Тьерри Коэн - Я сделаю это для тебя
— Что думаете? — спросил Эрик.
— Это шутка! — выпалила Изабель. — Нас с самого начала водят за нос, кончится все тем, что все мы лишимся работы.
Изабель была крайне обеспокоена. Звонок от министра, визит на канал команды Объединенного оперативного отдела, давление на руководство заставили ее пожалеть о проявленном вначале энтузиазме и привели в лихорадочное состояние. Она не могла ни есть, ни спать, углы ее губ то и дело подрагивали.
— Успокойся, Изабель! — не выдержал Эрик. — Мы ничем не рискуем. Мы всего лишь делаем нашу работу — информируем население.
В ответ она издала короткий нервный смешок:
— Говори за себя! Лично я рискую в этой истории всем. Работой, репутацией… даже семейным положением. Потеряю работу — не получу опеку над Люси и…
— Послушай, Изабель, ты знаешь мою осторожность, — вмешался Шарль. — Но думаю, Эрик прав: мы должны сплотиться. Мы слишком далеко зашли, чтобы сейчас давать задний ход, не рискуя выставить себя дураками. Нужно принять кое-какие меры, чтобы обезопасить себя и продолжить работу. Если нас разыграли, мы об этом расскажем. Сначала я был настроен скептически, но теперь начинаю думать, что похищение настоящее. Это легко понять по тому, насколько серьезно относятся к делу власти. Кроме того, будь это инсценировка, ее авторы давно бы расхотели играть в игры, учитывая, что в дело включилось Министерство внутренних дел. Но они упорствуют.
Изабель внимательно выслушала «голос совести» редакции и как будто успокоилась — Шарль был настоящим профессионалом и знал, что говорит.
— Ладно, но позиция министерства недвусмысленна: без их согласия ничего в эфир не давать.
— Еще чего! С каких это пор программу выпуска новостей утверждает правительство? — рявкнул Эрик. — Мы больше не на УФРТ![8] Время цензуры прошло много десятков лет назад! У меня есть сенсация — я объявляю о ней, когда сам решу, и все, и точка!
Изабель вздрогнула. Она разрывалась между желанием поддержать решимость Эрика, опасением не понравиться властям и страхом оказаться на борту тонущего корабля. Шарль взглянул на главного редактора.
— Я согласен с Эриком, — сказал он. — Раз ввязались, будем продолжать. Согласия начальства можно и не дождаться, а информация уйдет на другой канал. А ты, — он обратился к Эрику, — не усердствуй. Держись строго в рамках имеющейся информации. Никакого ложного пафоса. Иначе на нас помимо легавых набросятся и коллеги.
Эрик ничего не ответил. Он пытался привести мысли в порядок и понять, по какой, помимо деонтологических соображений, причине похитители присылают сообщения только ему.
— Эфир через десять минут, — крикнул с площадки ассистент.
— Эрик, я настаиваю: будь очень сдержан, — повторил Шарль. — Приглашенный эксперт с посланием ознакомлен. Ограничься вопросами.
— О'кей, патрон, — кивнул Эрик и подмигнул старому другу.
Шум мотора, машина ускоряется и тут же резко тормозит.
* * *Жан заперт в багажнике, от тряской езды и запаха бензина его мутит; к горлу подступает рвота; ужас скручивает внутренности; руки трясутся от страха. Не паниковать, не опасаться худшего, взять себя в руки.
Они, очевидно, ехали по ухабам, руки, ноги, спина Жана бились о стенки. Тошнота вернулась, и им овладел гнев. Он закричал, надсаживая горло, напряг шею и подбородок, чтобы порвать липкую ленту, которой ему заклеили рот. Ему хотелось драться, оскорблять мучителей, бросить им вызов и умереть, получив пулю в голову. Вырваться из багажника и разбить голову о камень. Он пожалел, что они не перерезали ему горло: испытав минутную боль, он был бы свободен от унижений в ином мире.
Машина наконец остановилась, дверца открылась, его схватили, вытащили из-под брезента, понесли, бросили, и он тяжело ударился о землю.
Похитители сняли с головы Жана мешок. Хаким с садистским наслаждением резко сорвал скотч. Когда они вынули кляп, Жан хотел закричать, но не смог — задохнулся. Голова раскалывалась от боли, разум мутился. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он последним усилием воли глотнул воздуха.
В легкие ворвался свежий ветер. Он поднял глаза. Яркий свет слепил его, несмотря на царящую вокруг темноту ночи. Хаким держал лампу. За спиной Жана маячили две тени.
