Питер Мейл - Корсиканская авантюра
– Мне очень не хочется об этом говорить, но давайте пока не будем особенно праздновать. Дело не закончено. Нам все еще предстоит разобраться с Вронским.
20
Не успел Сэм углубиться в проблему Вронского, как у него зазвонил телефон.
– Джо? Как дела? – Сэм плотнее прижал трубку к уху. – Правда? Оба? Отлично. Не подпускайте их к телефону. Думаю, можно приступать к делу. Поговорим позже.
Он улыбался, опуская руку с телефоном.
– Прекрасные новости. В обмен на более мягкий приговор Обломовы подписали признание, что выполняли заказное убийство для Вронского. Значит, он становится соучастником покушения, а именно это нам и нужно. Кажется, я могу позволить себе выпить.
Ребуль налил, Сэм выпил. Никогда еще шампанское не было таким вкусным.
– У меня тоже есть небольшая новость, – объявил Ребуль. – Вы помните моего друга Эрве, который возглавляет марсельскую полицию? Он обо всем рассказал своему коллеге, занимающему такой же пост в Париже, и парижская полиция готова прийти за Вронским, как только ты дашь знак.
– Чем раньше, тем лучше, – сказал Сэм. – Мы ничего не выиграем от ожидания, а Вронский начнет беспокоиться, если не дождется звонка от Обломовых. Ваш друг Эрве работает допоздна? Можно позвонить ему прямо сейчас?
Через пять минут все было улажено. Полиция возьмет Вронского, как только он выйдет из «Бристоля» на обед. Ночь он проведет в парижской тюрьме. На следующий день его отправят в Марсель, где его будут ждать допрос и суд. Эрве сказал, что если шепнуть словечко кому надо, можно устроить так, что Вронского отправят отбывать наказание во Французскую Гвиану. В высшей степени нездоровое место, по мнению Эрве, где шансы на выживание невысоки.
– Как вам кажется, друзья, теперь уже можно праздновать? – поинтересовался Ребуль. – Потому что у меня есть предложение: ланч в Фаро, вероятнее всего послезавтра, чтобы мой повар успел подготовиться. Транспорт из Кальви до Марселя обеспечиваю я. Как вам такая идея? Разумеется, если вы ничем не заняты. – Он по очереди оглядел улыбающиеся лица Мари-Анж, Думе, Элены и Сэма. – О братьях Фигателли мы тоже не забудем.
На следующее утро они втроем погрузились в самолет Ребуля, чтобы быстренько вернуться в Марсель. Ребуль до сих пор искрился радостью от свалившегося с души камня, особенно после звонка Эрве, который сообщил, что Вронского взяли, как планировалось, и днем его доставят в Марсель. Тот, само собой, грозит массовыми судебными преследованиями за незаконный арест каждому, кто готов его слушать.
– Может квакать все, что ему угодно, – сказал Ребуль, – он еще не знает о подписанных признаниях. Сэм, я не стал спрашивать раньше, но все-таки – ты точно знаешь, что пистолеты были заряжены холостыми?
– Конечно. Фигателли понимали, что если они облажаются, мой призрак будет неотступно преследовать их. А если серьезно, они провернули все просто потрясающе. Сами зарядили магазины и придумали предлог, чтобы забрать у Обломовых оружие и вернуть в самый последний момент. Я нисколько не волновался.
Еще через полчаса они сидели в машине, возвращавшейся в Фаро. Ребуль сразу же прошел на кухню, чтобы посовещаться с Альфонсом, своим шеф-поваром, по поводу меню для праздничного ланча. Элена с Сэмом спустились к бассейну и разлеглись на солнышке.
– Не могу поверить, что все позади. – Элена придвинулась и поцеловала Сэма в кончик носа. – И мы теперь сможем вернуться к нашему отпуску?
– Что ты имеешь в виду?
– Да все самое обычное. Ну, ты же знаешь: заниматься любовью днем, обедать под звездами, и все такое. Может, даже посмотрим несколько квартир, исследуем какие-нибудь calanques[58], пообщаемся с Мими и Филиппом.
– Все, что пожелаешь, моя дорогая, если только мне не придется надевать для этого бронежилет. Кстати, куда его дели?
– Его забрала Мари-Анж, положила в корзину Альфреда. Сказала, его запах будет напоминать Альфреду о тебе.
Сэм все еще обдумывал этот необычный комплимент, когда к бассейну подошел Ребуль, широко улыбаясь и сжимая в руке газету.
– Voilà, – он взмахнул газетой, – мы с Альфонсом утвердили завтрашнее меню, и это настоящий tour de force[59]. Не стану портить ему удовольствие, пересказывая подробности – он хочет рассказать сам, – но обещаю: это будет самая запоминающаяся трапеза, банкет. А теперь я должен пойти в погреб и выбрать вина. – Ребуль помолчал и испустил долгий, театральный вздох. – Тружусь как пчела.
