Эльмира Нетесова - Последний шанс
— Скажи, а у тебя кроме матери были женщины?
— О чем ты, Коля? Такое в голову не приходило. Да и зачем? Помнишь, когда ты учился в школе, а потом в институте, мы все жили в этой квартире и каждый день были счастливы! До самой твоей женитьбы! А уж тогда моя голубка уехала в деревню, не захотела вам мешать, а я переехал к своему другу. Ты его помнишь. Он овдовел и жил один. Его дети, как всегда, разъехались и мы с ним вдвоем жили, как два брата. Потом он умер. От облучения. Мы это знали. Теперь и у меня такие же симптомы. Как у него. Но что поделать? Мы знали, на что шли. Мой друг перед смертью посоветовал уволиться, чтоб хоть успеть пожить, осмотреться вокруг, наверстать упущенное. Ведь бывало из лаборатории неделями не выходили. Одержимыми были. Нынешние так не работают. Ни мечтать, ни дружить, ни любить по-нашему не умеют, — вздохнул с грустью. И будто спохватился:
— О чем это я завелся? Все о своем наболевшем. Тебе оно, как и матери, совсем не интересно и ненужно. А вот, что касается тебя и внучек, конечно перебирайтесь. Я буду счастлив, что наше гнездо не опустеет. Жаль, что твоя судьба не устроена. И ты останешься один. Девчонки выйдут замуж, к тебе лишь в гости будут наведываться, да и то изредка. А ты станешь ждать, как я тебя ожидал. И напрасно. У тебя уже были свои заботы и семья. Ты никогда не говорил, как живешь, и мы с матерью думали, что все в порядке.
— Стыдно было признаваться, хотя поначалу даже не задумывался. Я очень любил жену.
— Коля, не жалей о прошлом. Ведь ты был счастлив! Это была слепая любовь! Но она тебя согревала! Поверь, не каждому дано испытать ее, почувствовать. Меня тоже не понимали, когда женился на Любушке. Всех удивлял мой выбор. Ведь наша мамочка из деревни. Чистая и светлая, как весна, как соловьиная песня. У меня сердце замирает, когда ее вижу. Она, моя радость. И сегодня нет на свете лучше моей подруги. Какое счастье, что она есть на земле и в моей душе. Мы никогда не жалели о нашей встрече и благодарили судьбу, какая не дала нам пропустить друг друга, — говорил восторженно.
— А вот Валя, если честно, Обоим нам не пришлась по душе. Холодом от нее с самого начала повеяло. Но говорить не стали. Посчитали лишним и неприличным свое мнение. Да видишь, оно и через годы оправдалось. Есть люди, какие рождаются без любви и тепла. Несчастные! Над их головами никогда не смеется весна. Они и рождаются, чтобы умереть. Не знают радости. Они — тени. Потому в их сердца не светит солнце! Ну, а ты, сынок, не горюй. Твоя жизнь будет счастливой. Коль ты способен любить, и тебя полюбят. Увидят и согреют. Поверь, сиротою на земле не останешься, — потрепал по плечу Кольку.
— Ты когда собираешься поехать в деревню?
— Как только оформлю пенсию. Думаю, не дольше недели на это уйдет. Практически, все готово. Обещали не задерживать, — ответил Петр Алексеевич и добавил, оглядев сына:
— Ты хоть теперь перебирайся. Я не помешаю и не стесню вас.
Николай объявил дочкам, что уходит от Валентины насовсем.
— Я с тобой! Не хочу здесь оставаться! — встала Вика резко и начала собирать вещи.
Анжела хмуро смотрела на обоих, а потом не выдержала:
— Я тоже хочу с вами, но мне нельзя уходить. Кто-то должен остаться. Иначе она пропадет, — глянула на мать, та, едва усмехнулась уголками губ, ответила скупо:
— Жива буду.
— Значит, мне можно с вами! — взвизгнула Анжелка радостно.
— Не спеши. Уйти никогда не опоздаешь. Помоги на первых порах. Сразу остаться одной будет невыносимо тяжело. Такое не по силам даже крепким людям. Пощади, она все же мать, — уговаривал Николай. Дочь, насупившись, молчала.
— Не надо мне вашей жалости, обойдусь и проживу сама, — ответила Валентина. Но Анжела осталась. Она растеряно проводила до дверей отца и сестру, смотрела, как они, нагруженные узлами, чемоданами и коробками, опускаются по лестнице, когда они вышли из подъезда, девчонка нехотя вернулась в квартиру. Она изумилась, войдя на кухню. Впервые увидела мать у плиты. Та приготовила яичницу, заварила чай, нарезала хлеб, колбасу и позвала за стол.
— А почему ты раньше никогда этого не делала? — спросила удивленно.
— Для кого стараться? Видишь, как легко и просто бросили нас с тобой. Думают, что пропадем. Не дождутся! Мы выживем! А и развод — не конец света. Главное, держать себя в руках.
— Мам! А ты когда-нибудь любила отца?