— Сволочи! Грязные ублюдки! — закричал он, обращаясь к слепящему лучу фонаря. — Вы не имеете права так со мной обращаться!
Крик перешел в рыдания.
— Какой бог велит вам творить подобные вещи? Какой такой моралью вы прикрываетесь? Убейте меня, трусы, убейте же наконец!
— Убьем, не волнуйся, — рявкнул Хаким. — Но не сейчас. Только когда сами захотим.
— А ты чего прячешься за маской? — бросил Жан одной из теней. — Чего ждешь, почему не отдаешь приказ о ликвидации? Хочешь унизить меня еще сильнее?
Похитители ничего не ответили. Выдохшийся Жан свернулся клубком на земле, пытаясь отдышаться, и только тут разглядел, где находится. Он лежал на берегу реки, под кустами. Решение пришло мгновенно.
Жан раскачался и покатился вниз, ощущая лицом влажную траву и вдыхая сладкий запах земли. Камни больно впивались в тело.
Он слышал за собой топот ног. Холодная вода хлестнула его по лицу и мгновенно заледенила тело. Он открыл глаза и увидел над собой звездное небо, потом темная река потянула его вниз, небо качнулось, звезды слились в хоровод.
Наконец-то все кончено.
Чистая смерть.
Смерть настоящего мужчины.
* * *«Наш вчерашний сюжет о загадочном похищении человека получил продолжение. Тридцать минут назад нам прислали новое сообщение».
— Мерзавец! Я думал, ты все ясно объяснил редакторше! — рявкнул министр.
Фредерик Лен, не отрываясь от экрана, поднял брови в знак удивления и полного бессилия повлиять на события.
— Более чем ясно, можешь не сомневаться.
— Я полагал, ты умеешь быть более убедительным!
Лен мысленно помянул недобрым словом главного редактора новостей. При разговоре ему показалось, что она восприняла его аргументы и тема закрыта.
Они молча слушали Эрика Сюма. Взгляд маститого журналиста был мрачно-загадочным, тон — крайне серьезным.
— Сообщение более чем странное — оно не содержит никаких требований, только вопрос.
На экране появились строчки, напечатанные на белом листке бумаги.
— Вот это сообщение: «Какова цена этого человека?» Одна фраза в текстовом редакторе. Никакого требования — только вопрос, звучащий как загадка. Чего хотят похитители? Возможно, они хотят, чтобы мы сами установили размер выкупа? Или пытаются указать на равнодушие и пассивность общества, спрашивая у нас, что будет с заложником, похожим на бездомного? Сегодня допустимы любые предположения. Напомним факты, после чего вернемся к содержанию послания.
На экране появились кадры с полученного накануне диска.
— Он мне за это заплатит! — взорвался министр.
— Наши люди поехали на канал, чтобы изъять диск, — откликнулся Лен. — Изабель Коше заверила меня, что изображение они не обрабатывали. Возможно, удастся снять отпечатки и…
— И не мечтай! Похитители, судя по всему, знают, что делают.
Сюма продолжил свой комментарий:
— Итак, чего же хотят похитители? Какой характер носит похищение — религиозный или сугубо меркантильный? Послушаем мнение Фабьена Гутро, специалиста по борьбе с террором, автора множества исследований на эту тему.
В студии появился худой элегантный человек с открытым взглядом.
— Блестящий ученый, — тихо прокомментировал Лен. — Объединенный отдел время от времени консультируется с ним.
— Думаю, мы имеем дело с реальной угрозой, — прокомментировал эксперт. — До сегодняшнего дня феномен захвата заложников с целью получения выкупа для финансирования революционных движений был характерен только для стран с нестабильными политическими режимами. В богатой и демократической стране такое произошло впервые. И это должно нас очень и очень встревожить: экстремисты больше не боятся наших секретных служб, но находятся в тупике и потому действуют подобным образом.
— В тупике? То есть? — очень серьезно спросил Эрик Сюма.
— Возможно, наши контртеррористические программы слишком эффективны. Спецслужбы контролируют денежные потоки, идущие на содержание мелких групп, перехватывают поставки оружия, пресекают деятельность нелегальных мечетей, где приехавшие из Ирана или других стран имамы призывали к джихаду и, прикрываясь благотворительностью, создавали фонды, куда деньги поступали наличными, так что проконтролировать их мы не могли. Нелегалам пришлось искать новые способы финансирования.
— Нелепо упрекать власти за то, что они сумели положить предел расползанию исламистской паутины, — подал реплику Сюма. — Глупо сначала жаловаться на появление террористических сетей, а потом сожалеть, что кто-то ведет с ними смертельную схватку!
