Комната по имени Земля - Райан Маделин

Готова поспорить, где-то есть другая комната, в которой царит полный бардак, она заполнена всяким хламом и бесчисленными мелочами, составляющими целую историю жизни ее хозяина.

Пару месяцев я встречалась с одним парнем, у которого была такая же суперминималистичная комната, только в ней имелись еще полки с ящичками для всякой всячины и отличная саундсистема с колонками по углам, и повсюду маленькие слепки черепов. Помню, я даже подумала: «Ух ты, у парня совсем нет никаких вещей».

А потом среди ночи направилась в ванную и случайно — хотя наверняка совсем наоборот — зашла в другую комнату, которая, клянусь, больше напоминала кладовку с целой кучей барахла. Я была просто в шоке! Там повсюду валялись книги, какие-то клочки бумаг, старая одежда, короче, сплошное дерьмо, техника, еще что-то. Футбольные бутсы и грязные носки. Как сейчас вижу эти грязные носки — белые, с широкими красными полосками. И пахло там каким-то навозом. Я даже не знала, сказать ли ему об этом утром, но ничего не придумала, поэтому притворилась, будто ничего не видела.

— Держи.

— Нет, спасибо.

— Ты не хочешь пива?

— Не хочу.

— Какая-то депрессивная комната.

— Еще какая.

— Может, она просто гостевая или что-то в этом роде.

— Ага, а хозяин тоже гость в своей жизни.

— Ну, как-то так.

— Тогда идем отсюда?

— Да, идем.

Когда мы вышли из комнаты, на нас свалилось какое-то невообразимое количество заинтересованных и подозрительных взглядов. Единственная причина, по которой я хожу на вечеринки, — это возможность убедить себя, что люди вокруг так заняты собой, что им совершенно не до меня, и я могу делать, что хочу. Но все принимает именно такой оборот — на нас смотрят.

— Ты знаешь этих людей?

— Не совсем. Я пришел сюда с другом, которого, кажется, потерял. Его кто-то пытался закадрить. Ну ладно. Надо легко отпускать людей. Знаешь ведь. Дай немного свободы своему ближнему, чтобы он занимался своими делами.

— Верно.

— Так ты хочешь что-нибудь выпить?

— Может, просто воды.

— Я принесу тебе.

— Давай. Спасибо.

— Ты где будешь?

— На улице.

Так странно — неожиданно встретить кого-то, у кого точно такие же взгляды, как и у меня. Я всегда ищу общения с другими, и когда это происходит, меня удивляют совпадения. Интересно, увижу ли я его снова. Такое чувство, что да, мне бы хотелось снова встретиться с ним, и меня это беспокоит. Мне хочется осознать этот момент и быть ему благодарной. Мне хочется вдохнуть его поглубже, чтобы он не исчез и чтобы я прочувствовала его. Мне хочется, чтобы каждая падающая звезда, которых я никогда не видела, знала, что этот проблеск надежды не прошел мимо меня.

Но еще я не хочу все преувеличивать. Не хочу ничего разрушить, зациклившись. Не хочу ничего испортить. Ни мига не испортить! Мне просто хочется ясности. Пожалуйста, господи, вселенная, душа, прорицатели, боги и богинюшки, мироздание, мама и папа, святая дева, ци, святой дух, иисус, прана, аллах, все вы, кем бы вы ни были. Кем бы ни была я. Помогите мне видеть ясно.

— Мне становится страшно, когда я смотрю на звезды.

— Правда? О, ты положил лимон! Спасибо.

— Не стоит.

— Почему?

— Потому что тогда я чувствую себя очень маленьким.

— Угу.

— А ты когда-нибудь видела падающую звезду?

— И не одну.

— О, нет! Значит, ты одна из тех людей.

— Каких?

— Таких, с которыми вся эта хрень случается каким-то волшебным образом.

— А ты видел?

— Может быть, раз.

— И часто ты на них смотришь?

— Не так уж и часто.

— А я каждую ночь. Так что… у меня просто шансов больше.

— Действительно.

— Я даже НЛО видела.

— Серьезно?

— Угу. Хотя почти никому не говорила об этом.

— И?

— Что «и»?

— Мне-то расскажешь?

— А тебе интересно?

— Интересно.

— Я тогда была на пляже и долго не могла уснуть. В половине третьего утра вышла на балкон прямо в ночной сорочке. Сидела, слушала океан и плакала. Я тогда думала о своем отце и о наших с ним отношениях. Ну и вот. Смотрела на небо. И вдруг увидела там яркие оранжевые и фиолетовые огни, они разлетались во все стороны с невероятной скоростью совсем рядом с линией горизонта. Они были похожи на кометы, только летали немного иначе, а потом р-раз — и исчезли. Появились из ниоткуда — и так же исчезли в никуда. Но я уже знала. Чувствовала связь с чем-то гораздо большим, чем мой мозг. И это было… обнадеживающе.

