Сара Шепард - Беспощадная
Она остановилась и посмотрела снова.
Лиам Уилкинсон.
Сердце Ханны готово было выскочить наружу.
Нет.
Этого не может быть.
Но когда она снова посмотрела на Лиама, доказательства выплыли наружу.
У него был такой же взгляд карих глаз, как у Такера Уилкинсона.
Та же самая ленивая люди-любят-меня улыбка на лице.
Даже его густые брови были похожи.
Видимо, до Лиама дошло то же самое, когда он получил в руки документы Ханны.
Его лицо побледнело.
Ханна видела, что такие же выводы формировались в его голове.
- Ты родственница Тома Мэрина? - медленно спросил он.
- Вот почему ты была в Хайд прошлым вечером.
Ханна опустила глаза, всем своим существом желая сейчас провалиться сквозь эту бархатную кушетку.
- Он...
...мой отец, - призналась она, чувствуя как каждое слово наполняется болью, потому что это говорила она сама.
- А твой отец....
- Такер Уилкинсон. - печально закончил Лиам.
Они в ужасе уставились друг на друга.
Но тут, среди хохота мальчиков из братства, поющих Ча-ча-ча, музыки, стучащего льда в шейкере с мартини, Ханна услышала хихиканье.
Она повернулась и уставилась на длинное окно, выходящее на улицу.
Так, снаружи, торчал размазанный по окну неоново-зелёный листок бумаги.
У Ханны не заняло много времени, чтобы понять, что это был флаер, который раздавали помощники Тома Мэрина на вчерашнем флеш-мобе.
Края были аккуратно порваны так, чтобы на нём остались только лицо её отца и написанное его имя.
Одинокая, смелая Э.
Глава 14.
СПЕНСЕР ОСВОБОЖДАЕТ МЫСЛИ.
Следующим серым и холодным днём, Спенсер потуже запахнула свой шарф-плед, направилась в переулок в старом Холлисе и уставилась на хаотичный викторианский стиль дома перед ней.
Нахмурившись, она снова проверила адрес на листе требований из кружка драммы.
Она стояла перед Фиолетовым Домом, названном так потому, что каждый дюйм его стен покрывала искрящаяся фиолетовая краска.
Дом был одной из достопримечательностей Розвуда - когда Спенсер была в шестом классе, она, Эли и другие всё время катались на велосипедах вверх и вниз по переулку и перешёптываясь о слухах о людях, владеющих этим местом.
- Кто - то говорил мне, что они никогда не моются, - говорила Эли.
- Это место кишит постельными клопами.
- А я слышала, что они устраивают оргии, - добавила Ханна.
Девчонки громко охнули, но тут вдруг в окне Фиолетового Дома дёрнулась штора и появилось лицо, и девчонки с визгом закрутили прочь педали своих велосипедов.
Убийца.
Спенсер на секунду остановилась на ступеньках крыльца, её сердце громко бухало.
Она уставилась на тихие, почти свободно выглядевшие здания на улице.
В переулке, позади пары мусорных баков, мелькнула тень.
Она задрожала и подумала о последней записке от Э.
Возможно, её друзья и не были уверены в том, что Келси могла быть их новым отправителем таинственных записок, но это был единственный логичный ответ.
Спенсер разрушила жизнь Келси.
Теперь Спенсер должна была остановить её прежде, чем Келси разрушит её - и её друзей тоже.
За то лето Келси и Спенсер стали верными друзьями.
Келси как то призналась, что когда её родители развелись, то она начала гулять и присоединилась к плохой группе девочек.
Она начала принимать наркотики, а потом продавать их.
Во время обыска её шкафчика в школе охрана нашла её товар.
Единственная причина, по которой её не исключили из школы Св. Агнесс, было то, что её отец недавно пожертвовал огромную сумму денег на научное оборудование, но в ответ её родители грозились выслать её в суперстрогую Католическую школу в Канаде, если она ещё раз свернёт с правильного пути.
- Я решила пересмотреть некоторые вещи, - сказала Келси однажды вечером, когда они со Спенсер валялись на кровати после занятий.
- Мои родители отказались платить за моё обучени, сказав, что это теперь мои проблема, которую я заработала, но, что удивительно, некоммерческое обучение, о котором я услышала в последний момент, и я получила стипендию, что позволило мне пройти эту программу в Пенн.
Я хочу показать своим родителям, что это стоило того.
В ответ Спенсер рассказала о своих проблемах - хорошо, о некоторых из них.
Например то, как её мучила Э.
Как она украла статью своей сестры и выдала её за свою для получения приза на конкурсе Золотая Орхидея.
