Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть
Когда дверь за подавшей зеленый чай секретаршей закрылась, Леонид отодвинул свою чашку и проговорил:
— Если позволите, я прямо к делу.
Гость кивнул изрядно полысевшей головой.
— У меня есть один сотрудник, — продолжал владелец кабинета. — И я хотел бы знать об этом молодом человеке все. Все, понимаете? Как, с кем и в каких условиях он живет. Чем интересуется, чем увлекается, чем занимается в свободное время. Кто его друзья, кто враги. С какими женщинами или, может быть, мужчинами он встречается, есть ли у него постоянная пассия… Словом, мне нужны как можно более полные сведения. И чем больше в них будет частной информации, того, что обычно прячут от чужих глаз, тем лучше. Понимаете?
— Разумеется. — Острая мордочка детектива сделалась как будто еще острее. — К вам, любезный Леонид Николаевич, будет только три вопроса.
— Я слушаю.
— Первое: как скоро вам нужны результаты? Сами понимаете — чем больше я и мои сотрудники будем ограничены во времени, тем меньше мы сумеем нарыть.
— Можно не пороть горячку, время терпит. Но все-таки прошу вас поторопиться.
— Идет. Второй вопрос об оплате.
— С этим проблем не возникнет. Я еще помню ваши расценки, надеюсь, они не изменились? Пять тысяч аванса, остальное — после завершения работы. Разумеется, накладные расходы, или как там это у вас называется, будут оплачены отдельно.
— Отлично. Ну, тогда остается последнее — хоть какие-то данные о нашем подопечном. Хотя бы имя-отчество.
— Да, сейчас, минутку…
Голубев взял со стола папку с личным делом Кирилла и хотел уже вызвать кого-нибудь из секретарей, но отказался от этой затеи. «Чем меньше людей будет посвящено в курс дела, тем лучше», — решил он, вышел в канцелярию и лично сделал копии всех страниц анкеты Кирилла Рощина. Потом, вспомнив, добавил еще и несколько распечатанных на цветном принтере фотографий с сайта.
— Этого хватит?
— Вполне! — заверил детектив. — Могу ли я рассчитывать на содействие вашей кадровой службы?
— Разумеется, и кадров, и службы безопасности. И, думаю, нет нужды напоминать, что дело строго конфиденциальное?
— Обижаете! — произнес Михаил Яковлевич и откланялся.
— Его ты, конечно, тоже вызвал просто так. — Похоже, отражение едва дождалось ухода визитера.
— Прекрати! — отмахнулся Леонид. — Сам знаешь, что я ни о чем другом думать не могу-.
Он вернулся за свой стол, сел, откинулся в кресле.
— Конечно, то, что ты мне предлагаешь, в высшей степени некрасиво, — продолжал Голубев, машинально поигрывая бронзовым пресс-папье. — Но, с другой стороны…
— …с другой стороны — ты ведь не сделаешь с ним ничего особо страшного, — вкрадчиво поддержало зеркало. — Так, слегка пощекочешь нервы…
— Довести человека до суицида — это, по-твоему, слегка?
— Но ведь ты не дашь ему умереть! Более того, дело не дойдет даже до попытки! Достаточно, чтобы он лишь всерьез задумался о том, чтобы покончить с собой. Тогда его отражение испугается и примет наши условия.
— Гм… А оно может не согласиться, даже при таких обстоятельствах?
— Нет, исключено. Гарантия сто процентов. Даже тысяча.
— И ты говоришь, что доводить до петли Кирилла не надо? Хватит только суицидальных мыслей?
— Более чем хватит.
Голубев снова хмыкнул, затем поднялся с кресла, заходил по кабинету. Отражение металось над ним в гранях купола.
Он приготовился ждать две, а то и три недели, но не прошло и десяти дней, как детектив позвонил ему на мобильный.
— Думаю, нам есть о чем поговорить. Когда мы сможем увидеться?
— Сейчас же! Сию минуту! — отвечал Леонид, даже не взглянув ни на часы, ни в ежедневник. Никакое другое дело не могло сравниться с этим по важности.
Примчавшийся на зов детектив с довольным видом передал ему «лично в руки» новенькую темно-зеленую папку, в которой лежала увесистая пачка листов с аккуратно отформатированным текстом.
— Здесь интересующая вас информация, — пояснил он. — А вот здесь, — поверх папки лег компакт-диск в яркой прозрачной коробке, — кое-какие фотографии. Если желаете, можем предоставить их вам в распечатанном виде.
— Спасибо, пока нет необходимости, — отвечал Голубев. — Вы, как всегда, точны и исполнительны. Я вам очень признателен.
— Как говорит мой старый друг патологоанатом — не стоит благодарности, это моя работа. Вижу, что вам не терпится поскорее ознакомиться с бумагами, и посему не смею вас больше задерживать. Если еще что понадобится — вы знаете, как меня найти.
Леонид протянул ему заранее заготовленный пухлый конверт и, как только дверь за посетителем закрылась, тут же нажал кнопку селекторной связи.
— Меня нет. Никого ко мне не пускать и ни с кем меня не соединять. Понятно?
Нетерпение, с которым он открывал темно-зеленую папку, было сравнимо разве что с нетерпением Скупого рыцаря, спускающегося в подвал к своим сокровищам, — у Леонида даже неприятно затряслись руки.
Все документы внутри папки были четко структурированы и разложены по группам: биография, место жительства, работа, увлечения, личная жизнь. Через пару часов Голубев знал о Кирилле Владиславовиче Рощине так много, будто прожил с ним всю жизнь в одной квартире.
Молодой человек был сыном матери-одиночки, об отце его никому и ничего не было известно. Мать рано умерла от онкологического заболевания, мальчика воспитывала бабушка, но и она скончалась, когда Кирилл учился на втором курсе университета. Закончив учебу и отработав некоторое время в родном городе, юноша продал свою однокомнатную квартиру и отправился покорять Москву. О дальнейшем его профессиональном пути Леониду было уже известно. Да и не в этом было дело, его гораздо больше интересовал сегодняшний день. Он торопливо пролистнул несколько страниц.
В настоящее время Кирилл Рощин владел автомобилем Peugeot-407, жил в двухкомнатной квартире на улице Академика Королева. Но квартира была съемной, а машина — предмет обожания и гордости хозяина — была куплена совсем недавно, в кредит, за который Рощин расплачивался и при этом активно копил деньги на собственную квартиру. Здесь же, в рубрике «Финансы», значилась информация о зарплате Кирилла — две тысячи долларов, о чем Голубев уже знал, — и кое-что новенькое, заставившее его даже присвистнуть от удивления. Оказывается, все подразделение, находящееся в ведении Рощина, не брезговало так называемыми откатами — суммой, которую рекламное агентство или полиграфическая фирма отстегивали из денег заказчика непосредственно в карман менеджеру за то, что он сделал заказ им, а не их конкурентам. И хотя начальник группы лично за этим пойман не был, у автора донесения не оставалось сомнений, что Кирилл не только в курсе происходящего, но и имеет собственную долю в этом процессе. В тексте даже фигурировали названия некоторых компаний, дававших эти самые откаты.
