Рене Фройнд - Любовь среди рыб
По окончании репетиции Сюзанне и Лизи оказалось по пути. Обе заговорили о том, что проголодались, и быстро сошлись на тайском кафе с недорогими обедами. Впоследствии они опровергли правило, согласно которому после тридцати новыми друзьями уже не обзаводятся. Не имело значения, что Лизи была младше Сюзанны. Сюзанна водилась со многими более молодыми людьми. Это было следствием ее профессии. Это и ее саму поддерживало в состоянии молодости.
Виделись они регулярно. Сюзанна звонила Лизи, чтобы выплакаться, когда умер ее отец. Лизи звонила Сюзанне, чтобы выплакаться, когда уехала ее дочь и она осталась в квартире одна. Летом они вместе ездили на озеро Мюггельзее купаться и в Штральзунд поесть рыбы. Они всегда делились друг с другом своими любовными историями — за исключением тех эпизодов, которые были постыдными даже для их доверительных отношений. Что касалось этой настолько же красивой, насколько и неприятной стороны жизни, то их сердца бились в унисон. Стремление к свободе и независимости было у обеих выражено чуть сильнее, чем стремление к защищенности в прочных отношениях. По крайней мере, в большинстве случаев.
— Дыши. Шепчи. Лимнология. И не забывай про чешский акцент.
— Мы же договорились, что я словачка!
— Боюсь, что эту разницу мне уже никогда не постичь.
— А следовало бы!
— Я знаю. Ну, и откуда ты родом?
— Из Тройсдорфа, под Кёльном, ты же знаешь.
— Нет-нет. По роли.
— Ах, да, конечно. — Лизи старательно зубрила: — Зволен. Город в Центральной Словакии. Сорок две тысячи жителей. Церковь времен Ренессанса, барочные дома на главной площади, технический университет, институт лимнологии. Недалеко от Татранского национального парка.
— О’кей, — сказала Сюзанна. — А теперь давай еще раз пройдемся по языку. Эта штука с Ц вместо С, по-моему, очень симпатичная, не находишь?
— Цымпатичная, — подтвердила Лизи. И после короткой паузы добавила: — А может, и совсем дурацкая. Для чего я стараюсь?
— Что стараешься?
— Ну, с этим иностранным акцентом. И словенской биографией. То есть со словацкой биографией. Зачем все это?
— Потому что это делает роль интересной. Во-первых, для Альфреда, потому что тогда ты становишься почти экзотической женщиной. А во-вторых, для тебя, потому что ты должна сосредоточиться на игре.
— Ну, не знаю.
— Лизи, если ты немецкая научная сотрудница, он непременно захочет тебя навестить! Попросит твой телефон! Он может поспрашивать в университете, и тогда все дело быстро раскроется!
— Это верно.
— Словакия гораздо лучше. Там он не ориентируется. И языка не знает.
— Ты совершенно права.
— Итак, как тебя зовут? — Сюзанна перешла к испытанию блиц-вопросами.
— Мара.
— Ты работаешь над чем?..
— Над рыбами.
— А точнее?
— Что-то с гальюном.
— С гольяном.
— Мне этого не запомнить! — выкрикнула Лизи.
— Фред живет в…
— Клаццной хижине.
— Ты не будешь его…
— Целовать.
— Твое имя?..
— Мара.
— Твои рыбы называются?..
— Гольян. А почему мне нельзя его целовать?
— Ты можешь делать все, что захочешь. Главное, чтобы он начал писать.
— Я не буду его целовать, — решительно сказала Лизи. — Это роль, а я профи.
— Мне нравится такая установка.
— Но все равно я почему-то побаиваюсь.
— Да что такого может случиться?
— Не знаю. Например, я не пойму стихи Фреда.
— Во-первых, тебе не надо их понимать, — сказала Сюзанна, — и во-вторых, он сам их не понимает.
— Не выдумывай.
— Нет, правда, он сам так сказал. Стихотворение, говорит, написано не для того, чтобы его поняли. Во всяком случае, не разумом.
— О-о, ты хочешь сказать, что по-настоящему можно видеть только сердцем.
— Он объяснил это так: попробуй как-нибудь просто посмотреть на яблоко. Не оценивая его на предмет увядшей кожи, не думая, био оно или уколотое шприцем… не называя сорт — то ли это ядовито-зеленый «гренни смит», то ли «гольден дилишес». Попытайся как-нибудь, так он сказал. И если получится с яблоком, попробуй и со словами стихотворения. Прочти их вслух. Дай им прозвучать. Не пытайся понять их. Дай им воздействовать на тебя.
— Звучит увлекательно!
— Да, это было в те времена, когда он еще писал.
— У меня не получится!
— Получится! И ты можешь в любой момент позвонить мне!
— А какой у меня костюм? Я имею в виду, как мне одеваться?
