Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность
Закатные часы он просидел созерцая горы. Они разрумянились в предзакатном солнце, затем цвет медленно начал покидать их вместе с солнечными лучами и вот уже бесцветным грустным зигзагом они возвышались вдали.
«Эти люди, по большому счёту, умнее нас, цивилизованных граждан. Сколько денег мы вбухиваем на постройку и украшение жилищ и максимум, что получаем – одни и те же стены вокруг или вид стен соседнего дома. Это не сравнится с видом одного холма, меняющего свой цвет и контуры с передвижением солнца по небосводу и свой покров с цветов на снег в течение года. Это так узко и убого, любить свою коробку и не видеть величие природы, величие Творца. И у меня всё получится с его помощью!»
С наступлением сумерек начали собираться. Загрузили багажники двух легковых машин мешками. Мешки были тяжелые, носили на спинах, согнувшись, да и машины слегка осели под грузом. Потом, поужинав, сели по двое в каждую и отправились в путь. Ахмед знал, что на диких участках гор нет дорог, есть тропы и не понимал, как по этим тропам ночью смогут проехать машины. Это и правда было за гранью возможного. В темноте они ехали иногда так близко к обрыву, что слышался стук падающих в пропасть камней из-под колёс. Ехали медленно, друг за другом. В машине молчание.
Перевалив через самую верхушку горы, начали спускаться уже на территорию Ливана, поэтому ехали с погашенными фарами. Начало светать, и потому можно было различать рельеф. Скорость передвижения машины была чуть больше скорости быстрой ходьбы человека.
Совершенно пустынная, дикая горная местность, слегка просветлевшее предрассветное небо и то, что более чем полпути было преодолено, немного расслабило путников. Водитель машины, в которой ехал Ахмед, закурил, угостил его и начал напевать полушёпотом какую-то народную песню.
На полуспуске, когда появились очертания городов и начали проглядываться первые рассветные лучи закурили ещё по одной, и песня полилась чуть громче. Напряжение, которое сопровождало их всю дорогу, и выкуренные сигареты вызвали у Ахмеда непреодолимый приступ тошноты.
– Приостанови машину! – попросил он, спеша на ходу открыть дверцу. – Меня вырвет сейчас.
– Не могу, мы должны следовать строго друг за другом. Открой дверь и перегнись наружу.
Ахмед перегнулся, его жутко мутило, а мелькание земли под колесами вызвало сильный приступ головокружения. Его рвало, потом чуть отпускало, он пытался дышать прохладным воздухом, но тошнота подступала вновь.
Внезапно он услышал выстрелы, одиночные, потом ещё и ещё. Машина поехала быстрее, он не мог поднять голову.
– Не гони, я сейчас вывалюсь! – простонал он, но ответа не получил. Ахмед приподнял голову и, обернувшись, увидел окровавленного водителя, упавшего на руль. Машина без управления неслась вниз по спуску. Не поднимая голову, чтобы не стать следующей мишенью, он подтянул ноги и, оттолкнувшись от порожка, выпал в открытую дверь, покатившись по каменистой почве и прикрывая голову руками. Влетев в кустарник и чудом избежав смерти от столкновения с толстоствольным деревом, стоявшем в метре от него, он услышал скрежет железа и удар машины об огромные валуны. Попробовал пошевелить руками и ногами, вроде все цело.
Стрельба прекратилась, послышалась незнакомая речь и сквозь кусты показались люди в военной форме с израильской символикой, осматривавшие первую машину, вокруг которой лежали тела двух мужчин с автоматами. Расстояние было близким, а кустарник реденьким и Ахмед видел их очень четко. Значит и они могли его увидеть! Его застрелят до выяснения обстоятельств, просто потому, что он был с ними! Его застрелят! Тупо, как бродячего пса! Даже на могилу прийти никто не сможет. Могилы не будет! Его бросят тут…
Сдерживая безумное желание вскочить и убежать, он попытался было отползти за дерево, вглубь кустарника, но его первое же движение сопроводилось резким поворотом солдата, держащего автомат наготове. Тот внимательно принялся оглядывать местность, медленно, метр за метром. И двигался в направлении Ахмеда. Всё…
«А может, не заметит? Нет, на мне белые кроссовки, джинсы. Только куртка болотного цвета подходит для конспирации. И смотрит внимательно, засранец! Как всё глупо, блин! Может встать и сдаться? Выйти, подняв руки? Да нет, сразу получу пулю в лоб».