Компания, поднявшаяся на следующее утро по трапу самолета Ребуля, отличалась любопытным разнообразием стилей в одежде. Элегантная Мари-Анж в сером шелке, дядюшка Думе в цветастой рубахе и мешковатых белых брюках и братья Фигателли в джинсах и своих любимых футболках, черных с золотой надписью, которая обнадеживающе обещала, что все случившееся в Вегасе в Вегасе и останется.
За время короткого перелета до Марселя Мари-Анж, до сих пор не знакомой с братьями Фигателли, выпал шанс узнать их поближе. Ей явно понравилось то, что она увидела, и она отчаянно флиртовала. Братья не оставались в долгу, и Мари-Анж сделалась совсем похожей на девчонку и то и дело хлопала ресницами. Дядюшка Думе отправился в кабину пилотов взять пару уроков для начинающих, и к моменту приземления все пребывали в отличном настроении.
Дворец Фаро был готов к приему гостей. Ребуль, последовав декораторскому совету Элены, превратил часть террасы в тенистую гавань с помощью гигантских зонтов, закрывающих от солнца зону для гостей и длинный обеденный стол. Повсюду царил белый цвет: зонты, кресла и кушетки, скатерть и салфетки и розы сорта «Пьер Ронсар», пышно цветущие в громадных терракотовых горшках. Элена и Ребуль были одеты в тон – все в белом.
– Браво, Франсис, браво! – Мари-Анж потрепала Ребуля по щеке. – Просто изумительно, прямо как из того журнала – как, бишь, он называется? – «Coté Sud»[60]. А теперь, если кто-нибудь предложит мне глоточек этого великолепного шампанского, которое стоит на столе, я не стану отказываться.
Ребуль отдал распоряжение Клодин, своей экономке, и Нану, горничной с Мартиники, чтобы они позаботились о гостях, и, увидев, что у всех в руках полные бокалы, поднялся, чтобы произнести несколько приветственных слов.
– Прежде всего позвольте мне сказать, как я признателен всем вам за помощь. О лучших друзьях невозможно и мечтать, и я никогда не забуду о том, что вы сделали. Этот ланч – счастливая возможность поблагодарить вас, но еще я хочу сказать, что если я когда-нибудь смогу чем-то помочь любому из вас, только намекните. – Ребуль умолк, обуреваемый чувствами, сглотнул комок в горле, прежде чем продолжить: – Сегодня будем есть, пить и веселиться. Никогда еще изысканная трапеза не была столь заслуженной. И сейчас, чтобы вы могли подготовиться, пора пригласить Альфонса, короля кухни дворца Фаро и создателя сегодняшнего меню.
Шеф-повар, который дожидался этого сигнала, стоя у двери кухни, вышел, улыбаясь и кивая гостям.
Альфонс, как позже заметила Элена, возрождал веру в классического французского повара: классически округлый, классически жизнерадостный и в длинном тяжелом фартуке вместо элегантной белой куртки с монограммой, столь популярной среди поваров из шоу-бизнеса. Он вышел на террасу под аплодисменты, остановился рядом с Ребулем и откашлялся.
– Я приготовил для вас простой, как вы сами увидите, ланч с легким корсиканским акцентом в честь наших друзей с Корсики. – Он кивнул и лучезарно улыбнулся братьям Фигателли и дядюшке Думе. – Для начала, coquilles Saint Jacques[61], чтобы пробудить вкусовые рецепторы, всего по три штуки на каждого, обжаренные на сковороде, гарнированные шнитт-луком и ragout из молодого горошка и зеленых бобов, сбрызнутого оливковым маслом и приправленного только лишь камаргской солью.
Прежде чем перейти к описанию следующего блюда, Альфонс сделал глоток шампанского, протянутого ему Ребулем.
– На этом список святых не заканчивается, и, разогрев аппетит, мы переходим к филе Saint Pierre с головками спаржи и лимонным соусом, приготовленным, naturellement[62], из лучших корсиканских лимонов. – Еще один кивок и лучезарная улыбка в сторону братьев Фигателли. – Затем тушеная корсиканская телятина с fricassé из молодого картофеля и моркови и с пикантной jus[63]. Это настроит нас на сырную тарелку с козьими сырами, но тут, вынужден признать, не могу поручиться, что все козы, внесшие свой вклад, были корсиканскими. В любом случае, надеюсь, вы насладитесь этими сырами. Их три: один мягкий и сливочный, другой острый и твердый, и третий – cendré, слегка припудренный золой. Сочетание тонкое и изумительно вкусное.
Он поглядел на Мари-Анж и склонил голову:
– Что касается десерта, тут я должник мадам Ломбард, которая поделилась со мной рецептом своего грандиозного шоколадного торта, темного и богатого вкусом. Я добавил к нему свежие ранние вишни, очищенные от косточек и слегка припущенные в корсиканском myrte до выделения сока, и большую порцию взбитых сливок. – Он огляделся, улыбаясь своим слушателям, и произнес традиционное благословение шеф-поваров: – Alors, bon appétit![64]
