Владислав Ивченко - Темнота
Теперь зачем. Это будет безболезненная, но весомая плата за счастье. Теперь человек будет ценить каждый день, каждый прожитый миг, потому что в любое время всему этому может прийти конец. Целования с женой, тарелка борща, футбольный матч, водочка, любой вздох приобретут небывалую, невиданную доселе ценность. Вся жизнь человека будет непрерывным восторгом, радостью: «Я жив! Я еще жив! Прогремел выстрел, свистнула пуля, но не меня! Я жив, жив, жив!!! « Не будет самоубийц, не будет грустных или задумывающихся, люди будут стремиться просто жить. Дышать, видеть солнце, трахаться, смеяться, вкусно кушать и радоваться, радоваться жизни. Разве не счастье? Счастье, великое счастье, мечта сотен поколений людей. Ради него уходили в философские выси и плотские низины, спорили и боролись, а оказалось так легко. Ларчик просто открывался. Теперь живите, живите и радуйтесь, живите и размножайтесь, живите и выдерживайте неподъемную ношу вечного счастья!
Конечно Он изложил не весь план, были в нем и секретные параграфы. В частности об экономии средств. Ведь если взрывать даже по автобусу в неделю, то через несколько лет не на чем будет ездить. То же касалось лифтов и квартир. Предлагалось использовать газ. Еще один момент. Почему бы не осчастливливать людей перед смертью? 3а минуту до гибели оповещать их. Двери закрыты, окна герметичны, пусть люди вспомнят лучшие свои мгновения, порадуются напоследок. Но от этой практики пришлось отказаться, по причине людской суетности. Вместо того чтобы предаться сладостным воспоминаниям и нарадоваться последней минутой, глупцы метались в поисках выхода, молили о спасении и часто доходили к Егохульству. Неблагодарные твари. Решено было перед свиньями бисер не метать и не одаривать недостойных. Таковых оказалось немало. В первые дни и солдатам и командам счастья пришлось изрядно поработать. Восстание, не восстание, но бунт был. Танки расчищали улицы, прямой наводкой сметая баррикады и хулиганов, вертолеты барражировали днем и ночью. Седьмой микрорайон и два прилегающих к нему садоводческих кооператива пришлось сравнять с землей. После расстрела ста двадцати трех закоперщиков беспорядки пошли на убыль и вскоре, город беспрепятственно предавался счастью, заодно зализывая полученные раны.
Он был зол. Не ожидал такого противодействия. Было много погибших и отстрелочные квоты пришлось свести к минимуму. Военным вынужден был дать новые льготы, освободить от судьбы их семьи и по два человека на усмотрение. Богатые хорошо платили за усмотрение. Все замешанные в бунте, обязаны были носить красные шапочки и отстреливали в основном таких. Все это не очень соответствовало плану. Он понимал, но был пока бессилен.
В то же время, город стал полностью изолирован от страны, погрязшей в разложении и ставшей объектом некрофилии. Среди моря тьмы был один остров света, искра будущего, город избранных. Внешней опасности не было, а вот военные беспокоили. Они взяли слишком большую власть. Когда преступность была отменена, милицию распустили и роль армии начала расти. После подавления мятежа положение только усугубилось. Тут еще слухи о тайных совещаниях высших офицеров, их слабо скрываемое несогласие со многими Его решениями.
