Ксения Велембовская - Дама с биографией
— Ты вроде так печешься о своем реноме, — предельно миролюбиво, по-дружески начала Люся, — а между тем, кажется, ни для кого уже не секрет, что твой благоверный крепко зашибает. Не далее как вчера Кузьмич сообщил мне, что видел Ростислава в кафе на станции сильно навеселе. Сейчас он опять, извини за выражение, пьян в стельку. Первый час ночи, а его все еще нет. Несмотря на то что я приврала ему по мобильнику, будто Зинаиде плохо с сердцем, и велела срочно топать домой. Вот я и спрашиваю тебя, что нам с ним делать?
— Убить, — еле слышно отозвалась Лялька.
Сказано это, конечно же, было не всерьез, тем не менее стало ясно, что девчонка на пределе, еле сдерживается, чтобы не взорваться. Если сейчас подлить масла в огонь, подумала Люся, то разразится скандал со всеми вытекающими последствиями. Проснутся Нюша и Зинаида. Сватья опять забьется в истерике, и покоя не будет до самого утра, а за Лялей в семь часов придет машина со студии.
— Ладно, поезжай спокойно на свои съемки, я присмотрю за ним. Когда вернешься, тогда и решим, как нам быть.
— Или не быть… вот в чем вопрос, — проговорила Лялька, а когда вышла из прострации и обернулась, лицо ее уже имело выражение живо-комедийное: сбросив груз проблем на мать, артистка мгновенно преобразилась. — Разрешите откланяться?
— Нет, пожалуйста, не уходи.
С обреченным вздохом — понимай: как вы все мне надоели! — Лялька плюхнулась на кровать, подсунула подушку под локоть и тряхнула гривой: давай выкладывай!
Неожиданно для себя Люся растерялась. Занятая сначала лирическими мыслями — о докторе, потом драматическими — о пьяном зяте, затем возней с «умирающей» Зинаидой, она совершенно не подготовилась к обсуждению второго вопроса. Если к нему вообще следовало готовиться. По уму лучше было бы сегодня не рассказывать Ляльке о встрече с Марком. Во-первых, девчонка тут же уличит во вранье. «Ты же говорила, что на весь день заваливаешься к Нонке? Как же это, интересно, ты очутилась в ресторане?» А во-вторых, изобличив мать, она с этим козырем на руках запросто может распоясаться. Заорет, не выбирая выражений: «Почему ты с ходу не послала этого своего Марка в жопу? На хрена мне его визитная карточка?! Засунь ее себе, знаешь, куда?» Кончится тем, что они в очередной раз переругаются, что и само по себе отвратительно, но еще хуже — жить дальше с обидой в душе, делая вид, что ничего не случилось. Извинений все равно не дождешься. Существовал, конечно, вариант, что самолюбивая артистка воспримет новость с наигранным равнодушием, но тогда девчонке предстоит долгая бессонная ночь…
— Мать, я сейчас уйду! — пригрозила Лялька и вдруг, посмотрев пристально, исподлобья, насмешливо процедила: — Что это с тобой сегодня? Влюбилась или помер кто?
— Если б помер кто, я бы тебе сразу сообщила, — передразнила Люся, задетая за живое саркастическим «влюбилась». — Ведь, кто бы ни помер, ты все равно рыдать не станешь… Короче, сегодня я совершенно случайно встретила на Смоленской твоего отца. Он просил, чтобы ты позвонила ему. Вот, возьми, если хочешь, его визитную карточку.
Что творится в красивой Лялькиной голове, Люся точно никогда не знала и была потрясена, когда, брезгливо взяв визитку двумя пальцами и взглянув на нее, дочь зарделась, что твой маков цвет.
— Марк Крылов — мой отец?.. Обалдеть!
Мало того, она еще и набросилась с упреками:
— Что же ты полчаса морочила мне голову какой-то фигней про Ростислава… да плевать мне на него!.. Вместо того чтобы сообщить такую сногсшибательную новость?.. И вообще, почему ты молчала до сих пор? Почему не сказала мне, что известный питерский продюсер Марк Крылов — мой отец?
— До сегодняшнего дня я и понятия не имела, чем он теперь занимается, — попыталась оправдаться Люся, привычно пасуя перед дочерью, но, внезапно ощутив всю меру своей идиотской бесхребетности, разозлилась и пошла в бой: — Если он такой уж известный, как ты говоришь, что ж ты сама-то тогда не сообразила?
— Как это я могла сообразить? — взвилась Лялька. Подскочила — подушка на пол, руки в боки — и: она Ольга Каширина! Медийный человек! Чрезвычайно востребованная актриса! У нее нет времени сопоставлять и анализировать! Крыловых, как Петровых, сто штук на сотню!.. Чуть из кимоно не выпрыгнула от возмущения.
Спорить с ней было бесполезно: пока не возьмет верх, ни за что не заткнется.
— Хорошо, хорошо, это я должна была сопоставлять и анализировать.
— Вот именно!.. Надеюсь, ты хоть догадалась сказать отцу, кто я?
Слово «отец» Люсю доконало. Теперь взвилась она:
— Ты вообще слышишь, что говоришь?! Как ты можешь называть отцом человека, который забыл о твоем существовании? Он даже имя твое забыл, если хочешь знать! Спрашивает о тебе, а как зовут, не помнит. Понимаешь ты это?
Не ожидавшая такого афронта, Лялька стушевалась, шепнула: «Тише, бабок разбудишь», — и плотнее прикрыла дверь на лестницу.
— Ляль, неужели ты позвонишь ему? Ведь это же унизительно.
— Будь я лохушкой из Тетюшей, тогда — да, унизительно, но я же актриса, известная всей стране, ведущая на одном из самых популярных каналов. Отцу это должно быть только лестно. Так же, как мне лестно, что у меня такой выдающийся отец… Я не понимаю, что ты дергаешься? Не хочешь — не общайся с ним. Тебя никто не заставляет.
Кажется, она уже все для себя решила, и переубеждать упрямую и беспринципную девчонку не имело смысла. Однако отпустить предательницу с миром Люся тоже не могла.
— Аудиенция закончена, — сказала она, подхватила с пола подушку и водрузила куда положено — себе под голову. — Ты не видишь, что я уже сплю?
Лялька медлила с уходом. Пытаясь вспомнить о чем-то или очень достоверно изображая потуги памяти, она застыла в дверном проеме — красотка в черном кимоно, с поблескивающим на лебединой шее новеньким украшением от «Сваровски». Кадр для ее дерьмовых мелодрамок был бы — зашибись!
— Ах, да! — «вспомнила» артистка и обворожительно улыбнулась. — Не забудь, пожалуйста, в мой день рождения купить Нюше букет темно-красных роз. Бабушка их обожает. И коробку конфет. Большую-пребольшую! А вот это тебе… — Она неожиданно сняла с шеи своего «Сваровски» и положила на край постели.
— Спокойной ночи, мам, — послышался с лестницы голосок-колокольчик.
Под настольной лампой ожерелье заискрилось, прямо как экспонат из Грановитой палаты. На Ляльке вроде смотрелось дорого и стильно, а сейчас в глазах рябило от дешевого разноцветья. Подобный гаремный стиль Люсю не вдохновлял, и все-таки она не поленилась, достала из шкафа любимое синее платье от Луизы Спаньоли и напялила прямо на голое тело… В обрамлении синего шелка каменья разгорелись еще ярче. Притушить их могло только что-то предельно простое и блеклое.
