Лебедев Andrew - Любовь и смерть Геночки Сайнова
– Она балерина, она заканчивала Вагановское и танцевала в Кировском…
– О-о-о! – не скрывая восхищения, изумилась Инна, – какой диапазон у твоего папы – хромая девушка, но потом все же он отдал предпочтение балерине…
– Та девушка умерла, – сказал Кирилл…
– Вот как, но тем не менее, вот ты, смог бы жениться на безногой?
Кирилл скашивал глаз Инне на грудь. На груди лежала ее русая коса. Может и он когда то будет лежать на этой груди?
Кирилл фыркнул.
– Что смешного? – взметнув ресницы, вздрогнула Инна.
– Анекдот вспомнил, – простодушно ответил Кирилл.
– Ты или рассказывай, или тогда сдерживай эмоции, – сказала Инна. Она была явно недовольна тем, что Кирилл в разговоре с нею позволяет себе некое параллельное мышление.
– Это вполне приличный анекдот, изволь… Грузинский художник жалуется журналисту, де худсовет картину его зарезал-зарубил не допустил до выставки. А что за картина? – спрашивает журналист. Женщина с мальчиком на груди, – отвечает грузин… Ну, и какие у худсовета претензии? – спрашивает журналист… Мальчик, говорят, слишком большой, – отвечает грузин…
Инна улыбнулась.
Это хорошо, что она не засмеялась. И хорошо, что не возмутилась скабрезности анекдотца…
Улыбнулась и отвернулась к окошку, теребя косу за кончик.
Умная девушка.
– А ты все же не ответил. Смог бы жениться на безногой?
– Ну, Маккартни то вот смог…
– Ты себя с Маккартни не ровняй, да там и случай иной, она у него красавица, топ-модель, и ноги у нее нет только до лодыжки, только ступни, так что в сексе это уродство абсолютно не заметно, да и ее молодость в контраст с его преклонными годами, это даже как то эквивалентно уравновешивает их мезальянс… Вот тот же гитарист из Роллинг Стоунз – Билл Уаймэн, тот на потеху публике в свои шестьдесят с хвостиком каждый год женится на семнадцатилетних… Женится и разводится… А Маккартни это совсем иной случай, он как бы не просто в преклонные свои года гонится за юным красивым телом, он вроде как бы и милосердие тем самым проявляет к невесте, но при этом в совершенно разумных пределах…
Кирилл был согласен со всеми доводами Инны… Ему не понравился только изначальный посыл, – де, не равняй себя с Маккартни…
Конечно, он не столь знаменит… Но все равно, такое замечание неприятно ранило его самолюбие.
– Я бы смог, наверное, и наверняка бы смог, доведись тебе попасть в катастрофу, вот например, не выйдут в Нью-Йорке у нашего самолета шасси, и станет он садиться на брюхо, и произойдет авария с жертвами, и представь себе, Инне Гармаш в госпитале имени святой Клементины отрежут обе ноги…
– Дурак, – покачав головой и почему то покраснев, сказала Инна.
– Ты сама спросила, а я ответил…
– О присутствующих не говорят…
– Но ты же спросила конкретно обо мне…
– Да, спросила, потому что мне интересно, насколько… – она запнулась, – насколько уродство может стать препятствием – Зачем тебе это? – спросил Кирилл, – ты ведь красива…
– Надо, – ответила Инна и отвернувшись к окошку видом своим дала понять, что разговор на этом пока окончен. …
Шасси у их "Боинга" благополучно вышло из своих гнезд.
Самолет слегка тряхнуло и от торможения – инерция слегка наклонила вперед их тела, размякшие за пятнадцать часов полета.
Тревога охватила Кирилла.
Тревога, почти переходящая в панику.
Неужели они теперь вот так запросто расстанутся?
– Я хочу увидеться с тобой, – сказал он, искательно заглядывая Инне в глаза.
– Это ни к чему, – твердо ответила она. …
Работа и страсть.
Он то наивный думал, что навал новых американских впечатлений облегчит потерю.
Он сперва был уверен, что на третий день позабудет свою случайную попутчицу.
Но не тут то было!
К исходу первых десяти дней, проведенных в Нью-Йорке, он окончательно потерял покой.
Из телефонного справочника Кирилл выписал все номера, принадлежавшие абонентам по имени Garmash…
К кому она летела? Он ведь даже этого не знал!
Летела по ангажементу – играть в симфоническом оркестре Филадельфийской филармонии? Или имела намерения работать простой учительницей музыки?
Ищи ветра в поле!
Как легкомысленно упустил он ее в аэропорту имени Кеннеди!
Но фамилия Гармаш была зацепкой.
Она могла лететь к родственникам.
Или родственники могли что-то знать о ее американской судьбе.
Сто восемьдесят фамилий Garmash из телефонного справочника – Кирилл поделил на три группы.
Более вероятных, менее вероятных и совсем не вероятных.
