Пауло Коэльо - Мата Хари. Шпионка
– Мне нужно все или ничего.
Когда она вышла, я попросил секретаршу прислать мне ее досье. Прочитал собранные материалы – боюсь, мы разоримся на слежке за этой женщиной! – и не нашел ничего подозрительного. Но, вероятно, мы просто недооценили ее ум, и ей удавалось обманывать агентов и умело скрывать свою вредительскую деятельность».
То есть, в глазах Ладу вы были виновны всегда, просто он не сумел еще найти доказательств. Филеры информировали его о каждом вашем шаге, а когда вы повезли своего ослепшего в газовой атаке русского возлюбленного на воды в Виттель, подборка донесений разбухла до смешного.
«Объект сопровождает раненого офицера, который лет на двадцать моложе ее. По ее постоянной взвинченности, по манере двигаться и по ряду других признаков можно судить, что объект находится под воздействием наркотических средств, вероятно, морфина или кокаина.
Одному из постояльцев объект сказала, будто имеет отношение к голландскому королевскому дому. Другому – что у нее есть замок в Нёйи. Однажды вечером, когда мы вернулись к наблюдению после ужина, объект в большом зале пела для группы молодых людей. Мы почти убеждены, что единственной целью объекта было растление невинных душ, восхищенных тем, что до них снизошла, как они думали, «звезда парижских подмостков».
Когда ее спутник вернулся на фронт, объект пробыл в Виттеле еще две недели, гуляя, обедая и ужиная в полном одиночестве. Нам не удалось зафиксировать ни единого контакта с вражескими агентами, но кому в здравом уме придет в голову провести столько времени на водах, если у него нет скрытых мотивов? Мы вынуждены признать, что, несмотря на неусыпное наблюдение, объект нашел способ обмануть нашу бдительность».
Тем временем, милая Мата Хари, вам был нанесен еще один предательский удар. Немцы тоже следили за вами – куда более аккуратно и с куда более заметными результатами. С первой вашей встречи с капитаном Ладу они поняли, что вы намерены вести двойную игру. Пока вы восстанавливали силы в Виттеле, консула Крамера, завербовавшего вас в Гааге, допрашивали в Берлине. Следователей интересовало, почему он выделил двадцать тысяч франков человеку, столь сильно отличающемуся от нормальных агентов, как правило – незаметных и почти невидимых. Почему решил, что столь знаменитая и яркая личность захочет помочь Германии? Быть может, и сам консул Крамер находится в сговоре с французами? Отчего Н21 до сих пор не прислала НИ ЕДИНОГО донесения? Время от времени другие агенты выходили с нею на связь – обычно встречи происходили в общественном транспорте, – и просили предоставить им хоть какие-то сведения, но Н21 только обольстительно улыбалась и говорила, что пока ей не удалось ничего узнать.
Однако в Мадриде немецким наблюдателям повезло перехватить письмо, отправленное вами мерзавцу Ладу. В этом письме вы подробно описываете свой разговор с высокопоставленным немецким офицером, назначившим вам встречу прямо под носом у французских агентов.
«Он спросил меня, удалось ли мне раздобыть какие-нибудь сведения и отправила ли я их? Быть может, мои донесения просто затерялись? Я сказала, что нет. Он захотел узнать имена тех, с кем я вступала в сношения, и я назвала своего нынешнего приятеля Альфреда Киперта.
Он пришел в бешенство и закричал, что не желает ничего знать о моих любовных связях, в противном случае ему пришлось бы провести целый день, заполняя страницу за страницей английскими, французскими, немецкими, голландскими и русскими именами. Я сделала вид, будто не заметила его вспышки, тогда он успокоился и предложил мне сигарету. Я закурила, приняла соблазнительную позу и стала покачивать ногою. Видимо, он решил, что собеседница ему попалась с куриными мозгами. “Вы должны, – сказал он, – извинить меня за несдержанность. Я очень вымотан. Целыми днями занимаюсь поставкой оружия и боеприпасов в Марокко”. После этого я выманила у него пять тысяч франков, которые мне задолжал Крамер. Он сказал, что вообще-то не уполномочен, но что непременно даст распоряжение консульству в Гааге разобраться. “Мы всегда платим по нашим счетам”, – сказал он».
Итак, подозрения немцев подтвердились. Дальнейшая судьба консула Крамера нам неизвестна, но ни у кого не осталось ни малейших сомнений в том, что Мата Хари – двойной агент. Наш пост радионаблюдения, установленный на Эйфелевой башне, перехватывал большую часть ваших переговоров, но их невозможно было расшифровать. Ладу читал ваши донесения, но, похоже, не верил ни единому слову и даже не попытался проверить полученные от вас сведения. И тут из Мадрида в Берлин летит телеграмма. Тоже шифрованная, разумеется, но французы – и немцам прекрасно об этом известно – уже подобрали ключ к этому коду. Эта телеграмма и стала главным доказательством вашей вины, хотя не содержала ничего компрометирующего, кроме вашего “nom de guerre”[1]:
«Н21 ПОЛУЧИЛ ИЗВЕСТИЯ О ПРИХОДЕ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ НА БАЗУ В МАРОККО И ВЫЕХАЛ В ПАРИЖ С ЦЕЛЬЮ ПОМОЧЬ В ОРГАНИЗАЦИИ ПЕРЕБРОСКИ ВООРУЖЕНИЯ И БОЕПРИПАСОВ К МАРНЕ. ПРИБУДЕТ В ПАРИЖ ЗАВТРА».
Теперь у Ладу были все необходимые улики, и он мог предъявить вам обвинение. Но он не был глуп и понимал, что одна лишь телеграмма вряд ли убедит военный трибунал. Слишком живо еще было в памяти дело Дрейфуса, обвиненного и осужденного по анонимному навету. И он принялся расставлять силки.
Отчего провалились мои попытки доказать вашу невиновность? Даже если забыть о том, что судьи, свидетели и обвинители в глубине души осудили вас заранее, вы сами способствовали этому. Я не корю вас, но ваша склонность ко лжи, сопровождавшая вас с самого первого дня в Париже, сослужила вам дурную службу – суд не верил ни одному вашему слову, ни одному утверждению. Обвинитель нашел доказательства того, что вы не родились в Ост-Индии, а были воспитаны индонезийскими жрецами, что на самом деле вы не замужем и подделали паспорт, чтобы сбавить себе возраст. В мирное время и в гражданском суде ничто из этого не было бы принято во внимание и не повлияло бы на исход дела, но в военном трибунале казалось, будто с каждым разоблачением ветер доносит до нас грохот рвущихся бомб.
И всякий раз, когда я говорил что-то вроде: «Сразу по приезде в Париж моя подзащитная встретилась с капитаном Ладу», Ладу немедленно возражал, заявляя, что единственной вашей целью было выманить у него побольше денег, соблазнить его (подумайте, какое непростительное самодовольство, он и впрямь считал, будто вы могли заинтересоваться им – низеньким и тучным) и превратить в марионетку в руках ваших немецких хозяев. Для усиления эффекта он напомнил о налете цеппелинов накануне вашего приезда в Париж. И хотя ущерб от налета оказался невелик, не было задето ничего стратегически важного, для Ладу это послужило неоспоримым доказательством вашей вины.
