Сергей Кузнецов - Калейдоскоп. Расходные материалы
Интересно, подумал Гэри, Оливер подмигнул мне, потому что вспомнил, что я боюсь насекомых больше, чем правоверный еврей – свиной кости в молочном супе? Или просто так, от полноты дружеских чувств? Проклятье, вот еще одна загадка, которую мне не суждено разгадать!
Глядя на Оливера, Гэри всегда повторял, что богатым быть лучше, чем бедным, всего лишь с финансовой точки зрения. Это немного примиряло с тем, что к своим сорока Оливер достиг столь многого, что мог позволить себе роскошный дом на побережье Калифорнии и бурную личную жизнь с девушками самых разных национальностей, этносов и рас: во всяком случае, на каждой новой встрече Оливер появлялся с новой подружкой.
Сначала была Конни, стройная англосаксонская протестантская блондинка с высокими скулами. Поговорить с ней Гэри не удалось, потому что она могла сосчитать до двадцати, только напрягаясь изо всех сил и обязательно сняв туфли.
Потом была Лина, этническая кореянка. Она была из России, поэтому на корейском не знала ни слова, зато на чистейшем русском языке на память шпарила цитаты из Ленина. Оливер сказал Гэри: гляди, чувак, азиатки – это нечто, тебе обязательно надо попробовать. Гэри тогда безнадежно кивнул и подумал: «Без шансов», – потому что до встречи с Тамми оставалось еще полгода.
После Лины у Оливера была Зунг, калифорнийская вьетнамка, одевавшаяся, как все красивые девушки-гики, в джинсы и широкие футболки. Она была из тех вьетнамцев, чьи отцы уплывали на лодках от коммунистов, взяв с собой мешок риса, потому что не верили, что в Америке вообще есть рис. В Калифорнии их охотно брали работать на сборочные конвейеры (управляются с палочками для еды – управятся и с паяльником), и хитрые беженцы быстро просекли, что будущее за электроникой. После публичных школ их дети поступали в Беркли, а потом запускали доткомовские гаражные стартапы. Оливер как раз консультировал стартап Зунг и делал это так успешно, что уже через полгода она переехала к нему, потому что ей стало нечем платить за гараж.
Гэри тогда уже привез из Гонконга свою Тамми – удача столь же невероятная, как рождение восьмерых однояйцевых близнецов, – и потому Оливер сказал, что девушки обязательно должны подружиться, но Гэри не видел к этому никаких предпосылок, если не считать расистской идеи, что азиаты всегда рады увидеть соотечественника, с которым можно поговорить на своем азиатском языке.
Нынешнюю подружку Оливера звали Омоту. Она была черной африканкой с зеленой картой и через пару лет надеялась стать просто афроамериканкой с синим паспортом. В Америку она приехала из страны, название которой Гэри тут же забыл, но был уверен, что, если надо, легко найдет: в ХХ веке там так много убивали, что наверняка даже над картой все время кружатся мухи.
Сейчас Омоту оставляла за собой пенную дорожку в бассейне отеля «Хилтон», около которого сидели Гэри с Оливером и Тамми.
С моря дул ласковый ветерок, нашептывая не то слова свежей песни Бритни Спирс, не то новости с финансовой биржи, где рухнули доткомы, но неудержимо росли акции компании «Энрон». Остров Кауай до такой степени напоминал рай, что Гэри уже всерьез беспокоился, какие счета выставляет католикам за посмертную жизнь апостол Петр. Возможно, впрочем, их счета оплачивает католическая церковь – как счета Гэри в кои веки раз оплатил его Сити-колледж.
Гэри прилетел на конференцию по историческим, расовым и гендерным аспектам личной гигиены, а чуть раньше в том же «Хилтоне» проходил конгресс, где Оливер рассказывал о юридических аспектах дотком-экономики: секцию запланировали еще до обвала 10 марта, но не отменять же ее теперь? Оливер задержался на пару дней – повидать однокашника и похвастаться новой тёлочкой.
Скажите мне, стоит жить в Нью-Йорке и Калифорнии, чтобы встречаться на Гавайях? Логичней было бы где-нибудь посередине – но что там, в середине, хорошего? Сплошной Мид-Вест, и все голосуют за республиканцев.
Итак, они сидели у бассейна, и Тамми со своим едва заметным тоновым акцентом рассуждала об «ошибке 2000».
– Да, точно, сороконожка, – сказала она. – Спасибо, я вечно путаю. Короче, когда я узнала, что это компьютерный баг, представила такую микросхему со множеством ног, которая выползает из компьютеров раз в тысячу лет, – и Тамми пробежала пальцами по гладкой коже бедра, к полусогнутому колену.
Оливер громко рассмеялся.
– Мне кажется, твоя жена куда лучше экспертов представляла, в чем там дело, – сказал он Гэри, – но зато денег они подняли больше.
– Ты думаешь, это был финансовый трюк? – спросил Гэри.
– Финансовый трюк, финансовый жук, – ответил Оливер, – кто ж теперь разберет? Но я знал пару компаний в Силиконовой долине, которые хорошо подзаработали на этих… тысячелетних стороконожках.
Он повторил жест Тамми, перебирая крупными пальцами по пластиковому подлокотнику лежака. Гэри съежился: ну точно, дразнит! Помнит про инсектофобию и паука в ланчбоксе!
Впрочем, завтрак с пауком – это еще полбеды. В первую ночь с Тамми в гостиничный номер заползла какая-то многоногая гусеница. Гэри с трудом сдержал вскрик и мужественно потянулся за тапкой, но Тамми остановила его руку: живое существо, сказала она, цепь перерождений.
Гэри поморщился: ну да, цепь перерождений, любое живое существо когда-то могло быть моей матерью, даже дочка Макса Рифкина и президент Буш, подумать страшно. Брр.
Гэри никогда не был любителем нью-эйджа: с него хватило и того, что его прадедушка был раввином.
Не порть нашу карму, добавила Тамми, и слово «нашу» искупило всё: Гэри впервые подумал, что у нас, быть может, получится больше, чем one night stand, и чуть не захлебнулся от счастья. Пока Тамми лежала в его объятьях, утоленная и обессилевшая, он размышлял, как именно судьба собирается взимать свои неотвратимые налоги. Суждено ли ему вскоре ослепнуть? Или стать паралитиком? А может, придется прочитать полное собрание сочинений Льва Толстого? Какой груз предстоит взять на себя Гэри Розенцвейгу, чтобы миры продолжили гармоничный круговорот?
– Ну вот, – сказал Оливер, – все ждали конца света, а всего лишь лопнул доткомовский пузырь.
– Всё как обычно, – кивнул Гэри. – Еще Фрейд и Юнг, доказав, что смерть является не врожденным, а благоприобретенным свойством организма, безусловно постулировали, что коллективное бессознательное всегда в курсе планов коллективного неосознанного. Так, вся история про «миллениум баг» – отражение старого страха перед машиной, проявляющегося сегодня как страх перед компьютером, велосипедом или налоговым инспектором. И этот страх неизбежно должен был привести к падению рынка.