Сюзанна и Лизи вместе подыскали желтое летнее платье, исследовательский прикид с брюками карго и два красивых бикини. Кроме того, Сюзанна раздобыла для Лизи справочник по сравнительной этологии, книгу о поведении животных.
Состояния Лизи колебались между легкой эйфорией и тяжелыми сомнениями.
— Значит, я буду его обманывать. Дурить. Обводить вокруг пальца.
Сюзанна возражала:
— Ты приведешь его к самому себе. Освободишь его. Ты его спасешь.
— Вот так и начинаются катастрофы, — сказала Лизи. — С того, что хотят кого-то спасти.
Когда на следующий день она садилась в машину, чтобы ехать в Грюнбах в Эльбтале, ее не оставляли нехорошие предчувствия. Она боялась, что окажется права.
23 июля
Хотя светило солнце, а коровы уже предались своей сиесте, Лизи не осмеливалась покинуть комнату пансиона. Она боялась встретить Фреда. Теперь она должна оставаться холодной. Смыться. Потянуть за стоп-кран.
Зазвонил мобильник Лизи. На дисплее возникло улыбающееся лицо Сюзанны. Ничего веселого тут нет, подумала Лизи, нажав кнопку приема. Она рассказала заказчице во всех деталях, что произошло накануне. Все остальное она уже рассказывала раньше, про ночевку в хижине, и как заботливо Фред готовил для нее. Рассказывала о нежелании Фреда писать, описывала появление Августа и не уставала повторять, как гордится собой за хорошо сыгранную роль. Фред ей нравился — и с каждым днем, с каждым часом все больше.
— Когда он стоял на мостках и плакал… я в него влюбилась. Страшно и бесповоротно.
— Плачущий мужчина — не секси, — ввернула Сюзанна.
— Он был секси! — Лизи подавила всхлип. — Перед тем он спас человеку жизнь. Рискуя собственной! Он стоял там как герой, обуреваемый своими чувствами.
— Ну и что? Ну, влюбилась, и что?
— Но он-то в меня нет!
— А может, да.
— Откуда ты знаешь?
— Из его писем.
— Покажи их мне!
— Нет!
— Что он про меня писал?
— Он прямо-таки увлечен тем, что с ним происходит.
— Он влюбился не в меня. Он влюбился в Мару. Но я-то Элизабет, Лизи Хальбиг.
— Ну и что?
— Я хочу, чтобы он влюбился в меня!
— Зачем?!
— Это мужчина моей жизни.
— Тут ты сильно преувеличиваешь.
— Таких больше нет! Я никогда не испытывала такой привязанности к мужчине. Такой искренней привязанности!
— А если и так: что же в этом плохого? — Сюзанна уже начала слегка раздражаться.
Лизи тоже повысила голос:
— Могу тебе объяснить, что в этом плохого! Плохо в этом то, что речь идет об обмане. Я его обманула. Мы его обманули! Ты сутенерша, а я шлюха, которая положила его на лопатки.
— А я думала, вы так и не переспали.
— Мы и не переспали. Я же не шлюха!
— Я тоже не хозяйка борделя. А теперь послушай меня, Лизи: давай-ка, спускайся потихоньку с гор. Ты знаешь нашу договоренность. Фред никогда о ней не узнает. Никогда.
— Это ничего не меняет в том, что я его обманула.
— Ты мне не доверяешь?
— Речь обо мне! Я никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Не могу же я просто пойти к нему и сказать: привет, меня зовут вовсе не Мара, это был лишь маленький розыгрыш, на самом деле я Лизи из Тройсдорфа, и никакой я не научный сотрудник, а неудавшаяся актриса, и от меня уехала дочь, а с ее отцом я рассталась миллион лет назад, и единственное, чего я жду от жизни до того, как меня унесет какая-нибудь болезнь, это пара удачных вечеров перед телевизором!
— Лизи, это невыносимо, ты впадаешь в крайность.
— Легко тебе говорить!
— Конечно, мне легко говорить! Сегодня опечатали склад моих книг!
— Так тебе и надо!
— Успокойся! — приказала Сюзанна. — Продышись!
— Я не хочу дышать!
— Ну, тогда удавись!
У Лизи и в самом деле было такое чувство, что ей не хватает воздуха. Сюзанна бросила трубку. Лизи, всхлипывая, ходила по комнате из угла в угол, что — учитывая размеры комнатки — не приносило настоящего облегчения.
Она открыла окно и смотрела на коров, от которых исходило непостижимое равнодушие. Это бесило Лизи. Им-то что, им все безразлично! Но потом она попыталась осознанно подышать — в конце концов, у нее был диплом по этой части. Коровам не все безразлично, сказала она себе. Нет, коровы просто отдыхают. Как гора, например. Гора всегда одинакова. Стоит на месте — неизменно, неуязвимо. Идет ли дождь, бушует ли буря, падает ли снег — гора иногда меняет свой облик. Но это все та же гора.
