Катрин Пулэн - Лили и море
Джуд кивает:
— Конечно.
Он выходит. Я иду за ним следом. Дождь мелкий и холодный. Нас окутывает туман. Сырость закрадывается в мое сердце. Это печальное время, как раз чтобы умереть, в конце сезона, в день возвращения, когда каждый умирает, после того как заканчивается праздник. Мы натягиваем на себя наши непромокаемые плащи. Джуд хватает щетку, мне бросает еще одну. Когда он ставит насос, палубу заливает ледяной водой. Я сориентировалась слишком поздно, мощная струя холодной воды окатывает мои сапоги. Мои ноги тотчас промокли. Мне хочется плакать. Мои ноги промокли насквозь. Я не имею права на кофе. Я одна на мостике с гневающимся Джудом. И в этот вечер мы возвращаемся в порт.
Он заполняет ведро водой с хлоркой, он уже начал тереть навес. Я работаю с ним наравне, на благоразумном расстоянии. Внутренности рыбы, кровь и старая наживка прилипли где только можно, приходится тщательно их выковыривать. По краям палубы было хуже всего: и в водостоке, и в каждом углу я обнаруживала кусочки белой плоти, обрывки кальмаров. Джуд работает быстро. Он чистит, не слабея. Я стараюсь, прикусив губу. В один прекрасный день это закончится. Мне даже уже не холодно. Он останавливается. Я продолжаю, нахмурившись. Я боюсь его презрения, если остановлюсь. У него низкий, медленный голос:
— Сделай перерыв, хочешь сигарету?
Я поднимаю глаза, я колеблюсь.
— Да, — наконец лепечу я, запинаясь, — пожалуйста…
Он дает мне пачку сигарет, у меня перехватило дыхание.
Мои щеки горят. Он протягивает мне свою зажигалку.
— Подкури ее сама, ветрено.
— Да. Конечно…
— Ты красная… Я редко видел тебя такой, — говорит он с веселой улыбкой.
— Да, я знаю, — отвечаю я сдавленным голосом.
Я взяла швабру.
— Ну тогда я буду продолжать.
Он сплевывает и сморкается. Вцепившись в швабру, я принимаюсь за мостик. Джуд моет палубу, сметая все мощной струей воды. Ледяные капли попали на мое лицо. У меня спазмы желудка. Моя шея и плечи в огне. Я думаю о шкипере, который пьет свой кофе, расслабленно сидя в капитанском кресле. Ну а я сегодня буду пить свое пиво.
— Достаточно, — говорит Джуд наконец. — Давай посмотрим, где они и чем занимаются. Сейчас самое время для кофе.
Земля становится все ближе. Мы находимся на палубе, грязные и счастливые, с чашкой кофе в руках. Я чувствую, что голодна, у меня пустой желудок. Я смотрю на палубу, я горжусь нами.
Дэйв зовет меня:
— Лили! Есть что-то для тебя…
Я сматываю снасти. «Мятежный» пришвартован к докам. Я оборачиваюсь. Блондинка и тощий парень сидят на скамье на набережной, между крошечными белыми пластиковыми контейнерами и краном оранжевого цвета. Ее волосы развеваются на ветру. Джейсон. Он узнал на заводе, что мы возвращаемся сегодня вечером. Он пришел и ожидает меня, чтобы пойти пить Белый русский коктейль.
— Я должна кое-что сделать. Позже! — кричу я с палубы.
— «У Тони»?
— Да, «У Тони»!
Судно разгружается. Трюм чистый. Мы сидим на палубе, едим пиццу. Каждый будет принимать душ в раздевалке завода. Я переодеваюсь во все чистое. Мои блестящие волосы распущены и развеваются на ветру. Джуд смотрит на меня с удивлением и уважением. Он опускает глаза, когда я смотрю на него. Я его не боюсь. Сегодня он больше меня не контролирует. «Мятежный» находит место в порту. Мы быстро спускаемся, покидая его, и пришвартовываемся в доке, крепим к баркасу и ищем электрический кабель.
— Остерегайтесь похмелья, парни. Я хочу, чтобы все вы были на ногах и в полном порядке завтра утром в шесть часов!
Парни уже ушли. Я бегу за ними. Я поворачиваюсь, шкипер стоит в дверях, высокий парень, который сейчас выглядит еще более худым, чем когда-либо. Я вернулась.
— Конечно же, ты не можешь поехать с нами? — говорю я.
Он закурил сигарету. Он улыбается, совсем чуть-чуть, выпятив нижнюю губу.
— Иди с ними, ты можешь их потерять из виду. Иди в бар, иди, получай удовольствие…
Они уже исчезли за поворотом дороги. Я снова ушла, я бегу, мои ноги заплетаются, чайки надо мной, и я их преследую, мои волосы разлетаются на ветру. Я присоединяюсь к ним на причале, прибежала запыхавшись. Дэйв остановился в рубке. Он позвал своего друга. Саймон вернулся от студентов из континентальных штатов, проживающих рядом с обнаженной бухточкой, обдуваемой ветрами, там был импровизированный лагерь с палатками и тентами. Джуд никого не ждал. Мы идем, я и Дэйв, к «Тони». Бар полон. В баре выпивает экипаж «Азартного». Джейсон, наблюдающий за дверью, замахал руками:
— Эй, мой друг! — прокричал он. — Добро пожаловать на борт!