В более вероятные – попали номера на Брайтоне и те, у которых "секонд нэймз" имели какую-бы то ни было русскую созвучность.
Так он очень надеялся на:
Алекзандер Гармаш
Базил Гармаш
Ирэн Гармаш Они запросто могли оказаться нью-йоркскими дядюшками или тетушками его принцессы.
Пятая попытка – Нателла Гармаш – ответила Кириллу по русски… Но разочаровала.
Никакой родственницы по имени Инна в Нью-Йорке у нее не было.
Ему отвечали.
Ему не отвечали, бросая трубку.
Ему хамили, картавя с характерным одесским акцентом…
Ему отвечали с изысканной вежливостью…
Но результата не было.
А он все звонил и звонил, тратя время и деньги.
И с каждой попыткой он все больше и больше распалялся, приходя в возбуждение от воспоминаний об ее косе, что лежала не ее груди.
Когда к исходу пятого вечера, проведенного возле телефона, он уже подходил к концу списка второй – менее вероятной группы, набрав номер очередного абонента Гармаш из Нью-Джерси, на другом конце линии он вдруг услышал ее неповторимый низкий голос…
– Хэллоу…
В горле нервически запершило, и Кирилл просипел что-то нечленораздельное.
– Хэллоу! Ху из ит? – нетерпение возвысилось в трубке…
– Это Инна? – спросил Кирилл.
Молчание в ответ.
И потом гудки…
Это явно была она.
Но она не желала контакта.
Почему?
Почему уже в аэропорту она твердо ответила ему, что ЭТО НЕ НУЖНО…
Кирилл смутился и загрустил в смятении.
Он выключил до того безмолвно мерцавший телевизор.
Поднялся с дивана, прошел к кухонной стойке, налил себе остывшего кофе…
Еще в аэропорту она твердо сказала ему – ЭТО НЕ НУЖНО.
Это – в смысле, их с Кириллом общение.
Почему?
Может, она прилетела к мужу?
Или – на собственную свадьбу?
Он ничего о ней не знал!
И это незнание еще больше распаляло Кирилла. ….
В телефонном справочнике был адрес.
Но у Кирилла не было машины.
А это было далековато.
На том берегу залива – в другом штате, в Нью-Джерси…
Но он твердо решил, что поедет туда в воскресенье.
В первой половине дня.
Такой выбор времени давал высшую степень вероятности застать Инну дома.
Хотя, почему она обязана быть дома в воскресенье утром?
Это семейные пары, семейные люди – коротают воскресное утро предаваясь тихим радостям продленного, не обремененного будильником сна и глупых завтраков, заимствованных с рекламы овсяных хлопьев и апельсинового сока…
А она?
А она могла встречать воскресное утро и в постели у любовника – где нибудь в дорогом районе Нью-Йорка неподалеку от Сентрал Парк… Или в дешевом номере мотеля в Джерси.
Ведь Кирилл ничегошеньки не знал о ней!
Чтобы сэкономить долларов тридцать, прежде чем хайкать такси, прежде, он доехал подземкой до моста.
Отсюда еллоу кэбом было уже не так далеко.
Молодой афроамериканец – шофер негромко слушал свой рэп и ритмически подергивал головой.
Музыка не мешала Кириллу.
Он ехал, и нетерпение переполняло его.
Дом 352 по Грин Элли оказался обычным среднестатистическим домом, обычного среднестатистического американца среднего достатка.
Проживавший в нем Эд Гармаш одинаково мог быть и средней руки адвокатом, и средней руки дантистом…
Не отпуская шофера, похрустывая камешками под глупыми своими свадебными туфлями, глупо начищенными по торжественности случая, Кирилл приблизился к условным воротцам владения, что при отсутствии забора, были лишь означены традиционным ящиком для почты…
Мимо, по гравию протрусили двое утренних бегунов от инфаркта… Пробежали, насмешливо, как показалось Кириллу, поглядев на него…
Здесь ведь все всех знают!
И кто это с утра пораньше прикатил к Гармашам на Нью-Йоркском такси, да еще вырядился в глупый костюм с галстуком?
Кирилл смутился своего вида.
Да…
Все глупо.
Но отступать – еще глупей.
Шестьдесят долларов на такси уже потрачены…
Тоже глупость.
Кирилл решительно прохрустел подошвами дальше к крыльцу.
Он еще не успел дотронуться до звонка, как белоснежная занавеска на стеклянной двери отодвинулась.
Бабушка – вся в белых седых кудряшках осторожно приоткрыла дверь.
– Вы не коммивояжер, мистер? – спросила бабушка, – нам ничего не нужно…
– Нет, мэм, – ответил Кирилл, – я не коммивояжер, я ищу Инну Гармаш, я ее знакомый из России, из Санкт-Петербурга, меня зовут Кирилл…
![Катя Ткаченко - Ремонт человеков[Иллюзии любви и смерти]](/uploads/posts/books/125742/125742.jpg)
