Харуки Мураками - Исчезновение слона
Я впервые гулял по проходу, внимательно оглядываясь по сторонам, поэтому окружавшие картины были мне в новинку. В углу одного заднего двора одиноко стояла коричневая засохшая елка. В другом дворе валялось столько детских игрушек, словно здесь собрали ценности из детства нескольких человек. Трехколесный велосипед, набор для серсо, пластиковый меч, резиновый мячик, игрушечная черепашка, маленькая бита, деревянный грузовик. Еще в одном дворе было кольцо для баскетбола, в следующем — прекрасный комплект садовых кресел и керамический столик. Белые садовые кресла уже покрылись толстым слоем земли, видимо не использовались несколько месяцев (а может, и несколько лет). Дождем к столу прибило лепестки фиолетовой магнолии.
В каком-то из домов через большую стеклянную дверь в алюминиевой раме можно было рассмотреть всю гостиную. В комнате стояли кожаный диван с креслами цвета печенки, большой телевизор, сервант, на котором виднелись аквариум с тропическими рыбками и какие-то два кубка, декоративная напольная лампа, и во всем этом не было ощущения реальности, будто смотришь на декорации к телевизионной постановке.
В следующем дворе была огромная будка для большой собаки, обнесенная решеткой. Однако собаки внутри не оказалось, а двери были распахнуты настежь. Решетка закрутилась и выгнулась наружу, словно кто-то изнутри висел на ней несколько месяцев.
Пустующий дом, о котором говорила жена, был почти сразу после дома с собачьей будкой. Я сразу же понял, что там никто не живет. С первого взгляда можно было понять, что он не просто пустует месяца два или три. Двухэтажный дом был относительно новым, но деревянные ставни покоробились от дождей, на поручнях рядом с окнами на втором этаже выступила красная ржавчина, казалось, они вот-вот отвалятся. В маленьком садике на постаменте высотой по грудь стояла каменная скульптура птицы, распахнувшей крылья, а все вокруг заросло сорной травой, самые высокие ветви золотарника доходили до птичьих лап. Птица — затрудняюсь сказать, как она может называться, — казалось, не в восторге от такой ситуации и, раскрыв крылья, вот-вот взлетит.
Кроме этой каменной скульптуры, в саду не было никаких украшений. Под козырьком крыши чинно стояли два старых пластиковых кресла, а рядом с ними распустились ярко-красные цветы азалии, казавшиеся ненастоящими. Больше на глаза мне не попалось ничего, кроме травы.
Я облокотился о проволочную сетку по грудь высотой и некоторое время рассматривал сад. Очень похоже на место, которое может понравиться коту, однако, сколько бы я ни всматривался, самого кота видно не было. На антенне сидел голубь, до меня доносилось его монотонное воркование. Тень от каменной птицы падала на густую траву и распадалась на мелкие части.
Я вынул сигарету из кармана, поджег ее спичкой и, продолжая облокачиваться о сетку, закурил. Все это время голубь, сидя на телевизионной антенне, продолжал монотонно ворковать.
Докурив, я затушил окурок о землю и еще довольно долго не двигался с места. Не знаю, сколько времени я стоял, облокотившись о забор. Мне ужасно хотелось спать, в голове была какая-то муть, и я, не думая ни о чем, просто смотрел на тень от каменной птицы.
Хотя, может, я о чем-то и думал. Но даже если и так, эта работа происходила за пределами моего сознания. Что касается моих действий, то я просто стоял и внимательно разглядывал на тень от каменной птицы на траве.
Мне показалось, что сквозь тень птицы ко мне пробивается чей-то голос. Чей это голос, я не знал. Но голос был женский. Кажется, кто-то звал меня.
Обернувшись назад, я увидел, что на заднем дворе дома напротив стоит девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Худенькая, с прямыми короткими волосами. На ней были солнечные очки в толстой оправе янтарного цвета и футболка «адидас» с обрезанными рукавами. Торчавшие из них тонкие руки очень загорели, учитывая, что еще только май. Одну руку девчонка засунула в карман шорт, а другой опиралась о покачивающуюся низкую бамбуковую калитку, высотой по пояс.
— Жарко, — сказала девчонка.
— Жарко, — повторил я.
Ну и ну, подумал я. Сегодня со мной заговаривают только женщины.
— У вас есть сигареты? — спросила у меня девчонка.
Из кармана брюк я достал пачку «Short Норе» и протянул девчонке. Она вытащила руку из кармана шорт, вынула одну сигарету, некоторое время рассматривала ее, а затем засунула в рот. У нее был маленький ротик, а верхняя губа чуть вздернута вверх. Я чиркнул бумажной спичкой и поднес огонь к сигарете. Девчонка нагнула шею, и я смог разглядеть форму ее ушей. У нее были тонкие, гладкие красивые уши, такое чувство, что они только-только появились на свет. Вдоль кромки их блестел короткий пушок.