Однажды, среди бела дня, на центральной городской площади, экскаватор вырыл котлован. Для ремонта водопровода. Но труб на дне не оказалось. Зато вечером там оказались четыре генерала, тридцать полковников и без счета прочих. Их тела быстро заполнили котлован. Сверху гравий, песок, многотонные бетонные плиты. На следующий день по ним уже ходили люди, ничего не подозревая и только собаки жадно к чему-то принюхивались. Армию расформировал и создал две примерно равные по численности групировки, названные пышно и по-разному. Пока собаки грызутся друг с другом им нет времени, чтобы куснуть хозяина. Льготы были отменены, красные шапки достреляны и жизнь вошла в колею плана. Теперь Он мог с искренней радостью наблюдать за счастливцами через скрытые камеры. Вот муж приходит с работы. Живой. Мастера из их цеха отравили в лифте, а он живой! Жена тоже жива! Толстушечка ты моя! Ты мой жеребчик! Чмоканья, тисканья, лезущая рука, потные подмышки. Люди трахаются как кролики, рождаемость существенно выросла, пришлось открывать даже презервативное производство. Что у нас на ужин? Борщ! Нет ничего вкуснее! Если спасся от смерти, выжил. Пища богов. На его усах капуста, в его глазах счастье, они едят, смотрят друг на друг с вожделением, радуются тому, что живы, полностью, всей кожей ощущая прелесть жизни, простого существования без всяких изысков. Небывалая острота чувств, каждый раз как последний. Счастье. Как дети? Пошли гулять. За них нечего беспокоиться, по закону они не подлежат судьбе до совершеннолетия. Разве не гуманно? Везде, во всем мире, и в демократиях и в деспотиях, тем более в умирающих странах, дети наравне со всеми предоставлены судьбе. В городе же они могут спокойно радоваться жизни, не боясь превратностей. Родители ценят эту заботу и еще больше любят Его, отца-основателя самого счастливого города на земле. Эти муравьи не знают, что Его милость еще более велика. По Его приказу от судьбы ограждены женщины до 30 лет. Пусть рожают новых счастливцев. Бесплодные уничтожаются на общих основаниях, а калеки, педерасты и ненормальные в первую очередь. В царстве счастья есть место только для здоровых. Резко возросшая рождаемость очень радовала Его. Люди хотели гарантировать себе уход на старость и заводили по 5-9 карапузов. Плодись, плодись счастливый народ! У многих есть великое прошлое, но у тебя величайшее будущее! Оно у ног твоих, оно твое, только твое. А Он войдет в историю не сам, а с огромной метлой, которой выметет оттуда всех этих ничтожеств, создававших империи и религии, картины и книги, машины, но не смогших создать главное и самое существенное – счастье. Вечерами теперь любил Он сидеть в кресле с подогревом, размышлять и посматривать на их счастье. Это было Его счастье. Год за годом, десятилетие за десятилетием, счастье, счастье, счастье. Он был уже стар, но не стал менее добр. Чтобы избавить стариков от мук, Он приказал добивать слегших и неизлечимо больных. Раньше мешала такая миражная вещь, как нравственность, но Он разрушил миражи. Да и не мог рак убить жителя самого счастливого города на Земле. Судьба могла, а рак нет. И судьба приходила в черных костюмах с оранжевым знаком. Удавки, чтобы поменьше крови, и понеслась душа из рая земного в рай небесный.
Лишь несколько раз нарушал Он случайность. Тот полузащитник, не забивший пенальти, Он так расстроился. Деваха, вот уж никогда бы не подумал, что влюбиться да еще на старости лет. Но Он силен, Он лично свершил судьбу, хоть девка и была красива до невыносимости. Десяток человек, разгневавших его, но в остальном случайность соблюдалась неукоснительно. Разве это не счастье, смотрите! Папа, папа, ты жив, ты пришел! Крепкие, здоровые, улыбающиеся дети бросаются отцу на шею. Нигде нет таких красивых и сильных детей, они осенены счастьем. Конечно, бывает по-другому, вносят уже закоченевшее тело, плач, причитания, горе. Но это плата, плата за годы счастья, радости и улыбок. Месяц другой горя не такая уж большая цена за годы счастья.
Самое главное – случайность. Еще в том плане, составленном много лет назад, на этом акцентировалось внимание. Равенство положений и тогда не будет зависти, но придет смирение. Можно злиться на предрасположение, на умысел, на несправедливость, но случайность выше всего этого, она чиста и ее можно только принять. Никто не злится на вулкан, шторм, бурю или землетрясение, потому что они случайны. Да он и убивают, но не специально, не по умыслу, не по какой-нибудь причине, а просто убивают. Не гневаются, не кричат, не угрожают. Им все равно кого. Чистая случайность. Судьба в городе тоже была чистой случайностью. Никто не сопротивлялся ей. Не бросается же японец с мечом на цунами или американец не идет же с винчестером на смерчь! А там ведь гибнет не меряно людей. В городе каждый день погибает строго отмеренное количество людей, оно четко обосновано и не одна докторская и кандидатская защищена на этой хлебной теме. Ежегодный рост населения позволяет не беспокоиться за будущее.
Однажды Он вспомнил о стране, той откуда прибыл в город. Бетонные стены, увенчанные кудрями колючей проводки под напряжением, заминированные проходы, рвы, все это давно и надежно отделило самый счастливый город на земле от внешних безобразий. Поначалу у стен толпились люди, бежавшие из хаоса, они просились в город, но счастью нужно было дать разгореться и в ход пошли пули. Люди разбежались и больше не появлялись. Горожане тоже не интересовались происходящим за стенами. И так ясно, что там беды, несчастья, дикая судьба, темное прошлое, убийцы, извращенцы и нет радости. Зачем это горожанам. Они были погружены в счастье, и ничто другое их не волновало. Когда благодать здесь, там уходит на дальний план, в закуток. Жизнь здесь, полнокровная, ощутимая, настоящая. Ты, не ты, выживешь, умрешь, какое им дело до постороннего?
