У смерти два лица - Фрик Кит

С начала воскресной вечеринки еще не прошло и часа, а я уже в полной растерянности. Формально я как обычно должна исполнять обязанности няни, но Пейсли играет с Рэйчел и стайкой друзей, и особого надзора за ними не требуется. Лучше бы требовался — это дало бы мне повод держаться подальше от бара, установленного рядом с горячей купелью.

Площадка возле бассейна полна богатых гостей, потягивающих модные коктейли, названий которых я прежде и не слышала — вроде «Негрони» или «Паломы». Я отхожу в сторону, на траву. Мне совершенно не хочется впутываться в светскую беседу с друзьями Беллами. Я чувствую, как они скользят по мне взглядами, хотя я заколола волосы повыше и надела широкополую шляпу, стараясь как можно меньше походить на Зоуи.

Я не вполне уверена, что это работает. Чем больше я слушаю подкаст Мартины, чем больше узнаю о Зоуи и ее странном исчезновении, тем больше удивляюсь тому, что очутилась здесь. Это не может быть совпадением: эта работа, мой таинственно пропавший двойник… Но я ни малейшего понятия не имею, как это может быть связано.

На лужайке перед домом я укрываюсь в тени длинного белого навеса, установленного рядом с фонтаном и теннисным кортом, и накладываю на тарелку морковь и тарталетки с грибами. Большинство гостей собралось у бассейна. По эту сторону Кловелли-коттеджа почти никого нет, кроме детей, кувыркающихся на теннисном корте. Я устраиваюсь у высокого круглого коктейльного столика в тени, дающего возможность опереться локтями и приглядывать за Пейсли.

— Какой очаровательный сарафан…

В комплименте чувствуется не то жалость, не то издевка. Я оборачиваюсь. Со мной говорит высокая немолодая женщина с фигурой, напоминающей кеглю. Она аккуратно прислонилась к краю фонтана; в гравий дорожки упирается самый настоящий зонтик от солнца. У нее тонкие руки, узкие покатые плечи. Стройная талия резко переходит в широкие бедра, скрытые трепещущей белой юбкой. Она с ног до головы в белом.

— Благодарю вас…

Не знаю, как она умудрилась подкрасться ко мне. Дорожка была хорошо видна с моего места, а если бы она уже была возле бассейна, то я бы наверняка заметила ее среди других, более молодых гостей в легких летних платьях и отглаженных льняных костюмах.

Она чуть наклоняется вперед, пользуясь шитиком как тростью, и делает гри шага в мою сторону Трудно скатать, сколько ей лет. Пятьдесят? Семьдесят пять?

— Снимите шляпу, — требует она, я мнусь, и она нетерпеливо машет руной: — Ну же!

Я медленно стаскиваю с головы шляпу и кладу ее на коктейльный столик. Дама выглядит сердитой, но властной, и я чувствую странную тягу повиноваться ей. Под шляпой некоторые заколки расстегнулись. Распустившиеся пряди падают на плечи и спину.

— Хм… — она уже стоит у столика, в неловкой близости от меня, и мне кажется, будто она оценивает меня, словно выставленную на аукцион антикварную вещицу с небольшим дефектом. — Не так поразительно, как мне говорили, но я все же вижу определенное тревожное сходство. В основном из-за скул и волос.

До меня тут же доходит, кто эта женщина. Она очень похожа на тот портрет, только намного старше.

— Миссис Толбот? — осторожно спрашиваю я.

Она отступает на шаг назад и протягивает бледную руку. В отличие от всех остальных, кого я видела в Херрон-Миллс, ее коже определенно недостает раннего летнего загара.

— Да, — отвечает она.

Я беру ее за руку, и по телу пробегает легкая дрожь. Рука очень холодная, но сжимает крепко.

— Я Анна, — выдавливаю из себя я. — Но, наверное, вы это и так знаете.

— Анна Чиккони, няня, — она выпускает мою руку; теперь я уже явно ощущаю оценивающие нотки в ее тоне.

И тут над теннисным кортом раздается пронзительный рев. Пухленькая девочка с кудрявыми каштановыми волосами лежит на земле, держась за коленку со свежей ссадиной. Это Клодия, некогда лучшая подруга Пейсли.

— Анна! — зовет Пейсли, размахивая руками, хотя я всего в нескольких шагах.

