Два лебедя (Любовь, матрица и картошка) - Сергеев Иван Владимирович

– Неужели ты напишешь в книге когда-нибудь об этом визите?

– А почему бы и нет?

– Смотри, как бы тебе не аукнулось это!

– Вы считаете, что я стану писателем?

– Ты будешь писать только о Матрице. А однажды захочешь написать о себе от первого лица и напишешь о своем визите к Александре Ивановне.

– И что из того?

– Большей глупости трудно придумать.

– И вы захотите воспользоваться моей откровенностью?

– Я здесь ни при чем.

– Вам следует знать, что я не боюсь ни вас, ни ваших козней!

– Очень хорошо, что ты стал такой смелый. Однако прощай, – сказал с достоинством господин Вельзенд и исчез внезапно, как будто его и не было.

– Предупрежден значит вооружен, – весело подумал я. Затем сел на качели и начал неторопливо раскачиваться. Ржавая цепь поскрипывала, но это не мешало моим рассуждениям. Я отчетливо помнил все встречи с опасным магом. Первая встреча произошла на Камской улице, когда я жил с родителями в коммунальной квартире. Я тогда вспомнил о Кольвере. И стоило мне подумать о нем, как наша комната на Камской улице, с крылатыми ангелочками на потолке, превратилась в громадный зал, украшенный мраморными колоннами, между которыми стояли статуи римских императоров. Я сразу узнал статуи Юлия Цезаря, Августа, Тиберия и Нерона. Статуи Гальбы, Отона, Вителлия, Веспасиана, Тита и Домициана я видел впервые. Их было ровно двенадцать из династии Цезарей.

В глубине зала, на возвышении, стоял трон. На троне восседал красивый, мужественный сорокалетний мужчина. На нем была пурпурная тога, которая его ничуть не старила. Он мог быть и гораздо старше этих лет – первое впечатление обманчивое. Про таких мужчин молоденькие девушки говорят: «Он очень хорошо сохранился» и стараются быстрее отойти от него, чтобы, не дай Бог, не попасть под его обаяние.

Трон, вырезанный из слоновой кости, украшали массивные золотые пластины. Я узнал мужчину, сидящего на троне. Это был тот самый господин, который появился передо мной в длиннополом плаще и затем исчез в небесном сиянии. Мне показалось, что он сейчас нажмет на потайную кнопку и перенесется во времени в прошлое или будущее нашей галактики. Но ничего подобного не случилось.

– Ты понадобился мне, Кольвер, – звучным приятным голосом обратился ко мне незнакомец. Тогда я еще не знал, что в моих видениях мне являются Вельзенд и Кольвер. Они были необходимы мне теперь, чтобы понять, что находится на самом верху эволюции жизни.

– Вы ошибаетесь, я совсем не Кольвер, – робко возразил я, подходя к трону. Мне следовало поклониться этому господину, но трон оказался такой тонкой работы, что я принялся его рассматривать.

– Если ты не Кольвер, то в таком случае я не Вельзенд.

– Так вас величают Вельзендом?

– Я гляжу, тебе действительно память отшибло. Много веков назад ты был Кольвером. Мужественным и благородным воином. Время сильно изменило твой облик. Ты опять стал никем: у тебя нет ни силы Кольвера, ни денег, ни власти. А о хороших манерах и говорить не приходится.

– Я всегда довольствовался малым, – мне сразу показалось, что в этом замке меня ни за того принимают. И я решил пустить пыль в глаза его хозяину. Но Вельзенд буквально все знал обо мне. Я почувствовал это, встретившись с ним взглядом. Да, он знал все обо мне и в тоже время на меня очень рассчитывал.

– В моем состоянии можно ли грезить о великом? – горестно подумал я. В то время я занимался самозакаливанием, бегал вокруг школы на переменах и был еще «проклятым ангелом». Памятная встреча с Сергеем Ивановичем Верендягиным ожидала меня впереди.

– А вспомни эволюцию жизни! – мгновенно прочитал мои мысли маг и волшебник. – Взять, например, динозавров – громадные были твари. И что? В один прекрасный день они вымерли, а какие-то незаметные существа, вроде тебя, пришли им на смену. Так, что ты себя еще покажешь. – Какой проницательный господин. И все-то он знает.

– Моя жизнь полна страданий, – почти закричал я Вельзенду, чтобы он оставил меня в покое.

