Галина Лифшиц - До свадьбы доживет
В состоянии полной готовности к роковым ударам судьбы оказалась Тина на взлетном поле. Все формальности, связанные с пограничным контролем, были пройдены настолько незаметно, что она недоумевала: а не показалось ли ей. Увидев самолет, который их ожидал, Тина поразилась его вполне приличным размерам и совершенно успокоилась. Все выглядело очень надежно и солидно. Внутри самолет обустроен был совершенно непривычно: большое пространство, удобные кресла, столы, полки – все успокаивало и заставляло предвкушать что-то очень приятное. Как в восточной сказке, подумала Тина, хотя ничего восточного в интерьере не наблюдалось. Только ощущение роскоши и неги, привычной и само собой разумеющейся, роднило атмосферу воздушного корабля со сказками из «Тысячи и одной ночи».
Стюард, лучащийся радушием и довольством, предложил ей выбрать место на ее вкус. Тина уселась. Вскоре в салон вошли двое: ее работодатель в сопровождении женщины лет сорока. На первый взгляд, спутница владельца несметных богатств выглядела лет на двадцать пять: сияющая кожа, густые светлые волосы в легком, но тщательно продуманном беспорядке, едва заметный макияж, соболья накидка, безукоризненно сидящий на стройной фигурке костюмчик. Возраст выдавали глаза: холодные, оценивающие, настороженные.
Олигарх поздоровался, пожав Тине руку и представил ей свою жену.
– Обычно на таких мероприятиях я бываю один. Но тут супруга встревожилась: я же не с Володей лечу, а с дамой. Дело должно быть взято на особый контроль. Да, Елена Прекрасная? – обратился он к супруге.
– Ах, ну что ты ставишь меня в неловкое положение, – светски улыбнулась красавица, – Ирония твоя – зачем? Я просто засиделась в городе по имени Москва. А скоро Рождество. Подарки надо присмотреть. Верно? Вы же тоже будете покупать подарки?
Этот вопрос был адресован Тине.
– Если время на это останется, посмотрю что-нибудь, – ответила она.
Настороженность взгляда Елены Прекрасной стала ей понятна. Муж ее все верно обрисовал, двух слов оказалось достаточно: дама полетела с мужем, чтобы обозначить незнакомой особи женского пола собственное присутствие в жизни богатого мужчины и готовность отстаивать свои интересы любой ценой.
– К кому ревновать? Ко мне? – вздохнула мысленно Тина, усаживаясь в свое кресло, – А с другой стороны – она ведь права. Я вон совсем ни о чем не думала, не ревновала, не следила, не воображала себе никакой опасности, и в один миг лишилась своего счастья. Жизнь рухнула. Дура я была! Потому и осталась одна. Надо было, как вот эта – всюду вместе, всюду рядом. Обозначаться в полной боевой готовности. Жаль, никто раньше не подсказал. А я расслабилась и нафантазировала, что мы, раз уж повенчались, будем жить долго и счастливо, и помрем, взявшись за руки.
Слезы привычно навернулись на глаза, она постаралась не моргать и не дышать. Тогда – она это знала по опыту – слезы не станут литься, а застынут и высохнут сами собой.
Она и не заметила, как они взлетели, набрали высоту. Теперь ей было совсем не страшно. Напротив, почему-то хотелось, чтобы полет этот никогда не заканчивался. Лететь бы так и лететь, в покое и полудреме. Вскоре предложили аперитив. Тина выбрала шампанское: оно всегда дарило ей радость. Потом ее пригласили к общему столу на ланч. Самое незабываемое из разнообразного и тонко составленного меню: нежнейший прозрачный блинчик и приличных размеров вазочка с черной икрой, поставленная каждому из обедающих в качестве легкой закуски. Тина невольно улыбнулась этому забытому ею роскошеству.
– Любите икру? – улыбнулся ей в ответ хозяин красивой жизни.
– Очень! Особенно черную. Ее сейчас не купить, дорого, – простодушно ответила Тина и осеклась. Уж очень она по-простецки заговорила. Наверное, не так, как принято у них.
– Налегайте! – велел щедрый богатей, – И добавку дадим.
– Здорово, – заулыбалась опять Тина.
Елена Прекрасная с колючей чопорностью наблюдала за тем, как она ест. Ни улыбки, ни неприятия – ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Однако чувствовалось: супруга бдит неустанно, ежесекундно. Тина снова подумала, что уж к ней-то ревновать – более чем нелепо. И возраст, и общий вид, и все остальное. Куда ей тягаться с этими людьми! Ей бы спокойно отработать, проконсультировать – и прощайте, ребята, навек. Буду помнить вашу черную икру, как ностальгический привет из детства, когда родители доставали ребенку «витамин» (так у них называлась икра), чтобы росла она здоровой и сильной. Ну вот – выросла здоровой, крепкой, а толку чуть. Ничему не помогает эта икра.
– Я слышала, вы – известный коллекционер? – обратилась Елена с вопросом.
– Да, давно этим занимаюсь, – подтвердила Тина, поняв, что и тут не обошлось без чтения интервью.
– А что именно вы коллекционируете? – продолжала расспрашивать ревнивая жена.
– У меня несколько коллекций: предметы старины, одежда, аксессуары и живопись. Но живопись – это на продажу. Отыскать, купить и продать потом за настоящую цену. Иной раз везет: продают наследники дом и все в нем кажется им старьем, от которого лишь бы избавиться. Ну, и если удается на такую распродажу попасть, происходят поразительные находки. А начальная цена – сущие гроши. Потом перепродаешь, уже оценив у коллег, за настоящую цену. Так что живопись – это не коллекция, а скорее, способ заработка.
