Нагиб Махфуз - Любовь под дождем
«Иногда…»
«Какие отношения были у вас с Алият, дочерью обвиняемого Абду Бадрана?»
«Она была моей приятельницей».
«А точнее — любовницей?»
«Да».
«Правда ли, что вы помогли ей сделать аборт?»
«Правда».
«Каким образом?»
«Обратился за содействием к Самре Вагди».
«Самра Вагди говорила вам, что влюбилась в Алият?»
«Говорила».
«Она просила вас содействовать ей в ее преступных намерениях?»
«Да, но я пытался помешать…»
«От вас Самра Вагди узнала адрес кафе, где работал Абду Бадран?»
«Она спросила меня, где работает Алият. Я ответил, что порвал с Алият и почти ничего о ней не знаю, хотя мне было известно, что она служит в министерстве. Правда, я упомянул, что ее отец работает в кафе «Аль-Инширах», но мне и в голову не приходило, что Самра явится туда и что это посещение закончится столь трагически».
«Зачем она туда пришла?»
«Она решила отомстить Алият за то, что та не захотела иметь с ней никакого дела. Самра сообщила про аборт жениху Алият, но тот с возмущением отказался ее слушать. Тогда она предприняла попытку опорочить Алият в глазах отца. Потому-то Абду Бадран убил ее».
«Вы считаете, что именно это было причиной убийства?»
«Другой не вижу».
«Что еще вы можете добавить к своим показаниям?»
«Это все».
Примерно так представлялся Хусни Хигази будущий допрос у следователя, когда он до рассвета бесцельно разъезжал на машине по городу. Его мучили кошмары. Полиция продолжит расследование причин убийства Самры Вагди. Неминуемо докопается до их действительных отношений, и его тайная жизнь, удовольствия, которым он упоенно предавался, станут известны всем. Они разыщут десятки свидетельниц. Разразится страшная буря, и он очутится за решеткой. Чьи фотографии и номера телефонов будут найдены в доме Самры Вагди? А вдруг она вела дневник? Что, если его снова вызовут к следователю? Грозит ли ему тюрьма? Может, покончить с собой? Где выход?
XLIII
Алият и Хамед снова встретились в «Чайном домике». Ее глаза опухли и покраснели от слез. Хамед всячески старался успокоить невесту, ободрить ее. Но сам он был полон тревоги. Алият не переставала повторять:
— Бедный отец! Я должна его спасти!
— Да, конечно, но как?
— Любой ценой! — настаивала Алият.
— Мы сделаем все возможное.
— Мы ведь знаем, что произошло.
— Да, но он решил молчать, чтобы спасти твою честь!
— Я не предам его! Ни за что на свете!
— Мы не допустим, чтобы ему вынесли приговор, которого он не заслуживает!
— Значит, мы должны открыть все? — Алият подняла на жениха заплаканные глаза.
— Это неизбежно.
— А нам поверят?
— Мона считает, что надо немедленно обратиться за советом к адвокату Хасану Хамуде.
— Я согласна.
— Ну так надо действовать.
— И нашу тайну узнают все! — в отчаянии пробормотала Алият.
— Что поделаешь!
— Я готова на эту жертву ради отца. Но зачем страдать тебе?
— Об этом не думай!
— Я не хочу взваливать на тебя такую непосильную ношу.
Хамед прекрасно понимал, какие испытания ждут его впереди.
— Это уж предоставь решать мне, — твердо сказал он.
— Но зачем тебе связывать себя…
— Не говори глупостей! Я никогда не отступлюсь от тебя!
XLIV
Комната была погружена в непривычную полутьму. Хусни Хигази и Алият холодно глядели друг на друга. Они походили на каменные изваяния. Хусни утратил прежнее добродушие и шутливость. Неизвестность и тягостные предчувствия вконец измучили его. Даже его комната казалась чужой и враждебной.
— Я повсюду спрашивал о тебе.
— Как видишь, я пришла сама.
Хусни замер от страха, но поспешил сказать:
— Всегда к твоим услугам.
— Мне советуют обратиться к адвокату Хасану Хамуде.
Хусни стиснул руки. Этого еще не хватало. Но ответил почти спокойно:
— Да, он специалист по уголовным делам.
— Говорят, что его гонорары очень высоки.
— Можешь рассчитывать на меня! — с облегчением сказал Хусни.
— Не знаю, как тебя благодарить!
Нежно взяв ее за руку, Хусни спросил:
— Алият, ведь я всегда был тебе заботливым другом?
Она утвердительно кивнула. Из ее глаз покатились слезы.
— У меня к тебе большая просьба, — продолжал Хусни.
— Какая?
