Джон Апдайк - Супружеские пары
— У вас найдется эластичный бинт и что-нибудь для лубка, хоть ложка?
Поднявшись синхронно с ним, Хейнема спросил:
— Ты сможешь работать, Фредди?
Торн оглядел круг встревоженных лиц. Фокси чувствовала, что теперь от его язвительности никто не спасется. Оказалось, что не только женщины способны прибегать к боли, как к оружию.
— Смогу примерно через месяц. Нельзя же лезть в чужой рот с гипсом на пальце!
— Предъяви мне иск, — снова предложил бледный веснушчатый Хейнема, весь в испарине от недавней борьбы и от раскаяния. Остальные образовали два сочувствующих круга. Фредди Торн, выразительно неся перед собой руку, торжественно прошествовал в дом, сопровождаемый Анджелой, Константином и пареньком-соседом. У Фокси осталось впечатление, что он был заранее готов принять муки и извлечь из них выгоду.
— Ты не нарочно? — спросил у Хейнема Литтл-Смит. Фокси недоумевала, почему он, друг пострадавшего, остался на улице с провинившимся.
— Нарочно! — отрезал Хейнема. — Во всяком случае, подножку я ему поставил сознательно. Надоело терпеть, как он толкается животом!
— Он не понимает игры. — сказал Галлахер. Он был бы красив, если бы не какая-то узость в области рта, глубокие чопорные складки от уголков в стороны и вниз. Остальные щеголяли по случаю воскресенья щетинистыми подбородками, один Галлахер был гладко выбрит, так как ходил к мессе.
— Вы друг с другом так грубы! — сказала Фокси.
— Cest la guerre, — отозвался Литтл-Смит.
Кен воспользовался перерывом, чтобы попрактиковаться в бросках и дрибблинге. Фокси не могла разобраться в своих чувствах, а он тем временем ни на кого не обращал внимания, бесчувственный и безответный. Стук его мяча об асфальт и дребезжание кольца нервировали ее сильнее неуместной болтовни.
Рядом с ней возник Хейнема, чтобы произнести слова, которых она от него не ожидала:
— Я не люблю оказываться мерзавцем, но получается сплошь и рядом именно так. Сначала упрашиваю его приехать, а потом травмирую.
Наполовину исповедь, наполовину похвальба. Фокси встревожило, что он подошел к ней с этим разговором — все равно что положил ей голову на колени. Она не находила слов, не знала, куда деться от стыда: он неожиданно продемонстрировал свою пресловутую силу — откровенность сироты, готового ко всему, а она уподобилась Анджеле и проявила робость.
На дорожке захрустела гравием еще одна машина. В лобовом стекле отразились ветви деревьев и скопления облаков. Из-за руля вышла Джанет Эпплби с двумя упаковками пива. С другой стороны вылезла Джорджина Торн. На руках у нее был маленький ребенок, так плотно закутанный, что ножки торчали в разные стороны. Судя по багровым щекам, это был отпрыск семейства Эпплби.
Литтл-Смит и Хейнема заторопились им навстречу. Галлахер присоединился к Кену: тоже принялся обстреливать корзину мячом. Фокси не хотела подслушивать, но полагала, что обязана присоединиться к женщинам. Она медленно направилась к ним. Литтл-Смит успел тем временем поведать им про эпизод с Фредди — le doigt disloque.
— Я его предупреждала: какой спорт на пьяную голову? — сказала Джорджина. У нее были розовые веки, как после лежания на солнце.
— Я специально попросил его приехать, чтобы у нас получилось четверо на четверо, — сказал ей Пайт Хейнема. Сейчас у него было грустное, постаревшее лицо.
— Он бы все равно притащился. Разве он просидел бы все воскресенье нос к носу со мной?
— Почему бы и нет? — откликнулся Пайт и покосился на Фокси. Ей почудилась в его взгляде враждебность. — Может, зайдешь и взглянешь на него?
— Я и так знаю, что он в порядке, — ответила Джорджина. — Кажется, с ним Анджела? Вот и оставим их вдвоем. Это все, что ему надо для счастья.
Джанет и Гарольд перешептывались — видимо, обсуждали технические вопросы: график перевозки детей, загрузку машин. Когда ребенок Эпплби поймал на лужайке кошку и попытался поднять ее за задние лапы, как пакет, из которого надо вытрясти конфеты, на выручку к животному бросился Литтл-Смит. Джанет тем временем подставляла лицо солнцу. Кошка, несчастное создание с катарактой на глазу, убежала и спряталась в сирени.
— Ваша? — спросила Фокси у Хейнема.
— Кошка или девочка? — спросил в свою очередь он, словно чувствовал, что происхождение ребенка вызывает сомнения.
— Кошка. У нас тоже есть кот по кличке Котгон.
— Обязательно привезите своего кота на следующий баскетбольный матч! — потребовала Джорджина Торн и добавила, указывая мускулистой рукой на лес: Дети того и гляди потеряются в этой чаще. — Видимо, это должно было объяснить первое, грубое замечание, подразумевавшее, что она вообще не рада видеть здесь Фокси.
— Кошка живет на ферме, но дети иногда ее подкармливают, — объяснил Хейнема. — Они впускают ее в дом. Теперь даже у меня вши.
Из дома вышел Фредди Торн. В качестве шины для его пострадавшего мизинца была использована зеленая пластмассовая ложечка. Подушечка пальца была погружена в углубление. Эта импровизация — выдумка Анджелы, наверное, с точки зрения Фокси лишний раз подчеркивала, что между ней и Торном существует тайная связь. Фредди пыжился от гордости.
— Великолепно, Фредди! — сказала Джанет. На ней были до неприличия узкие брюки, блузка из бирюзового велюра выразительно обтягивала грудь в низком вырезе. Губы были превращены с помощью кровавой помады в соблазнительное сердечко, но лицо осталось заспанным. Подобно своему сыну, она отличалась прозрачной кожей и неоформленностью черт.
— Парень постарался! — сказал Фредди. — Молодец! Юный сосед Константина объяснил:
— В прошлом году, в летнем лагере, мы изучали приемы первой помощи. При завидной фигуре он говорил пронзительным голоском. Фокси представила себе мышь, влезшую на гранитный постамент.
— Он ходит к нам и массирует Кэрол спину, — ляпнул Эдди Константин.
— У нее болит спина? — поинтересовался Фредди с невинным видом.
— Только когда я надолго остаюсь дома.
Кен и Галлахер прекратили игру и присоединились к взрослым. Присутствующие разобрали все двенадцать банок с пивом.
— Терпеть не могу эти новомодные открывалки! — простонал Литтл-Смит, дергая за кольцо. — Все теперь ходят с пораненными пальцами. Прямо новые стигматы какие-то! — Фокси чувствовала, что он соображает, как будет по-французски «стигматы».
— У меня не хватает сил открыть, — заявила Джанет. — Откроете? — И она протянула свою банку… Кену!
Это не осталось незамеченным. Гарольд Литтл-Смит задрал раздвоенный нос и проговорил нервно и ядовито:
— Фредди Торн, палец-ложка. Человек с пластмассовым пальцем. Le doigt plastique.
