Энн Ветемаа - Воспоминания Калевипоэга
Затем направились мы в общежитие, или дормиториум, батрачек. Тут приложили руку дизайнеры, помешанные на меди. Все было медное: тускло поблескивали красновато-золотистые медные ложа с медными тумбочками возле них и медными же ночными посудинами. На медном столе красовались медные блюда и кружки. Потолок в горнице был покрыт медным купоросом, отчего помещение казалось более высоким и в то же время изысканно интимным. В этом святилище девы предавались сладким мечтам.
Я не находил ничего экстраординарного в том, что Рогатый свою личную квартиру оформил в золоте и серебре. Ведь и земные правители весьма привержены к сим благородным металлам, да только не часто проявляют они подобную заботу о своих подданных. На земле батраки и батрачки проживают обычно в сырых каморках или сараюшках, а железные да медные горницы разве что во сне видят.
Дальше повели меня девы в свою опочивальню, каковую они будуаром именовали. Ох ты! Тут и шелк, тут и бархат! Великолепные одеяла, ослепительные ковры, шикарные парчовые покрывала! Величественные и в то же время вызывающие, высились вдоль стен широкие двуспальные кровати под пышными кружевными балдахинами. К чему они тут, я спросить постеснялся. Только ясно мне стало, что у Рогатого мошна тугая и живет он на широкую ногу. Я пробормотал несколько панегирических слов по адресу здешнего хозяина, моим спутницам столь превосходные условия жизни создавшего. К удивлению моему, девы со мной не согласились: ад — он и есть ад, упорно твердили они.
«Вызволи нас отсюда!» — такую просьбу читал я в их глазах.
— Чего же вы тут сидите-то? — недоумевал я. — Сбежали бы, и конец, раз охота есть…
— Как же можем мы отсюда сбежать? — в три голоса возопили девы.
Это уж было смеху подобно, и я сказал, что давеча мелькнула у меня мыслишка, не похитить ли их всех троих, но нынче эта идея кажется мне дикой и даже преступной.
Девы сделали вид, будто меня не понимают. Тогда я им напомнил о шапке, исполняющей желания, ведь вроде бы шапочка сия всегда у них под рукой? Они покраснели, помолчали в смущении, потом пошептались, и средняя, моя зазноба, взяла слово. Речь ее была туманна и вначале напомнила мне философические завулоны ученого ворона, но эрудированный читатель, возможно, разберется, что сие все же не совсем тарабарщина.
— Калевипоэгу, — сказала дева, — не следует вульгаризаторски схематизировать обстановку. Весь этот шик, люкс и экстра-класс есть не что иное, как цепи, коими Рогатый хитроумно нас опутал. Роскошь и увеселения подавляют, глушат благородные порывы, среди коих можно назвать любовь к труду и стремление самостоятельно зарабатывать себе на хлеб. Ведь так? То, что шапка, исполняющая желания, всегда находится в пределах досягаемости, висит на гвозде перед самым носом, подчеркивает так называемый принцип свободы воли.
Девы вновь пошептались меж собой, и опять заговорила моя зазноба. Стыдливо опустив очи долу, призналась она, что прошедшая ночь была для них троих переломной: немудрящие деревенские шуточки, грубоватые мужицкие игры пробудили их к новой жизни, заставили сделать переоценку ценностей и из чрезвычайно мучительного адского положения выхода искать. Они хотели бы знать, возможно ли рассчитывать найти в моем королевстве работу по специальности прях, — этот вопрос их весьма глубоко интересует.
Я ответил девицам, что ежели их дурацкое желание серьезно, то в беде они, пожалуй, все же не окажутся. Упомянул о своих друзьях — Алевипоэге и Сулевипоэге, отметив, что сии симпатичные холостяки сроду нищенского посоха в руках не держали. Моя зазноба при сем хитровато на меня взглянула: мол, о себе-то я почему молчу?
— Мы идем с тобой, о Калевипоэг! — в унисон молвили девы после небольшого совещания.
— Коли это окончательное ваше решение, то так тому и быть! — ответствовал я торжественно.
Продолжая экскурсию, подошли мы к адским амбарам, всего их было семь, но мое внимание привлекли два из них:
Третий — из яиц куриных
Возведен непостижимо;
Дивно выстроен четвертый
Из больших яиц гусиных.
Что за черт! Из самого что ни на есть хрупкого материала столь прочные постройки возведены! Обратился за разъяснениями к девам, но они признались, что в строительном деле ни бум-бум. Сказали только, что подобные сооружения называются мелкоблочными. Досадно, что не удалось получить более точных сведений об этих желточно-белочных амбарах. А здорово было бы обучить такому способу строительства какого-нибудь эстонского бетонщика — весь свет удивили бы!
