Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Я немного прошлась с этим молодым человеком, — спокойно ответила она. — Гарри, это Уэсли Джордах, он приехал меня повидать. Гарри Доусон.
— Немного прошлась, да? — переспросил Доусон и с силой ударил ее по лицу. Это произошло так быстро, что Уэсли не успел ничего сообразить. — Я научу тебя, как немного пройтись, — выкрикивал Доусон, снова поднимая руку.
— Одну минутку, приятель, — сказал Уэсли и, схватив его за руку, оттолкнул от Кейт.
— Пусти, сволочь… янки паршивый! — прошипел Доусон, стараясь освободиться.
— На сегодня ты драться кончил, мистер. — Уэсли отталкивал Доусона плечом все дальше. Но тут Доусон вырвал руку и ударил Уэсли по голове. Уэсли покачнулся, но удержался на ногах и двинул Доусона в челюсть. Доусон повалился на него, и они оба упали на мостовую. Уэсли получил еще два удара по голове, но затем ударил Доусона коленом в пах и начал молотить его кулаками по лицу. Доусон лежал, обмякший, на мостовой, и Уэсли, встав, дважды злобно пнул Доусона ногой в голову.
Во время драки Кейт стояла, согнувшись, не произнося ни слова, но теперь она подбежала к Уэсли и, обхватив руками, стала оттаскивать от лежавшего на земле Доусона.
— Хватит, остановись, — кричала она. — Ты что, хочешь его убить?
— Именно этого я и хочу, — сказал Уэсли, дрожа от ярости. Однако из рук Кейт вырываться не стал.
— Он тебя сильно ударил? — спросила она, все еще не отпуская его.
— Не-ет, — сказал он, хотя голова у него гудела. — Ничего особенного. Можешь меня отпустить. Я не трону твоего приятеля.
— Уэсли, — быстро проговорила Кейт, — тебе надо отсюда немедленно убираться. Садись на первый же поезд и уезжай в Лондон. Когда он встанет…
— Он ничего больше не сделает — он свое получил.
— Он вернется и приведет своих дружков. И они придут не с пустыми руками. Уходи, я тебя прошу, уходи сейчас же…
— А как же ты?
— Обо мне не беспокойся. Со мной ничего не случится. Только уезжай.
— Я не могу оставить тебя с этим ворюгой. — Он поглядел на Доусона — тот шевельнулся, хотя глаз не открывал.
— Он ко мне больше не подойдет. Я с ним покончила.
— Ты это говоришь только для того, чтобы я поскорее уехал?
— Клянусь тебе, это правда. Если он только попытается ко мне подойти, я напущу на него полицию. — Она поцеловала Уэсли в губы. — До свиданья, Томми.
— Томми? — засмеялся Уэсли.
Кейт тоже засмеялась, смущенно прикрыв лицо рукой.
— Слишком много событий за один день. Береги себя, Уэсли. Жаль, что тебе пришлось впутаться в эту историю. А теперь иди.
Уэсли посмотрел на Доусона. Тот пытался сесть, бормоча что-то окровавленными губами. Уэсли опустился на колени и схватил его за галстук.
— Слушай, ты, обезьяна, — сказал он, наклонившись к распухшему уху Доусона, — если я узнаю, что ты ее тронул, я вернусь. И то, что ты получил сегодня, — это еще цветочки по сравнению с тем, что будет потом. Понял?
Доусон пробормотал что-то невнятное.
Уэсли поцеловал Кейт в щеку и пошел по улице, не оглядываясь. Голова у него все еще болела, но шел он легко, чувствуя себя с каждым шагом все лучше — воспоминание о драке наполняло его какой-то удивительной умиротворенностью. И в поезде всю дорогу до Лондона он чувствовал себя отлично.
Билли играл с Кармен — на этот раз без всякой злобы, — когда возле корта появился молодой парень с выгоревшими светлыми волосами, в джинсах и с рюкзаком за спиной; он постоял некоторое время, понаблюдал за игрой, затем снял рюкзак и удобно расположился на траве. Путешественники с рюкзаками были необычным явлением в Эль-Фаро, и Билли то и дело на него посматривал. Парень с интересом следил за игрой, однако ни восхищения удачными ударами, ни возмущения ошибками не показывал.
Билли заметил, что у Кармен он тоже вызвал любопытство и она частенько на него посматривала.
— Не знаете, кто это? — спросила она, когда они менялись сторонами.
— Первый раз его вижу, — сказал Билли, вытирая лоб полотенцем.
— Лучше он, чем эта Хитцман, — заметила Кармен. Моника ежедневно появлялась в начале пятого — то есть как только Кармен и Билли выходили на корт — и внимательно следила за их игрой. — В ней есть что-то странное, словно ее интересует не теннис, а мы сами. И интерес этот какой-то нехороший.
— Я занимаюсь с ней каждое утро, — сказал Билли. Его отец, увидев Монику в Брюсселе, тоже говорил, что в ней что-то странное. — Может быть, она решила посвятить себя изучению тенниса.
Они снова начали игру, и Билли выиграл; на этот раз Кармен не обзывала его последним кастратом.
— Спасибо, — сказала она, надевая свитер. — Сегодня было больше похоже на теннис. — Она не пригласила его в бар выпить, а проходя мимо сидевшего на траве парня, улыбнулась ему. Однако на ее улыбку ответа не последовало.
В этот день Билли больше некого было тренировать, поэтому он тоже надел свитер и собрался уходить. Парень встал.
— Мистер Эббот?
— Да. — Билли удивило, что он знает его фамилию. Парень был явно не из тех, кому по карману уроки тенниса в Эль-Фаро.
— Я твой двоюродный брат, — сказал молодой человек. — Уэсли Джордах.
— Вот это да! Я много слышал о тебе. — Они пожали друг другу руки. Рука у двоюродного брата была твердая и сильная.
— Я тоже много о тебе слышал.
— Что-нибудь хорошее?
— Не особенно, — усмехнулся Уэсли. — Ты, однако, здорово играешь в теннис.
— Роузволл[48] может спать спокойно, — скромно сказал Билли, хотя комплимент был ему приятен.
— И девушка тоже, — сказал Уэсли. — Она неплохо играет, верно?
— Она в хорошей форме.
— Если все твои ученицы так выглядят, то ты неплохо устроился.
— Они не все так выглядят. А где ты остановился?
— Нигде. Езжу с места на место.
— А сюда зачем приехал?
— Посмотреть на тебя, — серьезно ответил Уэсли.
— На меня?
— Я решил наконец посмотреть на второго представителя молодого поколения Джордахов.
— Ну и как?
— У тебя хорошая подача, и ты прилично играешь у сетки. — Оба засмеялись.
— Ну, это еще ничего, — сказал Билли. — Послушай, я просто умираю от жажды. Пойдем выпьем пива?
— С удовольствием, — сказал Уэсли, вскидывая рюкзак на плечи.
По дороге в гостиницу Билли не без зависти поглядывал на рослого, сильного парня, который так легко вскинул сейчас на плечи рюкзак, но все равно кузен ему определенно нравился.
— Мой… наш дядя Рудольф говорит, что ты знал моего отца, — сказал Уэсли.
