Тарас Бурмистров - Курортный Детектив
— Садитесь! — сказал он с самым любезным видом, когда они подошли. — Я еще не начинал, вы как раз кстати. Рекомендую телячий язык под соусом, его тут всегда готовят отлично.
У Кириллова вид был довольно расслабленный, несмотря на присутствие самого высокого начальства, а Лунин чувствовал некоторое стеснение и неудобство. Они открыли меню и углубились в него. Лунин, к своему удовольствию, обнаружил полный набор правильных закусок, специй и соусов — вплоть до возможности заказать сырой имбирь кусками на блюдечке. Имперская кухня была на высоте, видимо, близость дворца обязывала.
— Часть блюд подвозят прямо оттуда, — сказал Карамышев, кивнув в сторону окна и как будто угадав его мысли. — У нас там великолепные повара. Но я не люблю обедать во дворце — чувствуешь себя все равно на работе. Иногда надо немного расслабиться. Может, по бокалу пива перед едой?
— Не возражаю, — сказал Лунин. — От пива я никогда не отказываюсь. А тут безопасно для высшего лица империи?
— У нас не империя, у нас республика, — проворчал Эрнест, ухмыльнувшись. — Во всяком случае, пока что. Хотя мы подумываем о том, как все это лучше организовать. Нет, тут безопасно, везде мои ребята. И потом, политик должен быть ближе к народу. Нельзя отгораживаться… э-э… стеной недоступности. Так и от масс оторваться можно легко. Вот уж чего бы я хотел меньше всего. Особенно в настоящий момент.
Лунин подумал, что обедая в этом ресторане, вряд ли можно сильно приблизиться к массам, но ничего не сказал по этому поводу. К ним подошла девушка с партийной символикой на фартуке, и они заказали пива и еды.
— Я люблю это слегка стилизовать под горничных в отеле, — сказал Эрнест, проводив ее взглядом. — Уж не знаю почему. Просто нравится.
— Ты что, и такими мелочами занимаешься? — спросил Лунин.
— Форма — это не мелочи, — сказал Эрнест, помогая снять бокалы с пивом с подноса, скорость обслуживания здесь была фантастической. — Форма — это очень важно. Нация может прийти к единству, только если все будут четко понимать, кто чем занимается и какое кому выделено дело. И главное, какое место на лестнице он занимает.
— Ну… — начал было Кириллов, подняв свой бокал.
— Нет, за меня пить не надо, — живо прервал его Эрнест. — Я знаю, у вас уже укоренилась эта плохая привычка. Давайте выпьем за успех нашего дела. Именно сейчас, в этот трудный период, это очень кстати.
Они чокнулись, и хотя Лунин не был уверен, что то дело, которое здесь затевалось, можно было отнести к тем, которым он желал успеха, он все же выпил пива с удовольствием и без пререканий.
— Белое нефильтрованное, — заметил Эрнест. — Такое пиво хорошо пить где-нибудь в горах. Эх, когда мы уже отстроим нормальную резиденцию… Я с ума сойду в этом дворце с его теснотой.
— А в наших границах есть что-нибудь с горами? — спросил Лунин.
— Есть отличный кусок в Стокове, — ответил ему Кириллов.
— Да, чудные пейзажи — озера, горы… — мечтательно протянул Эрнест. — Когда я отойду от дел, поселюсь там. Надо только музей в этой местности какой-нибудь построить и натащить туда хороших картин. И оперу, лучше побольше. Буду вести жизнь мирного поселянина. Я всегда к этому питал душевную склонность.
— А мне тут больше нравится, — вставил Лунин. — Все-таки море — это море.
— Я его сейчас и не вижу никогда, — сказал Карамышев. — Один раз только смотр был в военной части на самом берегу. Молодцы парни, крепко подтянулись, никакого сравнения нет с тем, что было раньше.
— Надо было и мне пойти в военные, — вдруг сказал Кириллов. — А то все эти бумаги, бумаги… Мне уже и в снах снится что-то с гербовой печатью.
Девушка принесла горячие закуски, и они принялись за еду. Вкус у блюд в самом деле оказался превосходным. Лунин давно такого не ел.
— А я как будто создан для этого дела, — сказал Эрнест, откусывая от бутерброда с семгой. — Нет ничего приятнее, чем указ о назначении, или еще лучше снятии. Люди так переживают по этому поводу, просто удивительно. Хотя ведь ничего страшного — повыше, пониже. В ссылку никого не отправляют. Даже за целиком проваленный участок.
— Да, вот вчера маневры, я слышал, были просто убитыми, — сказал Кириллов. — И ничего, все отделались выговорами.
— Это точно, — откликнулся Эрнест. — Давно не видел такого позорища.