Последний амбар был доверху набит свиным салом, и хотя волшебная шапка вчера избавила меня от мук голода, устоять против сала я был не в силах и тут же принялся свой мамон тешить. Девы же помирали со смеху, глядя, как я уписываю столь достойную короля Земли эстонской жратву.
Затем уселись мы рядком на золотую скамеечку, и я стал расспрашивать об ихнем владыке — Рогатом. Любопытно мне было, откуда он родом.
Девы выразили сожаление, что не знают подробностей о генеалогии Рогатого. Доводилось им, правда, слышать, что свояком ему приходится некий Тюхи (тоже дьявольского семени особа), а бабушкой — белая кобыла, но есть ли в этих слухах хоть крупица истины, никому не ведомо. Однако, судя по тому, что высокий лоб Рогатого украшают большие рога, в жилах его кроме кобыльей крови имеются и другие примеси.
Так что придется удовольствоваться данной, весьма скудной информацией, оставив происхождение и историю головокружительной карьеры Рогатого под покровом тайны. Примем на веру, что
Там Рогатый управляет
Вымершими племенами,
Как велел великий Таара
На заре живого мира.
Я задумался. Адские девы собираются из-за меня покинуть отчий кров (что средней сестричке, моей зазнобушке, приспичило, тут уж точно уж…); я слоняюсь по всему дому без ведома хозяина, как наглый, даже, можно сказать, бестактный басурман. А благоверную Рогатого мы аж под замок посадили. Ежели подобные порядки в Аду и в самом деле могут иметь место по велению Таары, то мое поведение, пожалуй, все же нельзя похвальным считать. Я поделился своими сомнениями с девами. Они все трое тут же губы надули.
— Сразу видать, что ты трусоват, — язвительно усмехнулась моя зазноба. — Впрочем, чего можно ждать от деревенщины, разве такой сиволапый пентюх осмелится порядок преступить, господам не угодить. Вернее всего тебе в Аду не задерживаться, а чесать отсюда побыстрей. Да неплохо бы рот утереть — сразу видно, что сало тебе по вкусу пришлось, одначе на твою жирную рожу смотреть тошно.
Такие речи не могли не привести меня в ярость. И привели. Да только глаза-то девичьи другое говорили. Взор ее не уничижительным, не осуждающим был, но вроде бы призывал меня силу и нрав свой показать. А все горшки перебить — нет, этого она отнюдь не хотела.
— Кончайте кудахтать! — вскричал я. — Марш за свои прялки, захудалые паклечесалки, вздорные куделемоталки! Ни одна задрыга чтоб тут не смела хвост поднимать да пасть разевать, пока мужчина ее не спросит!
Воздействие моего монолога оказалось сногсшибательным. Девы, затрепетав, отпрянули и воззрились на меня упоенно. Зело пригожи были они в сей миг. На ланитах моей зазнобы играл нежный румянец, грудь тяжело дышала, но ни одно словечко не сорвалось с уст ее.
Одначе немудреная их хитрость удалась все же. Разъярили они меня. Так, значит… Я, значит, сиволапая деревенщина, а Рогатый, значит, прирожденный аристократ… Ну ладно, это мы еще поглядим, кому от кого драпать придется.
Мне Рогатый ваш не страшен!
Сотня слуг мне не помеха!
Что мне тысяча подручных!
Этой дланью богатырской
Одолел я злого Тюхи…
Нынче справлюсь и с Рогатым! —
заорал я. — Вот сейчас вас всех из вашего барахольного пекла за хвост вытащу, пикнуть не успеете! А то вы тут загнили, разложились и того и гляди копыта отрастите!
Засим оборотился я к девам спиной, будто мне на них глядеть противно, и быстро рот утер рукою.
Они же, вновь пошептавшись, заговорили по-иному: мягко, кротко, проникновенно. Просили простить их опрометчивые речи и дали совет немедля в путь собираться. Дескать, властитель Ада столь премудр и хитроумен, что ни единому смертному вовек его не осилить. То время, что мы вместе провели, совместные наши забавы и игры, а особливо в кошки-мышки и в ястреба с курицей, они отродясь не забудут, но сейчас пора опамятоваться и остепениться, ибо Рогатый может в любой миг вернуться, и тогда как бы чего не вышло.
— О дорогой Калевипоэг, не губи себя! — так заключила моя зазноба со слезами на глазах.
— Что за разговор! Об чем речь! Ретироваться — так всем вместе. Да только допрежь желаю я с папашей Рогатым кое о чем tete-a-tete побалакать, — сказал я решительно.