А тем временем солдат уже дошёл до второй машины со смятым в гормошку передом. Увидел там то, что осталось от водителя, заглянул на заднее сиденье, в багажник, остановился, рассматривая содержимое, потом начал громко подзывать к себе других. Они достали оттуда несколько мешков, как оказалось, с оружием. Извлекая единицу за единицей, рассматривали, проверяли. Это было совсем рядом с Ахмедом и он, напряжённо и не шевелясь, следил за ними. От передней машины тоже раздались крики, из того багажника тоже извлекли мешки с оружием. Подошедшие стали перетаскивать мешки к спрятанным за холмом машинам, а солдат с автоматом продолжил свой осмотр. До кустарника оставалось метров десять.
«Когда он подойдёт ближе, я наброшусь на него! Не буду ждать, пока пристрелит. Пусть хоть одному мозг вынесу напоследок! Сволочи!»
Нащупав тяжёлый камень, он удобно прихватил его и упёрся ступнями в выступы на почве, слегка подтянув колени. Сейчас подойдёт ближе и, когда будет поворачиваться, надо прыгнуть на спину. Бить по каске бесполезно, надо или в лицо или по шее сильно, чтобы переломать.
«Главное, успеть подпустить его ближе, но до того, как он заметит меня. Ещё пару шагов …» – думал он, не чувствуя ничего кроме дурманящей злости и готовый к прыжку в любую секунду.
Внезапно раздалась автоматная очередь. Солдат бросился на землю в нескольких метрах от Ахмеда. Если бы он приподнял голову и всмотрелся в кустарник, то сразу бы его увидел. Но в долю секунды всё изменилось, перестав быть охотником и став жертвой, которая всматривается и ищет в период острой опасности только укрытия и защиты, он ползком стал перемещаться к своим, пытаясь определить, откуда вёлся огонь. Ахмед смотрел на этого героя со смешанным чувством облегчения и брезгливости. Он и сам бы вёл себя так же в подобной ситуации, но сейчас, после пережитого страха, ему хотелось наплевав на стрельбу подбежать сзади и влепить поджопник по виляющему заду уползающего. Они оба жертвы, оба равны! Правда, это было мгновенным помутнением и быстро уступило место нормальному инстинкту самосохранения. Он пригнул голову, прикрыл её руками и пролежал так, пока не услышал звук отъезжающих машин. Потом вскочил и побежал, не выбирая направления, не разбирая дороги, просто вниз по склону. Перепрыгивая камни, огибая мелкие деревца, он бежал спотыкаясь, падая, поднимаясь и снова пускаясь бежать не испытывая страха, вообще ничего не чувствуя, даже боли от ссадин при падении. Почему-то в голове не было ни одной мысли, кроме: надо бежать быстрее! Документы и деньги при нём, а нехитрый багаж в сумке, который остался в разбитой машине не стоил того, чтобы рисковать и тратить время на его поиски.
Когда он спустился и добрёл до ближайшего населённого пункта, было уже светло. На улицах потихоньку набирала обороты утренняя жизнь, машин на дорогах становилось всё больше, открывались магазины и пекарни. Ахмед хорошо знал этот городок. Справа от него виднелась опустевшая трасса Дамаск – Бейрут, охраняемая танками, а здесь – обычное начало дня, с обычной суетой.
Заглянув в первую открытую кофейню, на крыльце которой чистоплотная женщина лет пятидесяти виртуозно раскручивала в руках тонкое тесто, набрасывала его на выгнутую железную печь, а сверху раскладывала ароматную сырную, мясную, овощную начинку, он заказал сразу несколько сэндвичей и прошёл в уборную, где застыл у висевшего на входе зеркала. Грязное поцарапанное лицо, порванная одежда, перепачканная землёй и рвотными массами. Нельзя так являться домой! Он умылся, попросил задержать его заказ и пошёл в ближайший магазин мужской одежды, откуда аккуратно одетый вскоре вернулся.
Присутствие неместного на раннем завтраке вызвало живой интерес всех находящихся в этой маленькой кофейне, где, зная кто и по каким дням должен зайти и что будет заказывать, могли заранее готовить и накрывать любимые места для неизменных посетителей. Хозяин, лично подавая горячий кофе, подсел за его столик и поинтересовался тем, откуда прибыл гость. И почему-то Ахмеду, который после этой сумасшедшей ночи почувствовал вкус родной еды, прелесть обычного нормального утра и остро осознал, что несколько часов назад был на волоске от смерти, захотелось поделиться всем пережитым с этим пожилым и внимательным человеком, чем-то напомнившим ему покойного отца. Он рассказал, что добирался через Сирию по непонятным тропам, с непонятными людьми, которые погибли. Хозяин слушал внимательно. Потихоньку к ним подсело ещё несколько пожилых завсегдатаев.