— Вам лучше идти, — в голосе миссис Толбот звучит тонкая насмешка, прекрасно показывающая, что она думает обо мне как о няне.

Я хочу возразить, что наблюдала за детьми, пока не появилась она, и что за Клодию я вообще не отвечаю, но под ее взглядом ощущаю себя неразумным ребенком и молчу.

Не проронив ни слова, я бросаюсь к девочкам на корте. Я знаю, где Беллами хранят аптечку. Это всего лишь разбитое колено — я приведу Клодию в порядок в один момент. У меня это хорошо получается, я умею.

— И, Анна… — говорит миссис Толбот в тот самый момент, когда Пейсли хватает меня за руку и начинает тянуть к Клодии, чтобы осмотреть ее рану.

Я оборачиваюсь к ней снова.

— …я надеюсь более никогда не видеть вас в Уиндермере. Нам не нужно лишнего… беспокойства.

Она не ждет моего ответа. Закинув зонтик на плечо, от чего мне кажется, что она использовала его вместо трости только для вида, она разворачивается на месте и идет через лужайку к линии деревьев, разделяющей Кловелли-коттедж и Уиндермер. Теперь мне понятно, как она смогла незаметно попасть сюда. Она не воспользовалась дорожкой, а просто прошла через деревья между участками.

Я снова разворачиваюсь и беру плачущую Клодию на руки. Дав указание Пейсли отвести остальных девочек к бассейну, где они будут на глазах у родителей, я направляюсь по дорожке к дому.

В начале седьмого, когда Том и Пейсли плещутся в бассейне, а гости начинают расходиться к воскресному ужину и прочим традиционным ритуалам конца выходных, я оказываюсь возле бара вместе с Эмилией. Одна бретелька ее платья сползла по загорелому плечу, а аккуратная стрижка чуть растрепалась. Она делает заказ бармену — «Не-грони» для себя и минералку с лаймом для меня, и я замечаю, что язык у нее слегка заплетается.

Я делаю глубокий вдох. Если мой вопрос будет для нее оскорбительным, то, может быть, в таком состоянии она меня простит. Или не вспомнит на следующий день.

— Могу я вас кое о чем спросить?

Ее глаза фокусируются где-то в районе моего носа.

— Конечно, Анна.

— Это касается работы… — начинаю я.

— О… — она хмурится. — Она не соответствует твоим ожиданиям?

— Соответствует, — тороплюсь ответить я Все просто замечательно. Я только хочу спросить… Надеюсь, вы скажете, почему наняли именно меня?

— А… — Эмилия берет с барной стойки напитки и усаживается в кресло.

Эмилия передает мне минералку, и я присаживаюсь рядом на плетеный стул. В бассейне Том подбрасывает Пейсли в воздух, и та весело кричит.

— На самом деле тебя выбрала Пейсли. Весной мы говорили с тремя кандидатами. После тебя должны были побеседовать еще с двумя, но отменили эти встречи. Пейсли хотела только тебя.

— Вы знаете из-за чего? — продолжаю допытываться я.

— Ну, — Эмилия чуть поджала губы, словно не зная, стоит ли рассказывать мне все без утайки. — Уверена, кто-нибудь уже сказал тебе, как ты похожа на Зоуи Спанос.

Я с готовностью киваю. Пульс учащается, сердце начинает мелко колотиться в груди. Именно этого я и ждала — чтобы кто-нибудь сказал мне, что все это не случайно, что есть причина моему появлению здесь.

— Это такое горе, — сказала Эмилия. — Она была одной из любимых нянь Пейсли. По правде, мне кажется, что ты сразу же покорила ее, как только она увидела, как ты похожа на Зоуи. И ты отлично с ней справляешься, конечно. Мы с Томом знаем, что сделали правильный выбор.

Она улыбается ободряюще, но я не уверена в собственных ощущениях. Я здесь из-за Зоуи. Из-за того, что мы с ней похожи, и эта случайность привлекла внимание маленькой девочки. Все эти странные взгляды, неловкие разговоры… Это все же не совпадение, не совсем случайность.

— Вы могли бы меня предупредить. — говорю я (надеюсь, не слишком грубо).

Я делаю большой глоток минералки черед соломинку.

— Прости, — лицо Эмилии мрачнеет. — Ты права, мы должны были сказать. Честно говоря, я не знала, как об этом заговорить. Боялась, что ты откажешься от работы.