Андрей Геласимов - Дом на Озерной
– Ежики какие-то, – простонал Степан.
– А это на каком языке? – спросила Мария, указывая на иероглифы под рисунками.
Тетерин пожал плечами.
– Не знаю. На китайском, наверное.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел плотный невысокий человек с лицом азиата.
– Здравствуй, Лю, – начал Тетерин. – Я тебе пациента привел…
Однако Мария не дала ему договорить.
– Извините, пожалуйста, – обратилась она к вошедшему. – А вы случайно не из Китая?
– Из Китая, – улыбнулся тот.
– Что же ты молчал? – с упреком посмотрела она на мужа.
Тетерин, которому успели рассказать о фиаско на рынке, наконец догадался, отчего она так взволновалась, и виновато развел руками.
– Да я как-то не подумал.
– Ты как всегда в своем репертуаре, – Мария повернулась к умельцу игольных дел и быстро сменила тон. – Вы не могли бы помочь нам с телефонным разговором в Китай?
– Конечно, могу, – с готовностью кивнул тот. – Только сначала надо больному помогать. Кто больной?
– Я, – морщась от боли, подал голос Степан.
– Вот сюда ложитесь, – китаец указал на кушетку.
– Вы не понимаете, – заторопилась Мария. – Это очень важно…
Но китаец был непреклонен.
– Важно больному помогать. Дела – потом.
Через десять минут утыканный иглами Степан с блаженной улыбкой лежал на кушетке, а китаец с лицом Будды, обретшего просветление, искал на его спине свободное местечко еще для одной иголки.
– Так хорошо? – говорил он.
– Ой, хорошо, – отвечал Степан. – Ой, брат, хорошо. Где же ты раньше был!
– А может, вы пока позвоните, а я вместо вас повтыкаю? – прервала их совместный транс нетерпеливая Мария.
В этот момент она была крайне далека от того, чтобы оценить внезапное увлечение Степана Востоком.
– Эй, эй! Ты кончай! – испугался он. – Вы ей там не давайте.
Впрочем, Лю уже закончил со своими иглами.
– Все, – сказал он, выпрямляясь. – Теперь будем звонить.
Мария быстро набрала номер, который она успела выучить за ночь, и протянула телефон Лю.
– Дмитрий Седов, – шепнула она. – Спросите у них про Седова.
Лю быстро поговорил в трубку по-китайски, а потом поднял взгляд на Марию.
– Они говорят, что русские у них в гостинице уже не живут. Господин Седов и второй человек выписались и уехали.
– Какой второй? – насторожилась Мария. – Он что, там был не один?
– Нет, не один, – помотал головой Лю. – Они вдвоем приехали. И номер был забронирован на двоих.
– А как зовут этого второго? Вы спросите у них, пожалуйста.
Лю с готовностью кивнул и снова заговорил в телефон по-китайски.
– Его зовут Николай, – сказал он через несколько секунд. – Он приезжал обувь закупать.
– Обувь? – растерянно переспросила Мария.
– Да, обувь, – радостно улыбнулся Лю, как будто именно это обстоятельство было для него залогом неизъяснимого китайского счастья. – И еще они говорят, что господин Седов просил передать всем, кто ему позвонит из России, чтобы о нем не беспокоились. С ним все в порядке.
– Вы с ума сошли! – возмутилась Мария. – Что значит – в порядке?
Лю вежливо улыбнулся и протянул ей телефон.
– Они так говорят.
Глава 10
После китайских иголок Степану стало намного лучше, и решено было немедленно приступить к идентификации таинственного Димкиного попутчика. Из телефонного разговора о нем было известно только два факта – его звали Николай, и он торговал обувью.
Вернувшись на рынок, где они забрали оставшихся там Томку и Катю, Степан и Мария быстро обошли все обувные точки. Ни один из торговцев на рынке не смог им помочь. Торговцев звали Андреями, Павлами и Саидами. Николаев среди них не обнаружилось. Зато они назвали адреса всех обувных магазинов в городе, и наши герои немедленно отправились по этим адресам.
В четвертом по счету магазине владельца звали Николай. Об этом узнала Мария, которая вызвалась пойти на разведку и подслушала разговор двух продавщиц. Девушки обсуждали хозяина и, между прочим, обмолвились, что он недавно вернулся из Китая.
– Есть! – сказала Мария, забираясь в кабину «КамАЗа».
Выслушав ее аргументы, Степан вынул откуда-то из-под сиденья небольшую изящную монтировку и хотел отправиться в магазин для дальнейшей беседы.
– Дурак, что ли? – остановила его Томка. – Прямо отсюда всех в милицию заберут.
– А чего делать? – набычился Степан. – Надо же про Диму как-то узнать.
– Языка брать будем, – решительно свела брови Томка.
В детстве она обожала фильмы про войну.
Подходя с дочерью к магазину, Томка слегка волновалась – она давно мечтала сыграть настоящую драматическую роль, и теперь ей, наконец, представлялась такая возможность. Катя должна была исполнить роль второго плана.
– Справишься? – спросила ее Томка.
Катя серьезно кивнула, и они вошли в магазин.
Рядом с продавщицами стоял молодой человек, странным образом внешне похожий на Димку. Томка ожидала увидеть кого-то постарше, поэтому на мгновение растерялась. Она планировала сыграть образ кроткой девицы-инженю, но теперь по ходу «пьесы» ей пришлось менять актерскую установку. При таком раскладе ей больше подходила роль опытной дамы, попавшей в сложные обстоятельства. Впрочем, разница в возрасте с Николаем была не так велика, поэтому «опыт» дамы не исключал эротических контекстов. Томка незаметно расстегнула две верхние пуговицы на своей блузке.
– Извините, – томно сказала она, подходя к молодому человеку. – С кем я могу поговорить по поводу реализации товара?
Никогда еще столь прозаические и далекие от чувственной жизни слова не звучали так сексуально. Обе продавщицы впились в нее взглядами.
– Со мной, – улыбнулся молодой человек. – А что у нас за товар?
Томка покосилась на продавщиц и на секунду скромно опустила глаза.
– А можно наедине? – как можно более сдержанно сказала она.
– С вами – с большим удовольствием, – ответил он. – Подсобка подойдет?
– Подсобка? – переспросила она, задумавшись на секунду. – Подойдет.
И улыбнулась.
В подсобке она расположилась на большом ящике, прижала к себе Катю и приняла позу скорби.
– Меня зовут Вероника.
– Очень приятно. А меня – Николай. Слушаю вас.
Томка вздохнула и с легкой слезой в голосе повела свою сцену:
– Вы знаете, Николай, меня бросил муж…
– А я здесь при чем? – удивился молодой человек.
– Да вы ни при чем. Это все он. Уехал на море с какой-то вертихвосткой.
– Негодяй, – притворно поддержал ее собеседник.
– Я сначала была на грани нервного срыва… Мы с Аленушкой остались одни во всем мире.
Новое имя не понравилось Кате, но она даже бровью не повела. Лично она предпочла бы «Гуля». Или, на худой конец, «Наталья Орейро». Но раз мама сказала «Аленушка» – надо было этому соответствовать. Катя представила себе грустную девочку, которая сидит в темном лесу на огромном камне, и даже немного всхлипнула.
