Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть
Отражение покачало головой.
— Это будет намного сложнее. И, скорее всего, вообще не получится.
— Вот как? А почему?
— Твой инструктор — личность сильная. Такую не сломят никакие обстоятельства.
— Не пойму… При чем здесь это?
— Видишь ли, я пока не успел сказать тебе самого главного… Как ты понимаешь, убедить отражение меняться тоже не так просто. Чтобы оно захотело это сделать, у него должна быть очень весомая причина.
— Какая же именно?
— Мы с тобой уже говорили об этом.
— Я не помню.
— Его хозяин должен быть в состоянии смертельной опасности. И при этом ему должна угрожать не какая-нибудь гибель извне, а самоубийство.
Леонид на секунду замер, потом, не отрывая взгляда от зеркала, двинулся к нему. Споткнулся о ковер, чуть не упал, выругался себе под нос.
— Это что же получается? Чтобы заполучить чье-нибудь тело, мы должны будем…
— Не мы, а ты, — отвечал его собеседник. — Я, как ты понимаешь, не могу вмешиваться в жизнь вашего мира.
— Ничего себе! — Леонид вытер тыльной стороной ладони вмиг вспотевший лоб. — Получается, чтобы я сделался моложе, кто-то другой должен наложить на себя руки, так?
— Нет, до суицида его доводить нельзя. Иначе некуда будет переселяться — тело погибнет. Человек должен дойти до отчаяния, но при этом не переступить последней черты, — зеркало говорило спокойно и бесстрастно. — Потому Кирилл Рощин для тебя является куда более подходящей кандидатурой, чем Артем. Он человек эмоциональный, впечатлительный и, в отличие от твоего тренера, не так силен духом. Работать с таким материалом проще и удобнее.
— Перестань, мне неприятно тебя слушать! — воскликнул Голубев и в довершение своих слов даже ударил кулаком по широкой дубовой раме. — Я никогда в жизни не поступлю так с ни в чем не повинным человеком.
— Как знаешь, — отвечал его собеседник. — Тебе стареть…
На другой день Голубев приехал в офис еще до начала рабочего дня. А в десять пятнадцать перед ним на столе уже лежало несколько папок с личными делами сотрудников. Среди них его интересовало только одно — остальные были взяты исключительно для отвода глаз.
«Итак, Рощин, Кирилл Владиславович, родился 18 июня 1971 года. Семьдесят первого… Стало быть, ему тридцать четыре, летом будет тридцать пять. А выглядит моложе, по крайней мере, лет на пять… Холост. Проживает в Останкине, адрес, телефон… Родился в Воронеже, там же окончил университет, факультет журналистики. Работал в местной газете, сначала корреспондентом, потом менеджером по рекламе. В девяносто седьмом перебрался в столицу. Какая-то фирмочка-однодневка, потом еще, и еще… Везде начальник рекламного отдела. А вот тут уже солидное рекламное агентство. Ведущий специалист, замначальника, руководитель направления… Второе высшее образование. Специализация — реклама… С две тысячи третьего у нас. Сначала тоже зам, а теперь почти год как начальник рекламного подразделения, занимающегося сувениркой. Ну что же, неплохо, делать карьеру этот парень явно умеет… Однако этих сведений мне мало».
Изучив страницы анкет, резюме, рекомендаций, приказов и других документов, Леонид вновь и вновь возвращался к первому листу, на котором была фотография Кирилла. Маленький черно-белый снимок, конечно, никак не мог рассказать ни о росте, ни о телосложении, ни о пластике Кирилла, но основные черты характера все же угадывались. На Голубева смотрели открытые честолюбивые глаза, полные надежд и веры в себя, в то, что поставленные цели будут достигнуты им во что бы то ни стало. Овальное лицо обрамляли модно подстриженные волосы завидной густоты, не длинные, но и не слишком короткие. Высокий лоб говорил об уме, а полноватые губы — о том, что их обладатель отнюдь не противник чувственных удовольствий.
Голубев долго разглядывал фотографию, потом вздохнул и поднял глаза вверх. Над самым центром кабинета в потолке было восьмигранное углубление — своеобразный купол, который весь был отделан зеркалами. Это позволяло хозяину, не поднимаясь из-за стола, видеть, причем с разных сторон, всех людей в помещении, в какой бы части большого кабинета они ни находились. Но сейчас Леонид был здесь один — если не считать его собственного отражения.
— Ну и что ты надумал? — тут же прозвучал его голос.
— Ничего.
— Так уж и ничего? А дело его зачем взял?
— Просто посмотреть.
— А. Ну-ну. Просто смотри.
Следующим шагом было изучение корпоративного сайта. Там, на страницах для внутреннего пользования, обнаружилось немало фотографий Кирилла Рощина — за работой в офисе, на вечеринках, в загородных поездках. Судя по всему, парень принимал активное участие в неформальной стороне жизни холдинга. И практически постоянно был окружен юными коллегами женского пола.
Некоторое время Леонид еще колебался. Но что-то черное, внезапно зародившееся в нем и как бы вывалившееся из зеркала, взяло верх. Желание быть молодым и вдохнуть жизнь полной грудью стало единственным, заполнившим его сознание, и Голубев сдался. Он снял трубку и по внутренней связи позвонил Валерию, одному из лучших своих помощников и доверенных лиц:
— Валера, зайди ко мне. — И выдал без долгих ненужных предисловий: — Помнишь, когда у нас случилась та история в банке, мы обращались к частному детективу?
Тот кивнул головой.
— Помню, конечно. Агентство «Пинкертон». С нами работал такой забавный старикашка… На вид сморчок сморчком, а толковый.
Голубев слегка поморщился. Тот «старикашка» был старше его от силы лет на пять, а если еще учесть, что события происходили года полтора или два назад…
— Разыщи его координаты и сделай так, чтобы этот человек был у меня здесь как можно скорее, — быстро сказал он.
— Хорошо, — отвечал Валерий. И через несколько секунд его уже не было в кабинете.
— И зачем это, интересно, тебе понадобился частный детектив? — ехидничало отражение с потолка.
Но Леонид не удостоил его ответом.
Главу детективного агентства звали Михаилом Яковлевичем. Маленький, сухонький, с какой-то удивительно незапоминающейся и почти ничем не примечательной внешностью. Разве что тем, что с годами лицо заострилось и стало похожим на хитрую лисью мордочку.
Голубев поздоровался и протянул руку для приветствия:
— Рад вас видеть. Как поживаете?
— Спасибо, Леонид Николаевич, скрипим потихоньку, — отвечал визитер. — А вы, ходят слухи, насовсем в Москву перебрались? Ну что же, с новосельицем…
— Присаживайтесь. — Голубев указал гостю на одно из кресел вокруг журнального столика в углу кабинета, где он предпочитал вести неофициальные беседы, а сам устроился напротив, на широком кожаном диване.
