Галина Щербакова - Анатомия развода
Ну а если б купил ей отец машину? Разве можно было взять и поехать в неизвестном направлении, чтоб все мимо? Все равно ведь нет! И парня пока нет… Ничего нет. И все равно не печально это, а радостно, потому что все впереди…
***
Завуч школы решительно набирала номер парткома издательства, а на нее горячо, побуждающе дышал коллектив. Анну Антоновну вместе с учительницей черчения отправили домой. Хотели с Ленкой, но эта негодяйка, оказывается, сбежала с уроков. Отправили из школы и инспекторшу. И теперь вот звонили.
– Слушаю, - раздался усталый голос.
– Мы что с вами строим? - строго прокричала завуч.
– Я? - ответили на другом конце провода. - Я лично ничего не строю. А кто это говорит и строит?
– Говорит завуч школы, а строит, между прочим, вся страна…
– А! - сказал секретарь парткома. - Здравствуйте, подшефная! Чего вы на меня кричите? Чего я для вас еще не сделал? Или не достал?
Но завуч быстро прекратила этот фамильярный разговор и объяснила, кто она и цель и смысл своего звонка.
– Как я говорила? Как? - спросила она учительниц, положив трубку.
– Замечательно! С ними только так и надо. Секретарь парткома положил трубку и вспомнил о звонке инструктора райкома, хотел вызвать Алексея Николаевича, но вовремя сообразил - с ним что-то вчера случилось неприятное в столовой, приступ какой-то, вот у него на столе лежит докладная их врача: «В пятый раз довожу до вашего сведения, что вентиляция в столовой…»
И тогда он вызвал Вику.
Она вошла так, как всегда входила к начальству - максимально готовая ко всему, - холодная и бесстрастная. А то, что одета Вика была всегда элегантно, не смягчало впечатления, а, наоборот, усугубляло. Вывод был один - как бы она ни рядилась, а уж если ведьма, так ведьма. Именно об этом подумал секретарь, И еще подумал, что издали она совсем так не выглядит, даже кажется симпатичной, а тут…
– Садитесь, - предложил он. Вика села.
– Когда у вас кончается кандидатский стаж? - спросил секретарь, разглядывая Вику и не понимая, что нашел в ней Алексей Николаевич. По его разумению, Анна Антоновна была лучше, приятней, куда более женщина.
– Через три месяца, - чеканно ответила Вика.
– Что ж вы в такой момент, а о будущем не думаете? - нескладно выразился секретарь. - Короче, что там у вас в семейном плане?
– Что, у парткома нет уже других дел, как вникать в мои семейные дела? - резко сказала Вика и испугалась своих слов, но что-то в ней вдруг произошло, сорвалась какая-то сдерживающая узда, и она готова была сейчас вцепиться секретарю в горло.
Секретарь же почувствовал себя уязвленным, потому что дел у него невпроворот, он потому так быстро на звонок среагировал, чтоб отделаться скорей, не хочет и не будет он заниматься этой историей, а Вика повернула так, будто он на самом деле сидит тут ради нее и ее семейных дел.
– Приведите все в порядок, - сказал он тем не менее миролюбиво, считая, что эти слова и концом разговора могут быть, и, так сказать, указанием, что делать.
– У меня все в порядке, - ответила Вика, продолжая сидеть. - Что вы имеете в виду?
«Она что - идиотка? - подумал секретарь. - Не понимает?»
– Звонили из школы, - сказал он, - где работает жена Алексея Николаевича. Что я им должен был сказать, по-вашему?
– Вы не помните, я к вам приходила, когда от меня ушел муж? - спросила Вика.
– Меня тогда здесь еще не было.
– Поинтересуйтесь! Стыдно по этому поводу звонить, вам должно быть стыдно слушать и стыдно меня вызывать! - жестко отчеканила Вика.
– Приведите свои дела в порядок! - повторил секретарь. - Мне совершенно не стыдно вам это говорить.
– А как, если она ни на что не соглашается?
– А вот это уже не мое дело - как… Как хотите… Идите, мне вам больше нечего сказать, - подчеркнул он это Вике, которая продолжала каменно сидеть. - Я на самом деле не знаю, как… Я живу с одной женой тридцать лет, и мне хватает. - Он вдруг понял, что сказал не то, понял по тому, как мучительно сжала Вика рот, будто лишилась сразу всех зубов. Действительно, ляпнул… Мне хватает… Какой-то желудочный аргумент.
Вика наконец встала и пошла, и он старался не смотреть ей вслед, потому что не мог ее вернуть и пожалеть, ведь эти бабы из школы будут звонить ему еще и требовать ответа. Как это они начали? Что, мол, он строит? Терем-теремок строит… Лягушка-квакушка в нем, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка… Сплошные индивидуальности, а он им: да хоть не ешьте вы друг друга! Но это так, шутка! А серьезно: жалко их всех, дураков, у которых такие неприятности. Жалко…
Вика прямо из парткома направилась в клетушку Алексея Николаевича и рассказала ему все. Так уж ей было и горько, и обидно, и противно, особенно после этих слов: «и мне хватает», будто ей, Вике, не один мужчина нужен, а кавалерийский полк - нашел тоже аргумент, - что про вчерашний сердечный спазм у Алексея Николаевича она напрочь забыла. Ночь об этом думала, представляла - ему плохо, а он стесняется вызвать «неотложку», а тут забыла, и все. И вот когда пересказала весь разговор с парторгом, а Алексей как-то боком прижался к выдвинутому ящику стола, вспомнила и испугалась. Стала переводить все в шутку: это же надо, мол, хохма какая! Что это Анна - совсем сбрендила? Какого мужика таким способом можно удержать? Да никакого! Сама рвет под собой мины.
– Ты ей скажи, - посоветовала Вика, - прямо сегодня, что будешь обменивать свою квартиру, и ей некуда будет деться. Поверь - это единственный выход заставить ее поступить разумно.
– Я обязательно ей скажу, - сказал Алексей Николаевич. - Обязательно!
Он согласился бы сейчас с любым предложением Вики, только чтоб она ушла. Тогда бы он открыл окно. Ему не хватало воздуха, чтобы свободно вздохнуть и помочь сердцу, которому сейчас плохо.
А Вика не уходила. Она сама сообразила, что надо открыть окно. И он улыбнулся ей, благодарный, и сделал свои вдохи-выдохи. Отпустило.
Выработали линию. Он говорит Анне об обмене. Теперь, после звонка в партком, все определилось. («А что, раньше ясно не было?» - мелькнула у Вики мысль, но она не стала ее высказывать.)
Если Анна, идиотка, примет идею обмена буквально, то пусть. Пока будут разные варианты, Алексей Николаевич поживет у Вики, ему, видимо, достанется при обмене комната в коммуналке («Семь квадратов! Семь квадратов!»), но они сразу обменяют эту комнату и Викину на трехкомнатную. Но, боже, какая это несусветная чушь, если можно сразу, без крови иметь две нужные квартиры! А сейчас Алексей должен совершенно откровенно еще раз поговорить с Ленкой, в конце концов у нее есть право выбирать, с кем остаться. Вика на этом особенно настаивает, что она - зверь? Сейчас у многих девчонок, говорят, с отцами контакт больший, чем с матерью.