– Зато ты с каждым годом становишься умнее и когда-нибудь сможешь решить одну задачу.

– Вы можете намекнуть, о чем эта задача?

– Об нее сломали зубы многие светлые умы человечества.

– Очень интересно! – Откровенно говоря, из-за его туманных пояснений мне стало не по себе. Я подумал, что он имеет в виду Матрицу, но тогда он должен был сделать все от него зависящее, чтобы мне в этом помешать.

– Задача состоит в разумной достаточности. Сейчас светлые умы человечества наивно полагают, что наша информация очень просто передается с помощью артикуляции. Но, как сказал Декарт, это совершенно неверно. Существует на свете загадочный лабиринт памяти, который мы должны пройти, чтобы узнать, что находится на самом верху.

– Я готов поверить Декарту, только от меня мало проку.

– Я вижу, что мои мысли близки тебе по духу. – И вовсе не близки. Если бы он знал, как мне тошно его слушать. А он знает об этом, бесцеремонно разглядывая меня.

– То, что вы только что сказали, действительно очень интересно, – хитро улыбнулся я, чтобы Вельзенд не почувствовал, как он мне противен. – Но вы говорите о лабиринте. Только где этот лабиринт находится?

– Если б я знал, разве стал бы тебя так долго мучить? – доверительным тоном сказал Вельзенд, взмахом руки давая понять, что аудиенция окончена.

Вначале начали растворяться очертания великолепного дворцового убранства: исчезли статуи, мраморные колонны и фонтаны. Исчез и сам тронный зал, и я оказался перед грозным господином в бескрайней пустыне.

– Ты уж постарайся, а то в песок закопаю, – почти ласково сказал Вельзенд и растворился в струе горячего воздуха.

Это видение мне помнилось почти дословно. Я был нужен господину чародею, чтобы понять, что находится на самом верху мироздания. Для этого необходимо было пройти лабиринт памяти по спирали на самый верх. Мне стало весело. Ведь я уже прошел девять кругов Ада и многое знал.

Размышляя об эволюции жизни, я продолжал раскачиваться на качелях. И сразу же почувствовал, что благородный Кольвер находится где-то рядом. И тогда я плотно закрыл глаза, чтобы внутренним зрением увидеть его.

В моих ушах начал нарастать рев многотысячной толпы. Эта многоголосая толпа во всю силу легких кричала: «Кольвер! Кольвер! Кольвер!» И вслед за этим туманная завеса над прошлым стала прозрачной, и я увидел его.

В моих руках появился короткий римский меч. Став Кольвером, я ощутил себя непобедимым и мужественным воином. Сколько испытаний выпало на мою долю, и вот теперь мне предстояло сразиться со львами. Звери сидели голодные и злые в железной клетке. С ними обращались жестоко и с утра не кормили мясом. Так делалось всегда перед поединком. Обычно этим львам противостояло от трех до пяти гладиаторов, которые сражались со львами с завязанными глазами. Такое новшество придумал Нерон, и оно очень понравилось его приближенным.

Чтобы противостоять львам, гладиаторы становились друг к другу спинами, выставляя перед собой мечи, копья и сети, что не решало исход поединка в их пользу.

Зажравшиеся аристократы Рима с нетерпением ожидали появления императора. И вот появился Нерон вместе со своими телохранителями. Своей пузатой неповоротливой фигурой император внушал ужас и отвращение. Он медленно уселся на мраморный трон, покрытый атласными подушками и, схватив с подноса кусок жареной индейки, жестом руки дал указание начать поединок.

Я не боялся Нерона, хоть знал не обо всех его злодеяниях. Забавы Нерона были далеко не безобидными: едва смеркалось, он надевал накладные волосы и шел слоняться по улицам. Изменив до неузнаваемости свой облик, он превращался в чудовище. Людей, возвращавшихся домой поздним вечером, он то и дело колотил, а при сопротивлении наносил им страшные раны и сбрасывал в сточные канавы.

Когда же постепенно дурные наклонности в нем окрепли, он перестал шутить и прятаться, и бросился в еще худшие пороки. В народе Нерона не любили и в то же время покорно сносили все его бездарные указы, от которых жизнь становилась все труднее и дороже. Глядя на меня, император объявил тягучим приятным голосом, что дарует мне свободу, если я одолею львов. Нерон прекрасно понимал, что у меня нет шансов на победу, но оттого, что он подарил мне надежду, сюжет схватки становился захватывающим.