Джон Апдайк - Супружеские пары
Девочка, устроившаяся у матери на коленях, широко раскрыла глаза и навострила уши, не выпуская палец изо рта и влажно чмокая.
— Вы — прирожденный воспитатель, — похвалила Фокси Анджелу.
— Мне нравится поучать, — призналась Анджела. — Это проще, чем самой учиться.
Раздался шум разбрасываемого гравия. Желтый автомобиль с откинутым верхом остановился в ярде от их скамейки. За рулем сидел Торн: его розовый череп торчал из стальной раковины, как мясо из панциря моллюска. На заднем сиденье торчали две головы: нездоровый с виду мальчик, похожий лицом на отца, и девочка помладше, лет шести, с зелеными глазами немного навыкате.
Фокси обидело рвение, с которым Анджела вскочила навстречу вновь прибывшим. После целого часа вдвоем на солнышке она испытала ревность.
— Уитни и Марта Торн, — представила Анджела детей. — Ну-ка, поздоровайтесь с миссис Уитмен!
— Я вас знаю, — заявил мальчик. — Вы въехали в дом с привидениями.
Мальчик был бледный, с красными ноздрями и ушами. Возможно, у него была температура. Его сестра оказалась толстушкой. Фокси была почему-то тронута видом этих детей. Когда она подняла глаза на их отца, то оказалось, что ее умиляет и он.
— В этом доме есть привидения? — спросила она.
— Просто дом долго простоял необитаемым, — объяснила Анджела. — Он далеко виден с пляжа.
— Окна закрыты ставнями, а из труб валит дым, — гнул свое Уитни.
— У мальчишки галлюцинации, — вмешался его отец. — Он жует на завтрак мескалин.
— А как же Игги Каппиотис? — не сдавался юный мистик. — Он и его приятели поднялись как-то раз на крыльцо дома и услышали внутри голоса.
— Скорее всего, молодежь забралась в дом перепихнуться, только и всего, — брякнул Фредди Торн, щурясь на нежарком весеннем солнце. При дневном свете его аморфная рыхлость выглядела, скорее, жалкой, чем угрожающей. На нем была бордовая ворсистая рубашка, ядовито-зеленый шейный платок и высокие ботинки, смахивающие на ортопедические.
— Привет, Большой Фредди! — крикнул Литтл-Смит с баскетбольной площадки. Игра временно прервалась.
— Какие люди! — подхватил Хейнема с крыльца.
— Ходячая емкость для спиртного, — сказал Галлахер. — Загляни ему в глаза — сразу поймешь.
— При чем тут глаза? — Хейнема подбежал к Торну и взял его за локоть. Я доверяю своему нюху. Этот человек — бочка с джином.
— И обувь у него неразрешенная, — подхватил Бен Солц.
— Прямо сапоги Франкенштейна! — вскричал Эдди Константин и опасливо приблизился, чтобы, принюхавшись, схватиться за горло и отшатнуться. — Вот это испарения!
Торн улыбнулся и вытер рот.
— Я просто посмотрю. У вас и без меня хватает людей. Зачем было меня вызывать?
— Ты нам необходим, — сказал Хейнема, снова хватая Торна за локоть и как будто радуясь тому, что достает ему только до плеча. — Сыграем четыре на четыре. Будешь играть с Мэттом, Эдди и Беном.
— Ну и удружил! — проворчал Константин.
— Какую вы даете нам фору? — спросил Галлахер.
— Никакой, — ответил Хейнема. — Смотрите, какой баскетболист! Он сделает вам всю игру. Ну-ка, потренируйся, Фредди. — Он так ударил мячом об асфальт, что мяч отскочил Фредди в живот. — Видали, как поймал?
Видя, как неумело Фредди обращается с мячом, Фокси поняла, что он никакой не спортсмен. Она даже отвела взгляд, чтобы не наблюдать этого зрелища.
— Действительно, в дом могли наведываться влюбленные, — сказала Анджела, продолжая прежний разговор. — Им здесь совершенно некуда деваться.
— Что за люди были прежние хозяева?
— Робинсоны? Мы их почти не знали. Пара среднего возраста, выводок детей. Неожиданный развод. Ее я иногда встречала в городе, с биноклем на шее. Красивая женщина, волосы пучком, обветренная, в твиде. Муж был страшный на вид, голосистый. Постоянно грозил предъявить городу иск, если дорога к пляжу будет расширена. Правда, Бернадетт Онг, знавшая их лучше, говорила, что развода хотел он. Дом разваливался на глазах, но они не обращали на это внимания.
— Не согласится ли ваш муж взглянуть на дом? — выпалила Фокси. Сделать оценку, подсказать, с чего начать?
Анджела смотрела на лес, где скрылись дети.
— Мэтт, — ответила она осторожно, — предпочитает, чтобы Пайт занимался строительством новых домов.
— Тогда он, возможно, сможет посоветовать, к кому еще нам обратиться. Надо ведь с чего-то начинать. Кен готов оставить все, как есть, — ему и так нравится. Но зимой в таком доме не выжить.
— Конечно.
Фокси не ожидала такой лаконичности. Анджела, по-прежнему глядя на деревья, продолжила, запинаясь, словно ее отвлекали какие-то восхитительные, но невидимые другим картины.
— Пусть лучше с Пайтом побеседует ваш муж. Только не сегодня, не после баскетбола. Между прочим, все задержатся у нас, выпьют пива.
— Спасибо, мы, к сожалению, не сможем. Мы ждем в гости друзей из Кембриджа.
Между ними возникла трещина. Теперь они смотрели в разные стороны: Анджела — в сторону леса, где резвились дети, Фокси — на площадку, где продолжалась игра. Восемь игроков с трудом помещались на асфальтовом пятачке. Двор уже накрыло тенью от сарая; Торн со своим торчащим задом и нескоординированными движениями путался у всех под ногами. Мячом завладел Хейнема. Преследуемый Торном, он под оглушительные крики перебросил мяч подростку, соседу Константинов, при этом умудрился зацепить Торна ногой и опрокинуть его. Торн падал поэтапно: сначала выбросил вперед руку, потом, с подвернутой рукой, проехался щекой по грязному асфальту.
Всем восьмерым стало не до игры. Фокси и Анджела выбежали на площадку. Хейнема стоял рядом с Торном на коленях. Остальные образовали вокруг них круг. Улыбаясь грязным ртом и косясь на измаранную грудь рубашки, Торн сел и показал всем трясущуюся руку с торчащим под неестественным углом побелевшим мизинцем.
— Вывих, — объявил он голосом, утратившим от боли всякую эластичность.
Хейнема отказывался встать с колен.
— Господи, Фредди, прости меня. Вот ужас-то! Можешь меня засудить.
— Мне не впервой, — отмахнулся Торн и схватил себя здоровой рукой за палец. Гримаса боли, треск, похожий на хруст тоненькой веточки. Все в ужасе зажмурились.
Фредди встал, прижимая руку с выпрямленным мизинцем к груди, как что-то нежное и обесчещенное, ставшее неприкасаемым.
— У вас найдется эластичный бинт и что-нибудь для лубка, хоть ложка?
Поднявшись синхронно с ним, Хейнема спросил:
— Ты сможешь работать, Фредди?
Торн оглядел круг встревоженных лиц. Фокси чувствовала, что теперь от его язвительности никто не спасется. Оказалось, что не только женщины способны прибегать к боли, как к оружию.