Как бы для иллюстрации того, куда свернула беседа, в зал вошла группа военных, судя по всему, очень высокопоставленных. Увидев верховного главнокомандующего, они остановились, вытянулись в струнку и отдали ему честь, он приветствовал их рассеянным кивком. Военные прошли в другой угол зала, видимо, стремясь от начальства держаться на всякий случай подальше.
— Дуболомы, — прокомментировал их появление Карамышев. — Иногда мне кажется, что и я мог бы командовать лучше. Хоть я и не профессиональный военный. Слава богу, у нас не назревает сейчас никакой войны.
— А эти стычки на улицах? — спросил Лунин.
— Ну, это мелкие полицейские операции, — ответил Эрнест. — Что, здорово досаждают?
— Да не так чтобы уж очень… Хотя сегодня с утра жарко было, это точно. Я уж чуть было отстреливаться не начал.
— Да, нашим парням пришлось там потрудиться, — сказал Эрнест. — Пора с этим заканчивать, с этой вольницей. Больше я этого допускать не намерен. Хватит, порезвились уже.
— А чего они хотят добиться своими нападениями? — спросил Лунин. — Мне никто не может дать вразумительного ответа.
— Да ничего особенного, просто раскачивают обстановку. Ты хочешь в их действиях логику, что ли, найти? — спросил Эрнест, сверкнув глазами, беседа явно доставляла ему удовольствие. — Логики ты там не дождешься, не надейся.
— А почему они так сильны? — спросил Лунин. — Почему нельзя прекратить это сразу?
— Как у тебя все легко, — сказал Карамышев. — Ты думаешь, власть — это так много значит? Власть у нас еще очень непрочная. Одно название, я бы сказал.
— Ничего себе название, — пробормотал Лунин, принимаясь за жаркое. Еще один бокал пива бы ему не помешал.
— Это так только выглядит. Ничего, после выборов все сразу войдет в свою колею. А сейчас… У них сильные организации, они давно работают, большие традиции. Вообще эта идея имеет популярность в массах. Вполне могут хорошо выступить и на выборах. Что потом в парламенте с ними делать, ума не приложу… Ничего, этот вопрос мы будем решать.
Некоторое время они ели в молчании. Лунин почувствовал, как по телу разливается приятное чувство сытости и какого-то покоя. Эрнест был, безусловно, самым опасным человеком в этом небольшом мирке, но может быть, именно поэтому находиться с ним рядом и иметь возможность задавать вопросы — давало чувство безопасности, хоть и иллюзорное, Лунин это хорошо понимал.
— А что там произошло со смертью Шмелева? — спросил он, решившись наконец узнать о том, что его больше мучило. Пока Эрнест находился в таком хорошем настроении, этим надо было пользоваться.
— Ох, это большая проблема, — ответил Карамышев, вдруг заметно помрачнев. — Он много важного делал. Оголилось целое направление.
— А чем он занимался?
— У него была очень светлая голова. Я не люблю опираться на старые кадры. Все эти болваны только повторяют то, что давно заучили.
— И все-таки, что именно он делал? — спросил еще раз Лунин, видя, что Эрнест погрузился в задумчивость. — На каком участке работал?
— Да какая теперь разница? Н— думаю, что кто-то его полноценно заменит. Он придумывал самые необычные и… скажем так, остроумные ходы. А в какой сфере, это уже неважно.
— Да, юмор здесь ценится, это я понял, — сказал Лунин как бы про себя.
— Более чем, — откликнулся Эрнест. — Всегда приятно, когда что-то… м-м… взрывает мысль. У Шмелева это получалось великолепно. Даже я иногда удивлялся. Хотя меня трудно удивить.
— А от чего он умер? У меня какая-то противоречивая информация.
— Болел и умер, — сказал Эрнест с каким-то странным равнодушием. — Иногда такое бывает. Хотя некстати сейчас, ох как некстати. Целый ряд дел придется перекраивать в самом срочном порядке. Все планы сбились, все надо делать по-новому.
— Но, может быть, этим вопросом стоило бы заняться, — осторожно сказал Лунин. — Все-таки какая-то странная смерть.
— Нет, никакого расследования я проводить не намерен, — ответил Эрнест. — Тут все ясно. К тому же тело уже кремировано, завтра будут торжественные похороны. Большое событие, ты в числе приглашенных, конечно. Они еще пожалеют обо всем этом.
Лунин не понял последнюю фразу, но ясно было, что дальнейшие расспросы производить не стоило. Эрнест как-то замкнулся, от его недавнего благодушного настроения не осталось и следа.
Девушка принесла им кофе, о счете никто не вспоминал, видимо, за все платила местная канцелярия. Если бы не отягчающие обстоятельства в виде присутствия начальства, не всегда уместного, здесь можно было бы обедать.