Привычным жестом она с удовлетворением выдохнула дым, а затем, будто бы только что вспомнила, посмотрела мне в глаза. Я видел, как отражение моего лица разделилось на две части в ее очках. Стекла были такие темные и к тому же с зеркальным напылением, что я совершенно не мог разглядеть ее глаз.
— Вы живете по соседству? — спросила девчонка.
— Да, — ответил я и показал в направлении своего дома, однако сам толком не понимал, где именно он находится.
Я прошел несколько поворотов, изогнутых под странными углами. Поэтому решил просто указать в какую-нибудь сторону. Никакой особенной разницы.
— А что вы все время здесь делали?
— Искал кота. Четыре дня назад он пропал, — сказал я, вытирая потную ладонь о брюки. — Люди видели нашего кота здесь.
— Какой у вас кот?
— Крупный самец. Коричневый в полоску, а кончик хвоста слегка загнут.
— А имя?
— Имя?
— Имя кота. У него же есть имя? — спросила девчонка, пристально взглянув, как мне показалось, из-за своих солнечных очков.
— Нобору, — ответил я. — Ватанабэ Нобору.
— Роскошное имя для кота.
— Так зовут старшего брата жены. Они чем-то похожи, поэтому коту в шутку дали такое имя.
— А чем похожи?
— Движениями. Походкой. Выражением глаз, когда хотят спать.
Первый раз девчонка хихикнула. Когда строгое выражение исчезло, она показалась мне еще моложе, чем по первому впечатлению. Чуть вздернутая верхняя губа под удивительным углом поднялась кверху.
Мне показалось, что я услышал: «Поласкай». Это был голос той женщины из телефона. Не голос девчонки. Тыльной стороной руки я вытер пот со лба.
— Коричневый полосатый кот, с чуть загнутым хвостом, — повторила девчонка, будто хотела еще раз удостовериться. — А ошейник?
— Черный ошейник от блох, — ответил я.
Опираясь одной рукой о калитку, она задумалась секунд на десять-пятнадцать. А затем бросила окурок сигареты мне под ноги:
— Не раздавите? А то я босиком.
Подошвой тенниски я тщательно раздавил окурок.
— Вероятно, я тоже видела вашего кота, — сказала медленно девчонка, делая паузу после каждого слова. — Я не помню, был ли у него загнутый кончик хвоста, но коричневого большого кота с ошейником я — видела.
— И когда ты его видела?
— Хм, когда же? Но видела не один раз. Я все последнее время в саду загораю, поэтому все дни для меня одинаковые, но, как бы там ни было, в один из последних трех-четырех дней. Все местные коты проходят через наш сад, постоянно не один, так другой кот бродит. Вылезают из-под забора дома Судзуки-сан, пересекают наш двор и забираются в сад Мияваки.
Сказав это, девчонка указала на сад пустующего дома. Каменная птица в саду по-прежнему сидела, распахнув крылья, золотарник принимал солнечные ванны в ранних летних лучах, а на антенне монотонно ворковал голубь.
— Спасибо за информацию, — сказал я девчонке.
— Может, вам подождать в нашем саду, все равно кот пойдет через него, а то вы тут болтаетесь, кто-нибудь решит, что вы вор, и вызовет полицию. Недавно несколько таких случаев было.
— Но я же не могу забраться в чужой сад, чтобы подождать своего кота.
— Почему нет? Не берите в голову. Дома, кроме меня, все равно никого, а мне поболтать не с кем и ужасно скучно. Можем загорать вместе и ждать, пока придет ваш кот. У меня зоркий взгляд, я наверняка его замечу.
Я посмотрел на часы. 14.36. Из дел, которые мне осталось сделать до вечера, — снять белье и приготовить ужин.
— Хорошо, тогда побеспокою своим присутствием до трех часов, — сказал я, пока не очень понимая ситуацию.
Пройдя через калитку, я пошел по траве вслед за девчонкой и тут заметил, что она слегка подволакивает левую ногу. Маленькие плечики наклонялись вправо, словно кривошип какого-то механизма, и ритмично подергивались. Сделав несколько шагов, она остановилась и показала мне, чтобы я шел рядом.
— В прошлом месяце попала в аварию, — сказала она будто между прочим. — Меня подвозили на мотоцикле, вот и выбросило. Не повезло.
В центре лужайки стояли два шезлонга из парусиновой ткани. На спинке одного висело большое синее полотенце, на другом валялись пачка красного «Мальборо», пепельница, зажигалка, большой кассетный магнитофон и журналы. Магнитофон работал, и из динамика чуть слышно играла какая-то неизвестная мне хард-рок-группа.
