивая фонтанчики каменной крошки из валуна. У меня самопроизвольно расширились глаза и, в штанах неожиданно стало теплее, чем обычно, но не надолго. Когда я осмелился снова поднять голову и посмотреть на разборку, то увидел затяжную перестрелку. При чем «наши» парни, проворно ползали по земле, ища убежище. А многие черными кулями лежали неподвижно в лужах собственной крови.
«Меня ранили!» — пронеслась мысль, когда я вспомнил про странное тепло в паху. — «Ранили!»
Пулеметчик стрелял короткими очередями, найдя себе прикрытие среди бетонных колец канализационной трубы. Ему дружно вторили пистолетные выстрелы. Куда кто стрелял — не разобрать. Не видел я питерцев. Кто-то отчаянно матерился, пытаясь, навести порядок. Он так и кричал иногда:
— Порядок! Порядок! — перекрикивая звуки войны.
Ухнула граната. И пулемет замолчал.
— Штурм!
— Вперед!
— Ой, мама.
— Снайпер!!
Стрельба на миг затихла. Я высунулся и увидел, что кулей прибавилось, а по шоссе мчатся ещё машины. Среди них синяя «Нива». Она свернула на второстепенную дорогу и понеслась к заводу.
А вот и моя война.
Чудо, но я встал. Наверное, рана в пах пустяковая, раз я сумел бежать перебежками, сливаясь с землей. План возник сразу. Я остановился перед пригорком. Быстро растягнул куртку. Прислушался. Шум выстрелов медленно затихал. Сейчас для меня существовал только один звук — рев приближающейся машины. Пора! Я вбежал на пригорок и остановился. Тевтон в опущенной руке колебался мелкой дрожью, наливаясь тяжестью. Взвизгнули тормоза «Нивы» и я, прежде чем открыл огонь, увидел растерянное лицо водителя и испуганный наивный взгляд пассажира на переднем сиденье. После первых же выстрелов лобовое стекло разлетелось в дребезги. Машина странно вильнула и юзом пошла мимо меня, подставляя бок, а потом и зад. Я отрешенно дострелял первую обойму, с трудом справился с заменой второй, а проклятая «Нива» не хотела взрываться и продолжала дразниться неясными тенями, мечущимися в салоне. Я машинально упер автомат в бок и быстро дострелял вторую обойму, пока машина не зачадила, и тени в ней не успокоились. Безумство закончилось.
Звук медленно стал возвращаться, нарастая и рвя перепонки. Рядом дыхнуло огнем. Я огляделся. В меня стреляли, ко мне бежали и, одна из машин с подкреплением свернула в мою сторону. Удивительно. Такое в мои планы не входило. Я побежал. Ничего. Скоро на шум выстрелов приедет милиция. Они меня не тронут. Меня же нет в картотеке бандитов. Я сдам парням в касках и в масках автомат и честно расскажу правду о том, как погиб мой друг Сима. Может, стану национальным героем. Общественность возмутится и мне вместо пожизненного срока, дадут полгода условно.