Как она всё время и во всём хотела быть лучшей.
Они обе были прекрасными кандидатами для "Лёгкой пятёрки".
Сначала небольшое количество таблеток не имели большого эффекта, кроме как действительно позволяло им надолго оставаться сосредоточенными и полными сил, даже когда они засиживались задолго после полуночи.
Но со временем, они начали замечать эффект, когда они не принимали их.
- Я никак не могу раскрыть глаза, - сказала однажды Спенсер во время занятий.
- Я чувствую себя подобно зомби, - простонала в ответ Келси.
Они подсмотрели за Финеасом, как он тайно засовывает очередную таблетку под язык прямо в классе.
Если он чувствовал себя хорошо от большего количества принимаемых таблеток, то может и они смогут.
Автомобиль с грохотом проехал по дороге, вырвав Спенсер из её прошлого.
Выпрямившись, она поднялась по ступеням крыльца Бо, проверила, как выглядит, посмотрев в переднее окошко - на ней были узкие джинсы, мягкий кашемировый пуловер и высокие сапоги, довольно привлекательные, но не так, словно она пыталась впечатлить Бо - и позвонила.
Никто не ответил.
Она позвонила снова.
По-прежнему ничего.
- Эй, - нетерпеливо произнесла Спенсер, сильно стуча в дверь.
Наконец включился свет, и Бо появился в окне.
Он ударом открыл дверь.
Его глаза были сонными, тёмные волосы взъерошенными, а торс обнажённым.
Спенсер чуть не проглотила свою жвачку без сахара.
Где он прятал этот пресс?
- Прости, - сонно произнёс Бо.
Я медитировал.
- Само собой, - пробормотала Спенсер, пытаясь не пялиться на его тысячу-скручиваний-в-день торс.
Это было как в тот раз, когда они с Арией брали уроки по бытовой живописи в Холлисе, на которых моделями были нагие мужчины.
Модели казались такими безразличными, но Спенсер сдерживала желание взорваться от смеха.
Она шагнула в холл, отмечая, что внутри Фиолетовый Дом выглядел так же хаотично, как и снаружи.
Стены коридора были заполнены эклектичной смесью гобеленов ручной работы, масляной живописи и металлических знаков, рекламирующих бренды сигарет и давно прекративших своё существование закусочных.
Потёртая мебель середины столетия украшала большую гостиную, располагавшуюся слева, и стол из деревенского клёна, усыпанный книгами в твёрдом переплёте всех форм и размеров, занимал большую часть столовой.
В конце зала находился развёрнутый голубой коврик для йоги.
Маленький магнитофон играл успокаивающую мелодию, исполненную на арфе, и на держателе ладана находилась единственная зажжённая палочка, разносившая дымку по воздуху от конца стола.
- Так твоя семья арендует это место? - спросила Спенсер.
Бо прошёл по коврику, подобрал белую футболку с пола и натянул её через голову.
Спенсер одновременно испытала облегчение и почему-то расстроилась от того, что он прикрылся.
- Нет, дом принадлежит нам почти 20 лет.
Мои родители сдавали его профессорам, но потом папа получил работу в Филадельфии и мы решили переехать обратно.
- Твои родители окрасили его в фиолетовый?
Бо расплылся в улыбке.
- Ага, ещё в 70-е.
Чтобы все знали, где проходят оргии.
- О, я об этом что-то слышала, - сказала Спенсер, пытаясь прозвучать беспечно.
Бо фыркнул.
- Я одурачил тебя.
Они оба преподавали литературу в Холлисе.
Их представление об острых ощущениях заключалось в чтении Кентерберийских рассказов на средневековом английском.
Но я слышала все слухи.
Он знающе на неё посмотрел.
- Жители Розвуда любят поговорить, не так ли? Я тоже слышал кое-какие слухи о тебе, Милая Обманщица.
Спенсер отвернулась, притворяясь очарованной большим чёрным петухом - скульптурой народного искусства.
Безусловно, даже если каждый в городе-в стране-слышал о её суровом испытании с Настоящей Эли, было странно, что кто-то вроде Бо обратил на это внимание.
- По большей части слухи неправдивы, - произнесла она спокойно.
- Разумеется.
Бо направился к ней.
- Но это отстойно, правда? Все судачат.
Пялятся на тебя.
- Да, отстойно, - сказала она, удивившись, как быстро Бо подавил её напряжение.
Когда она подняла глаза, он пристально смотрел на неё, лицо его выглядело загадочным.
Словно он пытался запомнить каждый дюйм её лица.
