Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца
Эмека засмеялся.
— Отец спрашивает, что это за белый такой? Зачем сюда приехал и что здесь делает?
По пути в Нсукку Ричард тоже задавался вопросом, что он здесь делает, и другим, еще более мучительным, — о чем писать?
Приезжих ученых и художников селили в принадлежавшем университету доме на Имоке-стрит. Обстановка была скудной, почти монашеской, и, оглядев гостиную с двумя креслами, узкую кровать в спальне, пустые кухонные шкафчики, Ричард сразу почувствовал себя как дома. Здесь он сможет работать в тишине. Однако в гостях у Оланны и Оденигбо, когда Оланна сказала: «Твой дом не мешало бы сделать чуточку уютней», Ричард согласился, хотя ему там все понравилось. Он просто хотел заслужить в награду улыбку Оланны — ее внимание льстило ему. Оланна убедила Ричарда дважды в неделю приглашать их садовника Джомо, чтобы тот развел во дворе цветник. Она познакомила Ричарда с их друзьями, показала рынок и нашла самого подходящего, по ее словам, слугу.
Ричард представлял слугу шустрым пареньком вроде Угву, но Харрисон оказался мужчиной средних лет, низеньким, сгорбленным, худым как палка, в просторной белой рубахе ниже колен. Каждый разговор он начинал церемонным поклоном. Сияя от гордости, он рассказал Ричарду, что до него служил у священника-ирландца отца Бернарда и у профессора Ланда из Америки. «Моя готовить очень вкусна салат из свекла», — похвалился он в первый же день, и позже Ричард понял, что гордится он не одним салатом, а искусством готовить свеклу, которая продается лишь в ларьке с заморскими овощами, потому что нигерийцы ее не жалуют. В первый вечер Харрисон подал на ужин вкуснейшую рыбу, а на закуску — свекольный салат. На следующий вечер — темно-малиновое свекольное рагу с рисом. «Это американска рецепт, только места картошка — свекла», — объяснил он, с удовольствием наблюдая, как Ричард ест. На третий день Ричарда снова ждал салат из свеклы, а на четвертый — очередное свекольное рагу, на сей раз ядовито-красное.
— Не надо больше свеклы, Харрисон, — замахал руками Ричард. — Не надо, прошу вас.
Харрисон приуныл, но тут же приободрился:
— Но, сэр, я готовить кухня из ваша страна. Что вы привыкнул с детства, я готовить. Я вообще не варить нигерийская еда, только заморская рецепт.
— А я вовсе не против нигерийской кухни, Харрисон, — ответил Ричард. Знал бы Харрисон, какой гадостью кормили его в детстве — вонючей копченой селедкой сплошь из одних костей, овсяной кашей с мерзкой и толстой, как непромокаемый плащ, пленкой сверху, пережаренным мясом в подливке, с застывшим жиром по краям.
— Хорошо, сэр. — Харрисон стал мрачнее тучи.
— Кстати, Харрисон, вы знаете какие-нибудь травы для мужчин? — нарочито небрежно поинтересовался Ричард.
— Сэр?
— Трава. — Ричард сделал неопределенный жест рукой.
— Овощи, сэр? Я готовить всяка салат из ваша страна очень вкусна, сэр. Для профессор Ланд я готовить всяка-всяка салат.
— Я имел в виду целебные травы.
— Целебные? Идите к доктор в Медицинска центр.
— Мне нужны африканские травы, Харрисон.
— Но, сэр, они плохие, от колдуна. Дьявольска штука.
— Понятно. — Ричард сдался. Можно было догадаться, что к Харрисону, с его страстью ко всему иностранному, и обращаться не стоило. Лучше спросить Джомо.
Дождавшись прихода садовника, Ричард смотрел в окно, как тот сажает, а затем поливает лилии. Поставив на землю лейку, Джомо принялся собирать продолговатые, бледно-желтые плоды зонтичного дерева, что нападали за ночь и лежали на газоне. Ричарда всюду преследовал сладковатый, приторный запах гниющих плодов; отныне этот запах всегда будет напоминать ему о Нсукке. Ричард подошел к Джомо — в руках у того была сумка из рафии, набитая плодами.
— С добрым утром, мистер Ричард, сэр! — поприветствовал его Джомо, как всегда, торжественно. — Если хотите, я отдам вашему слуге. Я не хотел забирать их себе. — Поставив сумку на землю, Джомо взял лейку.
— Не надо, Джомо. Мне они не нужны… Кстати, вы знаете какие-нибудь травы для мужчин? Для тех, у кого не получается… с женщиной?
— Знаю, сэр. — Джомо даже не оторвался от работы, словно с подобными вопросами к нему обращались каждый день.
— Знаете травы для мужчин?
— Да, сэр.
У Ричарда от радости замерло сердце.
— Вот бы взглянуть на них, Джомо.
— Мой брат был очень несчастливый: его первая жена не беременная и вторая жена не беременная. Дибиа[40] дал ему одну травку, и он жевал. Теперь обе его жены беременные.
— Отлично! Можете раздобыть для меня эту травку, Джомо?
Джомо оторвался от работы и взглянул на Ричарда, его мудрое морщинистое лицо светилось теплотой и состраданием.
— Белым она не помогает, сэр.
— Да нет же! Я хочу о ней написать.
— Вы приходите к дибиа и там, у него, станете жевать. А писать про это нельзя, нет, сэр. — Джомо покачал головой и продолжил поливать, что-то монотонно напевая.
— Понятно. — Ричард пошел к дому, стараясь не выдать разочарования.
У входа стоял Харрисон, делая вид, что протирает стеклянную дверь.
— Джомо что-то делать не так, сэр? — встрепенулся он.
— Я просто расспрашивал его кое о чем.
Слуга сник. С самого начала было ясно, что повар и садовник невзлюбили друг друга и каждый считает себя лучше другого. Однажды Ричард услышал, как Харрисон запретил Джомо поливать под окном кабинета, чтобы плеск воды не мешал хозяину работать. Харрисон стоял под самым окном и едва не кричал — чтобы хозяин уж наверняка услышал. Ричарда забавляло и стремление Харрисона выслужиться, и почтение к его писательству; у Харрисона вошло в привычку каждый день смахивать пыль с печатной машинки — хотя она и не пылилась, — а если в корзине для бумаг он находил страницы рукописи, то ни за что не хотел их выбрасывать. «Вам они больше не нужны, сэр? Точно не нужны?» — допытывался Харрисон, держа в руках смятые листы, а Ричард в ответ твердил, что точно не нужны. Интересно, как отреагировал бы Харрисон, если б узнал, что хозяин плохо представляет, о чем пишет, что он набросал очерк об археологе и вышвырнул, затем — историю любви англичанина и чернокожей женщины и тоже вышвырнул, а теперь приступил к рассказу о жизни захолустного нигерийского городка. Материал он черпал в основном на вечерах у Оденигбо и Оланны. Ричарда принимали как своего, не выделяли среди остальных, и, может быть, потому ему было уютно сидеть на диване в гостиной и слушать.
Оланна представила его Оденигбо со словами: «Это друг Кайнене, Ричард Черчилль, я тебе о нем рассказывала». Оденигбо дружески тряхнул ему руку: «Не для того я стал первым министром короля, чтобы руководить распадом Британской империи».
