Ирвин Шоу - Богач, бедняк
Он побрился, принял душ, воспользовавшись душистым мылом, лежавшим в ванной. Выпив еще один стаканчик, надел чистую рубашку, голубой марсельский костюм. Спустился в лифте, вышел на Пятую авеню, где уже сгущались сумерки. На другой стороне он увидел закусочную, зашел, заказал себе бифштекс и полбутылки вина, неизменный яблочный пирог, чтобы таким образом поприветствовать родину. Потом отправился на Бродвей. Бродвей теперь стал куда хуже, чем прежде, из музыкальных магазинчиков лилась оглушительная музыка, реклама стала еще уродливее прежней, огромное количество болезненных на вид людей, отчаянно толкающих друг друга. Но ему все равно здесь нравилось. Он мог идти куда ему вздумается, зайти в любой бар, в любой кинотеатр. Ведь кто умер, кто в тюрьме.
Военная школа «Хиллтоп», как явствовало из ее названия, располагалась на вершине холма и на самом деле была военной. Здание окружала высокая серая каменная стена, как в тюрьме, и Томас, въезжая на ее территорию через центральные ворота на взятом напрокат автомобиле, сразу увидел мальчиков в серо-голубой униформе, маршировавших по пыльному плацу под громкие отрывистые команды. Погода изменилась, стало холоднее, и некоторые деревья во дворе школы уже начали менять свой цвет.
Дорожка шла мимо плаца, и Томас, остановив машину, стал наблюдать за воспитанниками. Они, разбившись на четыре группы, разошлись по разным местам на площадке. Одни маршировали, другие ездили на велосипедах. Ближайшая к нему группа, в которую входило человек тридцать, включала воспитанников от двенадцати до четырнадцати лет, то есть все они были приблизительно такого возраста, что и его Уэсли. Когда они прошли мимо него строем, он, сколько ни вглядывался в их ряды, но сына среди них не узнал.
Томас снова завел машину, поехал дальше по дорожке к каменному серому зданию, похожему на небольшой замок. Вся территория была в образцовом порядке, на лужайках с подстриженной травой разбиты клумбы с цветами. Другие строения были тоже внушительные, солидные, построенные из такого же серого камня, что и маленький замок.
Тереза, вероятно, дерет с клиентов втридорога, если могла позволить себе устроить мальчишку в такое престижное учебное заведение, подумал Томас.
Выйдя из машины, он вошел в здание. В коридоре с гранитным полом было темно и прохладно. На стенах повсюду висели флаги, сабли, скрещенные ружья, мраморные доски с выбитыми золотом именами выпускников академии, погибших на испано-американской войне, во время мексиканской карательной экспедиции, Первой и Второй мировых войнах и в Корее. Все это смахивало на офис компании, рекламирующей свою продукцию. Мальчик со стрижкой ежиком и массой замысловатых шевронов на рукавах мундира спускался навстречу ему по лестнице.
— Сынок, не скажешь, где здесь главный офис? — спросил его Томас.
Мальчик тут же вытянулся перед ним по стойке «смирно», словно это не он, Томас, а генерал Макартур, и сказал:
— Прошу сюда, сэр!
По-видимому, здесь, в военной академии «Хиллтоп», воспитанников обучали оказывать почести старшему поколению. Может, поэтому Тереза и определила их мальчика сюда. Она таким образом хотела восполнить утраченное к себе уважение.
Мальчик распахнул перед ним двери в большой светлый офис. За барьером две женщины, сидя за столами, что-то писали.
— Вот мы и пришли, сэр, — сказал мальчик и, звонко щелкнув каблуками, повернулся.
Одна из женщин, оторвавшись от бумаг, на которых ставила какие-то пометки, спросила Томаса:
— Чем могу вам помочь, сэр? — На ней не было военной формы, и она не щелкала каблуками.
— В вашей школе учится мой сын, — объяснил Том. — Моя фамилия Джордах. Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь из начальства.
Женщина бросила на него какой-то странный взгляд, словно названная им фамилия ей была неприятна, резала слух. Встав со своего места, она сказала:
— Я сообщу полковнику Бейнбриджу, что вы здесь, сэр. Не угодно ли присесть?
Она, указав на скамью у стены, вразвалочку пошла к двери в другом конце офиса. Толстая, лет пятидесяти, с перекрученными чулками. Они, по-видимому, здесь не слишком искушают молодых солдат сексапильными дамами, подумал Томас.
Вскоре она снова появилась и, открыв небольшую дверцу в барьере, сказала:
— Полковник Бейнбридж примет вас сейчас, сэр. Извините, что пришлось немного подождать.
Она провела Томаса в глубь комнаты в кабинет полковника Бейнбриджа. В нем было еще больше флагов и фотографии генерала Паттона, генерала Эйзенхауэра и самого полковника Бейнбриджа, со свирепым выражением на лице, в боевой куртке, с пистолетом на боку, в каске, с болтающимся на шее биноклем. Его сфотографировали на фронте, во время Второй мировой войны.
Полковник Бейнбридж в военной форме регулярной армии Соединенных Штатов стоял за столом, готовый чинно приветствовать посетителя. Он был худощавее, чем на фотографии, почти лысый, носил очки в серебряной оправе, при нем не было ни оружия, ни бинокля, и сейчас он был похож на актера из военного фильма.
— Добро пожаловать в «Хиллтоп», — радушно сказал он.
Он не стоял перед ним по стойке «смирно», но у Тома сложилось впечатление, что он вытянулся, как того требует устав.
— Не угодно ли присесть? — Он тоже бросил на него странный взгляд, точно такой же, как швейцар в доме Рудольфа.
Если мне придется остаться в Америке подольше, подумал Томас, то надо купить другой костюм.
— Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим временем, полковник, — начал Томас, — но я приехал повидать своего сына Уэсли.
— Да, конечно, я вас понимаю, — ответил Бейнбридж. — Он слегка заикался. — Скоро наступит перерыв в занятиях, и мы пошлем за ним. — Он смущенно откашлялся. — Мне доставляет большое удовольствие встреча с членом семьи этого мальчика, который наконец удосужился нанести нам визит. Насколько я понимаю, вы его отец. Я прав в своем предположении?
— Я все объяснил леди в приемной.
— Надеюсь, вы меня простите, мистер… мистер Джордах, — сказал Бейнбридж, рассеянно глядя на фотографию Эйзенхауэра на стене, — но в заявлении о приеме Уэсли ясно указано, что его отец умер.
Ах эта сука, подумал Томас, вонючая, мерзкая сука.
— Ну, как видите, я жив.
— Я, конечно, вижу, — нервно продолжал Бейнбридж. — Само собой, я все вижу воочию. Но, должно быть, здесь вкралась какая-то ошибка, совершенная клерком, хотя, конечно, трудно понять, каким образом…
— Меня не было в стране несколько лет, — объяснил Томас. — Кроме того, нельзя сказать, что нас с женой связывают добрые отношения.