– Для такого заработка надо хорошо знать свое дело, – поддержал разговор сильный мира сего.
– Без этого никак, – подтвердила Тина, – Такого барахла можно накупить, что позору не оберешься. Так что без знаний и чутья ничего не получится.
Елена вздохнула:
– Я вот даже, знаете, второе высшее получила, искусствоведческое. А все равно – не получается отличить. Чутье! Вы правильно сказали. У меня чутье отсутствует.
Голос ее слегка оживился.
– Но с чутьем тоже люди не рождаются. Чутье можно развить. Нужно время, интерес, посещение музеев, постоянное, выставок, салонов, обмен впечатлениями, может быть, и занятия живописью, просто чтобы лучше понять технику исполнения картины. И все получится, – утешила Тина.
– Вы думаете? – загорелась Елена, преобразившись и похорошев, – А вот Михаил Степанович ничем особо не занимался таким, а чутье у него – потрясающее просто. Как тебе это удается, Мишенька?
– А меня тянет. Только и всего. Впрочем, насколько я разбираюсь, мы еще посмотрим, да, Тина?
– Посмотрим, – согласилась знаменитый коллекционер, – Но Владимир мне сказал, что вы на самом деле тонко чувствуете живопись. А он бы обманывать не стал.
Олигарх довольно улыбнулся.
– Рад буду и ваше мнение узнать.
– А вы, я слышала, в разводе? – задала очередной вопрос хозяйка.
Тина не ожидала, что среди этих, совершенно чужих ей людей, возникнет самая страшная тема ее жизни. «Ну и гадина», – подумала она про себя. И еще подумала она, что хорошо бы не заплакать сейчас. Просто чтобы не доставлять радости этой бездушной щуке.
– Лена, ну какая тебе разница? – взглянул на жену Михаил Степанович, – Личная жизнь специалистов, которые нас окружают, тебя волновать не должна.
Вступился, стало быть, за специалиста, добрый и щедрый самолетовладелец, злобно подумала Тина.
– Я скоро развожусь. Как раз когда вернусь из этой поездки, состоится развод, – нашла она в себе силы ответить.
– Там проблемы какие-то у вас с имуществом? – продолжала лезть в душу Елена.
– Все нормально уже, – проговорила Тина, – Интервью старое. Брали в сентябре. А вышло в декабре. За это время все утряслось.
– Нет, я просто думала, если нужен вдруг адвокат… – поддельно сочувственно пропела супруга.
– Спасибо. У меня все в полном порядке.
Слез не было. Тина подняла глаза на мучительницу и широко ей улыбнулась.
– А вы обещали добавку, – обратилась она к Михаилу Степановичу, – Я как раз готова.
– И замечательно! – одобрил хозяин.
Добавка была принесена немедленно, как по мановению волшебной палочки. А Тина и не заметила, что столько обслуги вокруг. Вот это муштра.
Собственно, и она тоже для них слуга. Слуга-специалист, которому позволено есть за хозяйским столом. И что с того? – ответила она сама себе. Слуга и слуга. Не хватало еще начать сетовать на свою горькую судьбину. Наслаждайся давай! Когда еще такая возможность появится!
Тине было жаль, что они приземлились. И опять же, как и в Москве, все формальности были пройдены в считаные минуты. И вот уже просторный лимузин мчал их по направлению к Монтрё. У Тины екнуло сердце. Виноградники по склонам холмов и гор, сияющее Женевское озеро, ясное зимнее солнце. Сколько раз они здесь бывали с Юрой! Она даже не сосчитает. Муж выступал тут с концертами. Иногда они заезжали сюда специально на джазовый фестиваль. Швейцарская Ривьера – одно из самых красивых мест на земле. Воспоминания снова заставили сжаться ее сердце. Когда они с Юрой впервые оказались в Монтрё, первым делом побежали к отелю «Монтрё-Палас», где долгие годы, до самой смерти жил Набоков с женой. Тина очень любила памятник писателя, каждый раз бегала им любоваться, как только возвращалась в этот дивный город. Набоков сидел на скамейке – красивый, элегантный, под стать окружающему его великолепию. А еще – они дико поссорились с Юрой в их первый приезд в Монтрё. И из-за чего! Сейчас смешно вспоминать, а тогда ей показалось – конец света близко. Она все хотела в тот раз посмотреть на здание Казино, благодаря которому на свет появилась одна из любимых ее песен в те времена – «Smoke on the Water» – «Дым над водой» группы «Deep Purple». Может, и любила она эту песню из-за необычной истории ее создания, только не признавалась себе тогда? Музыканты прилетели в Монтрё записывать новый альбом в том самом Казино, потому что там была известная студия звукозаписи. Привезли с собой дорогущую аппаратуру, но не стали ее разгружать, потому что в тот день в Казино проходил концерт Фрэнка Заппы, которым завершалось его большое турне. Во время выступления Заппы какой-то чокнутый фанат выстрелил в потолок из ракетницы. Занялся пожар. Человеческих жертв, к счастью, не было. Но аппаратура, находившаяся в Казино, оказалась уничтоженной. А музыканты «Deep Purple» из окна своего отеля смотрели, как над озером стелется дым.