Его глаза закатываются, он явно пьян. Дэйв толкает меня к ним.
— Я думаю, что я могу оставить тебя, ты будешь в надежных руках. Я должен идти, моя красавица ждет меня, и я долго ждал, чтобы увидеть ее. Пусть тебя обязательно проводят, когда ты будешь возвращаться домой. Держись подальше от неприятностей, девочка.
Я вхожу. Джейсон нашел мне стул. Высокая и тощая официантка, брюнетка с расширенными зрачками на очень бледном лице, принесла мне молочно-коричневый напиток в большом стакане. Белый русский коктейль — крепкий и сладкий напиток. Алкоголь наполняет меня очень быстро, и этот обжигающий медовый напиток заставляет страдать мое тело. Вокруг нас люди чокаются. Все пьют за возвращение с моря.
Я плачу за угощение всех присутствующих.
— Ром для меня, я — пират! — рычит Джейсон.
Я предпочитаю остаться русской и заказываю водку. Я вглядываюсь в лица и не узнаю никого. Стив должен быть в баре «В&В». Джуд в «На судне», старом, очень темном баре с индейцами в полумраке и с толстыми обнаженными женщинами на стенах.
Я не задерживаюсь допоздна. Это вообще присуще заведению «У Тони», там собираются молодые взрывные парни. Я думаю о синей ночи и неожиданно понимаю, что мне не хватает судна. Я стояла бы на палубе в полном одиночестве, меня бы заливала вода с гавани, я бы нюхала воздух, наблюдая за мерцающими красными огоньками достопримечательностями города. Я покидаю Джейсона и направляюсь к выходу. Снаружи воздух чист и свеж, улицы пустынны. Такси ожидает свою клиентуру в гавани. Я перехожу на боковую улицу. В конце ее я вижу черное море, мне кажется, что оно колышется под фонарями дока. Я бегу к нему. Ветер свеж. Летит птица, и шелест ее крыльев кажется оглушительным. Я замедляю шаг. И тогда я вспоминаю о «Free Spirit» — «Свободном духе», который я оставила позади бара «В&В» вдень праздника краба. Ускоряясь, я иду по набережной. Ночь пахнет илом. Я пересекаю дорогу и захожу за бар. Я осматриваю темное углубление между зданием и свалкой. Там валяются порванная тройная рыболовная сеть, пустые бутылки, куски лома. Проколотый буй виднеется рядом с колючим кустарником. Мой велосипед «Свободный дух» исчез. У меня вырывается вздох сожаления. Громкие голоса. Из бара выходит парочка пьяных мужчин. Я прячусь в тени за кучу поддонов. Они уходят. Я выхожу из своего укрытия, Я пересекаю улицу и подхожу к набережной. Отлив. Я стою/на парапете, на влажном переходе, который спускается по наклонной до понтонов. Говорят, что пьяные моряки проваливаются в воду, присоединяясь к своим кораблям. А потом они тонут. Я перегибаюсь на мгновение через перила. Вода черная. Вряд ли она сейчас движется. Я плюю, чтобы увидеть, движется ли она. Слюна падает с мягким стуком. Кто-то идет. Я быстро подхожу к «Мятежному».
Высокий худой парень на палубе. Я вижу светящуюся точку его сигареты в темноте: приближаясь к его губам, сигарета вспыхивает и освещает все вокруг, а затем гаснет, когда его рука опускается. Этот красный огонек пульсирует, как сердце в ночи. Он смотрит на огни города, танцующие на небе акватории порта. Я вскакиваю на борт.
— Привет, шкипер… — мягко говорю я.
Он оборачивается. Я вижу только тень его лица.
— Это ты, Лили? Уже?
Я тихо рассмеялась.
— Да. И даже не пьяна. Ну так, немного. Я могла бы продолжать, не покидая дока, но «Свободный дух» исчез.
— А что это такое? — сказал он.
— Да, мой велосипед. Ладно, это не серьезно.
— Как погуляла? Ты была с парнями?
— Да нет, я видела только экипаж «Азартного». Мы пили Белый русский. После того я жутко скучала.
Он протягивает мне сигарету, подходит к свету.
— Спасибо, Йан.
В порту тихо. В этот час вся жизнь в барах. Ты можешь слышать судна, которые прикреплены швартовыми тросами, буи появляются и исчезают, зажатые между боками и понтоном, вода плещется возле корпуса. Я сижу на доске трюма. Он сидит рядом.
— Чем ты занимался? — спрашиваю я.
— Мы вышли с Джессом чего-нибудь поесть в мексиканском ресторанчике. А потом он пошел пить. А я пошел домой.
— Тебе не было скучно?
— Я бросил пить. Я не буду опять вступать в это дерьмо и раздражаться оттого, что мне скучно.
— Ты прав. Для удовольствия не надо бухать даже в своих барах, нужно покончить с этим. Сначала это смешно, но это не сложно — перестать пить.