— Ни фига себе.

— Да.

— И ты рассмотрела это все?

— Рассмотрела что?

— А другие видели?

— Нет. Никого больше не было.

— Ну, я едва помню, как наблюдал за падающей звездой, так что это событие сейчас кажется мне совершенно незначительным.

— Никогда не говори так! Все имеет ровно то значение, какое ты сам придаешь ему.

— Я тогда как раз расставался со своей девушкой.

— Хорошо.

— Хорошо, да. Я вышел на улицу, чтобы покурить, я тогда еще курил. Хотя уже пару лет не курю совсем. Короче. Я тогда еще курил и поэтому использовал сигареты как предлог, чтобы почаще выходить на воздух. И, конечно, дерьмово себя от этого чувствовал. Но она тоже делала всякое дерьмо, чтобы уйти от меня, так что… Ну. Мы отправились в Голубые горы, чтобы попытаться спасти наши отношения, спасти которые было невозможно. Мы все время ссорились. Так что я вышел наружу, взглянул на небо — а там вот.

— И это был знак?

— Какой знак?

— Не знаю. Какой-нибудь.

— Наверное.

— Круто.

— Да, так оно и было.

— Кто это?

— Где?

— Вон та девушка? Она все время смотрит на тебя.

— Как она выглядит?

— У нее стрижка пикси.

— Это как?

— Это очень-очень короткие волосы.

— Может, не надо так откровенно пялиться на нее?

— А что, это заметно?

— Не знаю. Наверное. Просто…

— Ладно, тогда ты не смотри. Но она всем телом повернулась к тебе. Кажется, не прочь замутить с тобой. Ее тело говорит само за себя. О, давай, иди уже.

— Слушай, а я ее знаю. Ну так. Волосы короче, чем были тогда. Мы с ней работали вместе.

— Она определенно неровно дышит к тебе.

— Да ладно? Как ты это узнала?

— Просто… узнала.

— Но как?

— Она хочет замутить с тобой, но видит меня. И это ее беспокоит. Просто… я знаю.

— У нее есть парень.

— Да пофиг.

— Не пофиг. Но ей — пофиг. Должно быть, она не очень довольна теми отношениями. И наличие парня не мешает ей пытаться завлечь тебя.

— Не хочу туда смотреть, поверю тебе на слово.

— Ты расстроился?

— Да нет. Не знаю. Может быть.

— Ладно.

— Она беспокоит тебя?

— М-м. Нет. Просто я кое-что заметила. Она останавливает на тебе свой взгляд всякий раз, когда для этого есть хоть малейшая возможность. Например, когда ты шел ко мне с водой и когда ты сел тут, она посмотрела на тебя дважды. Потом меня она оглядывала с головы до ног, пока не поняла, что я заметила это, и только тогда отвернулась. Но, конечно, это не ответ на твой вопрос. Беспокоит ли она меня? Если бы ты не разрешил мне говорить об этом, беспокоило бы. Если бы я чувствовала, что должна притворяться и не замечать происходящего, то да, меня бы беспокоило. Тот факт, что это происходит само по себе, не беспокоит меня так сильно, как если бы мне пришлось лгать тебе или что-нибудь еще подобное.

— Хочешь, уйдем куда-нибудь.

— Это же просто жизнь. Можно и остаться.

— Да, но мне немного неловко.

— Из-за того, что я сказала, или что?

— Не знаю. Может быть.

— Ладно.

— Давай все-таки уйдем куда-нибудь, когда я допью это пиво?

— Давай.

По его телу видно, каким замкнутым и напряженным он стал, скрестил руки и ноги, ему трудно смотреть мне в глаза. Черт. Похоже, я умею идентифицировать и объяснять то, что вижу. Помню, как однажды я прочитала в какой-то книге, что очень важно не прикрывать жестокость откровенностью и честностью. Наверно, надо быть помягче. Многие ведь считают, что такие взгляды бывают только у обвинителей. И что умеющие четко проговаривать происходящее на самом деле занимают осуждающую позицию, высмеивающую. Но я же никого не осуждаю. Ученый не осуждает организмы в чашке Петри. А научные эксперименты не имеют цели разделить эти организмы на правильные и неправильные с точки зрения того, что они делают. Речь же о том, чтобы за ними наблюдать — за их деятельностью, поведением и взаимодействием друг с другом.