— Не упоминай про меня ни у адвоката, ни на допросе.
— А какое это имеет значение? — спросила Алият, вытирая слезы.
— Не все в жизни человека предназначено для посторонних глаз. Мне это повредит.
— Можешь не бояться. Я не скажу.
— Спасибо! Скажи, что познакомилась с Самрой Вагди у нее в магазине и что она пыталась втянуть тебя в какие-то темные дела. Это ей не удалось, и потому она решила отомстить тебе, поломать твою жизнь и прочее.
— Так оно и было.
— Положись на аллаха, а о деньгах не беспокойся.
После ухода Алият Хусни вздохнул свободнее.
Сердце перестало бешено колотиться, мысли прояснились, и он почувствовал, что к нему возвращаются силы. Неужели он спасен и жизнь снова расстилается перед ним мягким ковром? Но где-то в потаенном уголке души по-прежнему жил страх. А может ли он положиться на обещание Алият? Сумеет ли она избежать ловушек, которые, без сомнения, расставит ей опытный следователь? Вдруг ее показания явятся ключом к раскрытию совершенного преступления и выяснится, что подлинной причиной его был он, Хусни Хигази? И так уже хватает расспросов и сплетен! Добровольные следователи рыщут повсюду, как голодные волки… Нет, нет, нет! Напрасно он решил, что опасность ему уже не угрожает. Надо бежать! Бежать при первой возможности. А, да он ведь обещал снять фильм в Ливане! Ну и нечего ждать! Надо немедленно уезжать, не дожидаясь, пока им заинтересуются всерьез. Он останется в Ливане навсегда. Здесь ему спокойно жить не дадут. А потому — прощай, Египет!
XLV
Нет, этого он никак не ожидал! Его просят взять на себя защиту убийцы Самры Вагди! Случаются же такие немыслимые вещи! Старательно пряча волнение под маской безразличия, он переводил взгляд с Алият на Хамеда. Затем, призвав на помощь аллаха и все свое самообладание, сказал:
— Я читал об этом преступлении в газетах и никак не мог понять: почему обвиняемый молчит?
— Нам все известно, — ответил Хамед.
— Молчите, молчите! — быстро сказал адвокат. — Я ведь еще не дал согласия взять это дело.
— Но неужели вы откажетесь? — проговорила Алият.
Ах, Самра Вагди! За что все-таки тебя убили? Наверное, ты затеяла какую-нибудь мерзость. Дать согласие — значит пойти на риск. На суде придется копаться в прошлом убитой. Нет, рисковать нельзя. Где гарантия, что в ходе процесса не выяснится роль, которую он сыграл в ее жизни, — ведь это он, именно он некогда толкнул ее на путь разврата.
Он решительно сказал:
— Мне очень жаль, дорогая моя, но сейчас я чрезвычайно занят.
— Вы не можете отослать нас ни с чем! — воскликнула Алият.
— Видите ли, по целому ряду соображений я не могу взять на себя столь сложное дело. Но, если угодно, я свяжу вас с моим коллегой, который не менее меня опытен в делах такого рода.
— Но нам настоятельно советовали обратиться именно к вам!
— Согласившись, я поступил бы не но совести, — вежливо, но решительно сказал он.
Алият попыталась настаивать, но Хамед перебил ее:
— Нам остается только поблагодарить вас. Будем надеяться на лучшее. Думаю, у нас есть для этого немало оснований.
Оставшись один, Хасан Хамуда в изнеможении откинулся на спинку дивана. Перед глазами у него плыли круги. Ему казалось, что кто-то настойчиво преследует его. Он вскочил и принялся нервно расхаживать по комнате, разговаривая с самим собой:
— Все это одно воображение, ничего больше! Прошлое умерло, мертвецы не воскресают!
Он почувствовал, что не может больше оставаться в конторе. Целый час он кружил на машине по городу. Вдруг ему нестерпимо захотелось увидеть Сафвата Миргана. И, даже не позвонив ему, он поехал на улицу Ахмеда Шауки.
Его друг сидел на диване и о чем-то оживленно беседовал с незнакомым Хасану человеком. Хасан хотел было уйти, но Сафват окликнул его и усадил рядом.
— Абуль Наср аль-Кебир из Палестинского движения сопротивления, — представился незнакомец.
Хасан готов был на все лады ругать человека, который помешал ему излить душу своему другу. Но уходить было неудобно, и он остался.
— Ты, конечно, слышал, что мы приняли предложение американцев, — сказал Сафват Хасану.
— Да-да…
— Это мы и обсуждаем.
— Извини, я налью себе чего-нибудь — что-то мне нездоровится, — сказал Хамуда.
Палестинец продолжил прерванный разговор:
