Маргарита Хемлин - Прощание еврейки
Повздыхали.
- Жаль, так мы и не познакомились с Идой Львовной по-семейному, - посетовала Мирра.
- Да я ее и сам, можно сказать, не знал. Она меня сердцем не приняла. Как я появился, перебрались бесповоротно на дачу с Аркадием Моисеевичем. Если что в городе понадобится - Ида его присылала. Он, правда, поговорит всегда, посоветует, если что. А Ида - мать. Она, естественно, всем была недовольна. Матери же все лучшее подавай для дочери. А я разве лучший? Я понимаю. Ничего не говорила, не упрекала, но чувствовалось.
- Из-за возраста? - Мирра привела единственный ясный повод.
- Прямой речи об этом не было. А теперь какая разница, что она имела в виду?
- Ничего, главное, что Римма тебя любит. И ты ее любишь, - заключила Мирра.
- Ой, мама, любовь уходит, а что-то же остается.
К празднику Великой Победы - к 25-й годовщине, а также по случаю многодетности семье Черняков выдали ордер на новую трехкомнатную квартиру.
Эмма в это время заканчивала медицинское училище в Чернигове на фельдшера с прицелом после поступать в Киевский мед.
Злата с Веней - заканчивали десятый класс, Марик и Ева - в садике.
Радость неописуемая. Горячая вода, ванна, туалет, балкон, четырехконфорочная газовая плита, в подвале дома каморка для хозяйственных надобностей.
Старый дом шел под снос. Единственное, о чем жалела Мирра, - об огороде: и клубничка своя, и крыжовник, и поречки, и черная смородина, и лучок, и огурчики, и гарбузы. Не говоря про картошку, капусту и буряк.
- Равноценных обменов не бывает, это надо понять раз и навсегда, - делала вывод Мирра в разговорах с соседями.
Слава Богу.
Иосиф пошел в райисполком просить, чтобы в связи с получением квартиры и потерей земельного надела семье выделили для хозяйства участок под огород. Причем сделал это тайком от Мирры. Там пошли навстречу и участок выделили - на выселках, далеко, но все-таки.
Когда Мирра узнала, и радовалась, и сердилась:
- У меня, например, сил нет на огороде горбатиться. Если у тебя силы есть - пожалуйста. Одно радует, что ты принял участие в жизни семьи.
Иосиф неопределенно кивнул.
Вот и в новую квартиру въехали, и месяц там живут. От прежнего дома осталось голое пространство. А Иосиф каждый день ходит через весь город - смотреть за сараем. Только когда выдали бумаги на земельный участок, Иосиф принялся за работу.
Разбирал сарай сам. Пересматривал каждую книжку, разглядывал на свет каждую тряпицу. Подсвечники, кожаные ремни, филактерии, фотографии, бумажки, мезузы - все раскладывал по кучкам. Книжки составлял в стопки и перевязывал веревкой, другое - в узлы - без спроса взял в доме простыни и скатерти. Возился с утра до вечера дней пять.
Старался вытащить из стены каждый гвоздик невредимым, чтобы потом сгодился в дело.
И в полном виде поставил сарай на новом участке. После сарая для огородного применения осталось всего ничего.
Мирра, разумеется, как хозяйка, захотела посмотреть участок и примериться, как чего. Но увидела сарай во всей красе - онемела. А когда смогла заговорить, сказала:
- Иосиф, ты больной человек. Тебе надо срочно лечиться. Ты ради мусора отбираешь у детей витамины. Видеть этот сарай не могу, не то что смотреть на него! Ноги моей тут не будет! А ты как знаешь. Тебе не привыкать идти против интересов родных людей.
В квартире распределились так: одна комната для Златы и Евы, вторая для Вени и Марика, а в самой большой, проходной - Мирра с Эммочкой, когда та будет приезжать или, Бог даст, вообще вернется на жительство и для работы по специальности.
Иосиф притащил из сарая топчан. Получилось спальное место на кухне. Мирра ворчала, что мог бы и в большой комнате поставить свое изделие, а то на кухне и так не повернешься. Но Иосиф заверил, что мешать ничему не станет. Наоборот - в связи с ранними приходами со смены никого не потревожит и ко всеобщему пробуждению сможет сготовить завтрак.
Пока тепло, Иосиф ежедневно ездил на участок - смотреть за сараем. Внутрь не заглядывал. Замок пощупает и назад.
Эмма отработала после училища два года, в институт не попала, пошла работать в районную больницу фельдшером-акушером. Надо сказать, встретили ее там с энтузиазмом - помнили Римму.
Злата училась на библиотекаря в культпросветучилище в Нежине, а Веня служил в Советской армии на Дальнем Востоке в ракетной части. Так что, по большому счету, с Миррой неотлучно оставались только младшенькие - школьники Марик и Евочка.
Наконец Мирра решила, что терпеть состояние мужа больше нельзя. Нужно посоветоваться со специалистом. Но какого профиля и о чем, собственно? Поехала в Киев.
Нагрянула к Римме без звонка, с самого утра в будний день. Дома одна домработница. Рассказала про Сашеньку, какие он делает успехи в первом классе.
Мирра умилилась и всплакнула: как быстро промелькнула жизнь.
Спросила, как найти Риммину работу, и отправилась туда.
Римма встретила свекровь удивленно и даже как будто нерадостно.
- Что случилось, Миррочка?
- Ничего-ничего. Я приехала насчет Иосифа.
Римма побелела, как халат.
- Слушаю.
- Что ты, Риммочка, серьезного нет, только мои сомнения. Я к тебе как к специалисту. Мне кажется, Иосиф больной. Не то чтобы помешанный, но что-то у него в голове не так.
- Почему ты так решила? Столько лет вместе, все примерно, со всех сторон ваша семья образцовая. А тут вдруг - муж ненормальный.
- Понимаешь, Риммочка, как бы лучше сказать, чтобы ты поняла… Он в себе все время сидит. Говорит мало. С детьми не занимается. Ты же про его сарай знаешь… Раньше он там молчал, а теперь и дома молчит. Мы с ним давно как муж с женой не живем. Он сам предложил прекратить. Я понимаю, у него сложный характер. Как ты полагаешь, что он думает? На что он свою жизнь положил?
Римма задумалась. Покачивает точеной ножкой на каблучке-трапеции. Волосы на голове халой уложены и прикрыты сеточкой-паутинкой. А халатик такой узкий, что каждый шовчик на разрыв. Какая была двадцать лет назад, такая и осталась. Мирра залюбовалась.
- Не волнуйся, Миррочка. Я тебе медицинским термином скажу - акцентуированная личность. Это не больной, но в пограничном состоянии. Еще чуть-чуть, и можно считать больным.
- То есть как “можно считать”? Или больной, или здоровый. Если больной, значит, надо лечиться, а если здоровый, значит, хватит дурака валять и жизнь семье отравлять. Верно?
- Верно, Миррочка. Но послушай меня, не трогай Иосифа. Не трогай, хуже будет.
- Кому хуже?
- Всем хуже, - вздохнула Римма. - А давай я сейчас с работы отпрошусь и поедем домой, с Сашенькой погуляем. Он уже после школы должен быть дома. Ты - бабушка, а внука как следует и не видела.
Вечером пришел Исаак - обрадовался матери.
Римма ему говорит:
- Игорек, я чувствую себя виноватой, мы давным-давно не были вместе у твоих родителей. А ведь живем рядом - два часа на машине. А что будет, когда в Москву переберемся?
Исаак приосанился и сообщил матери, что его переводят на новое место работы - в Москву, в министерство. Должность не то чтобы значительная, даже можно сказать, никакого повышения по сравнению с Киевом, но все-таки.
И правда, через полгода случилось. На прощании с Исааком и Риммой присутствовала Мирра с Эммой, а Иосиф с младшими остался дома. Его и не приглашали, надо сказать.
Уже на перроне Римма попросила Мирру присматривать за Аркадием Моисеевичем - и главное, вытащить его в киевскую квартиру, а то в ЖЭКе станут говорить всякое: что никто не живет и площадь пустует.
Ну, уехали.
Мирра таки обещала помощь по части Аркадия Моисеевича. Только на деле рассудила - совершенно некогда ей этим заниматься. Близко - а не рядом. После работы или в обед не забежишь, не посмотришь.
От Риммы недельки через две после отъезда было письмо, в котором она спрашивала, как отец. Мирра срочно поехала в Ирпень на разведку.
Аркадий Моисеевич встретил ее равнодушно. Поблагодарил за проявленное внимание, но строго сказал, что справляется сам, а что если Римма считает его выжившим из ума, так это ее дело. Перебираться в Киев отказался наотрез и просил Мирру не идти на поводу у Риммы и не искать себе лишние хлопоты.
Мирра выслушала, но осталась в смятении. Зашла к соседям, написала свой адрес и попросила в случае чего сообщить телеграммой или как получится.
Аркадий Моисеевич оставил у нее гнетущее впечатление. Глубокий старик, а делает вид, что еще о-го-го. Сам еле передвигается, а помощь отвергает. Конечно, если бы лично Риммочка с ним провела беседу, а так - фактически посторонняя женщина явилась и предлагает свои услуги. А у человека самоуважение. Ему неудобно.
Мирра написала Римме письмо. Так и так, была у Аркадия Моисеевича, помощь отверг и прочее. Может, Риммочка выберет время и на денек-другой приедет в Ирпень, уговорит отца не противиться ради его же блага?