— Теперь не знаю! Пожалуй, привыкла к отморозку на то время. Ох, и назойливым был. Я ему долго отказывала.
— Другого любила?
— Что толку? Он меня не замечал. Проходил не видя. Ну и я вскоре отгорела. Он женился на другой. Та через год ушла от него. А этот запил, опустился и пропал. Его бывшая жена вскоре вышла замуж за — кого-то из восточных, уехала то ли в Японию, или в Китай. Сюда, в наш город не приезжала ни разу.
— А тот человек знал, что ты любила его?
— Я сказала ему сама. Уже после отъезда его жены. Лучше б промолчала…
— Почему?
— О любви, Анжелка, нельзя говорить вслух. Ее надо чувствовать и верить. Но… Случается, что она не находит ответа в другой душе. И тогда молчит сердце, не звенит в ответ колокольчик. Так и у меня случилось. Я полюбила без ответа, потом саму полюбили, а сердце уже отгорело и не отозвалось.
— А зачем вышла замуж?
— Думала, привыкну. Но не получилось. Так многие сходятся. Не любя. Потом появляются дети и люди свыкаются, живут всю жизнь, не думая о разводе. Про любовь не вспоминают. Зачем? Взрослея, мы понимаем, что любви нет. Есть увлечение, тяга к человеку, половая зрелость, но все это быстро проходит и забывается бесследно. Придет время, сама убедишься. Любовь придумали романтики, а человек эгоист по своей природе. Он никого не полюбит больше себя, — вздохнула трудно.
— А ты зачем вышла замуж, если не любила?
— Скоро вырастешь и поймешь.
— Почему ты к папке не привыкла?
— Не смогла. Он очень трудный человек, упрямый, злопамятный и мстительный.
— Неправда. Он хороший! — не поверила дочь.
— Анжелка, ты спросила, я ответила, а соглашаться или нет — это твое дело. У каждого человека есть достоинства и недостатки. Но люди как-то приноравливаются. И живут всю жизнь, не замечая за другим ничего плохого. Если видят изъяны, не упрекают, не пилят за них. Не унижают и не оскорбляют другого.
— Мам, а почему ты никого не любила?
— Это ты о ком? — растерялась Валентина.
— Ну, вот папку не любила!
— Не за что! А потом, мы слишком разные с ним! Не смогла признать равным. Он моложе меня и очень настырный. Ни в чем не уступал, потому часто ругались и не понимали друг друга. Ссоры согласия не прибавляют и разрушают семью. А ругались часто. Уже на втором году жизни нас часто мирила моя мать.
— А ее почему не любила?
— Она всегда защищала твоего отца. Меня никогда не понимала. Считала глупой. Зато Николая называла сыном, а меня предупреждала, если от него уйду, она останется с ним, а от меня откажется.
— Круто! — удивилась Анжела.
— Она требовала невозможного.
— А чего?
— Ну, это пока тебе рано знать. Станешь взрослой, может, скажу.
— Мам, а нас с Викой почему не любила?
— Дурочка! Ты ничего еще не понимаешь! Подрасти. Перестанешь глупое городить.
— Но ведь не любила! — настаивала дочь.
— Бывало, обижалась на вас. За то, что слишком в отца удались. Особо Вика! Она его дочь. Потому радуюсь, что именно ты со мной!
— Мам, а ты пойдешь на работу? Иначе, как будем жить? Меня пока не возьмут, скажут, что маленькая, — глянула в глаза Валентине.
— И ты туда же! Как вы все трое похожи друг на друга! — исказила лицо гримаса зла:
— Терпенья у вас нет! Понятно, что от вашего отца помощи не попрошу и не приму. На паперть тоже не пойду. Куда-нибудь устроюсь.
А уже через неделю устроилась на хлебокомбинате формовщицей. Рано утром, кряхтя, нехотя вставала и возвращалась поздним вечером с буханкой горячего хлеба.
С непривычки уставала так, что засыпала в постели одетой. От ужина отказывалась. С Анжелкой почти не общалась. Та, вернувшись из школы, выскакивала во двор и носилась там допоздна, заранее зная, что никто ее не позовет, ни о чем не спросит и ничего от нее не потребует. Так прошел месяц. Но, вернувшись однажды со двора, изумилась. В зале сидел отец. Он глянул на дочь так, что та и без слов все поняла. Посмотрела на часы. Они пробили полночь. Анжелка сжалась в комок, приметила на кухне мать, та не спала. Глянула на дочь сердито.
— Раздевайся! Дай сюда куртку! — потребовал Николай жестко. Девчонка подошла к нему на полусогнутых, отдала куртку, стояла рядом, понурив голову.
Николай достал из карманов сигареты и зажигалку, велел дохнуть и сморщился:
— Совсем распустилась? Воспользовалась случаем, что проконтролировать некому, вовремя загнать домой! Для чего здесь осталась? Чтоб со шпаной тусоваться? Приключения на свою задницу ищешь? Вместо того чтоб приготовить ужин себе и матери, куришь во дворе! — влепил больную, обидную пощечину.