Маргарет Этвуд - Год потопа
— Что с ней такое? — шепотом спросила Аманда.
— Она под паром, — шепнула я в ответ.
— Да? — шепнула Аманда. — А с виду как будто совсем упоротая.
Моя собственная мать говорила, что мать Бернис «в депрессии». Но моя мать не настоящий вертоградарь, как вечно твердила мне Бернис, потому что настоящий вертоградарь никогда не скажет «в депрессии». Вертоградари считали, что люди, ведущие себя как Ивона, — они вроде поля под паром: отдыхают, уходят в себя, накапливая духовный опыт, собирая энергию к моменту, когда взорвутся ростом, как бутоны по весне. Это только снаружи кажется, что они ничего не делают. Некоторые вертоградари могли очень подолгу находиться «под паром».
— А где я буду спать? — спросила Аманда.
Мы осматривали комнату Бернис, когда явился Бэрт Шишка.
— Где моя маленькая девочка? — заорал он.
— Не отвечайте, — сказала Бернис. — Закройте дверь!
Мы слышали, как он ходит в большой комнате; потом он зашел к нам в комнату и схватил Бернис. Он стоял, держа ее под мышки на весу.
— Где моя маленькая девочка? — повторил он, и меня передернуло.
Я и раньше видела, как он это проделывает, и не только с Бернис. Он просто обожал хватать девочек за подмышки. Он мог зажать кого-нибудь из девочек за грядками с фасолью во время переселения улиток и притвориться, что помогает. А потом пустить в ход лапы. Он был такой мерзкий.
Бернис извивалась и корчила злобные гримасы.
— Я не твоя маленькая девочка! — заявила она, что могло означать: «Я не твоя», «Я не маленькая» или «Я не девочка».
Бэрт воспринял это как шутку.
— А где же тогда моя маленькая девочка? — сказал он упавшим голосом.
— Оставь меня в покое! — заорала Бернис.
Мне было жаль ее, и еще я понимала, как мне повезло: Зеб вызывал у меня разные чувства, но мне никогда не приходилось его стыдиться.
— Пойдем теперь к тебе, — сказала Аманда.
Так что мы двое снова спустились по лестнице, а Бернис, еще краснее и злее, чем обычно, осталась дома. Мне было жаль ее, но не настолько, чтобы отдать ей Аманду.
Люцерна не слишком обрадовалась, узнав про Аманду, но я сказала, что это приказ Адама Первого; так что она ничего не могла поделать.
— Она будет спать в твоей комнате, — строго сказала Люцерна.
— Она не против, — ответила я. — Да, Аманда?
— Конечно не против, — сказала Аманда.
Она умела говорить очень вежливо, но получалось так, что это она делает одолжение. Люцерну это задело.
— И ей больше нельзя носить эту ужасную крикливую одежду, — добавила Люцерна.
— Но это совсем новые вещи, — невинно заметила я. — Нельзя же их взять и выбросить! Это будет расточительство.
— Мы их продадим, — сказала Люцерна сквозь зубы. — Деньги нам пригодятся.
— Деньги нужно отдать Аманде, — заметила я. — Ведь это ее вещи.
— Я не возражаю, — тихо, но царственно произнесла Аманда. — Они мне ничего не стоили.
Потом мы пошли ко мне в закуток, сели на кровать и засмеялись, зажимая рот рукой.
Когда Зеб вернулся домой тем вечером, он ничего не сказал. Мы сели ужинать вместе, и Зеб, жуя запеканку из соевых гранул с зеленой фасолью, смотрел, как Аманда с серебряными пальцами, склонив грациозную шею, деликатно клюет свою порцию. Она еще не сняла перчаток. Наконец он сказал:
— А ты, однако, себе на уме!
Голос был дружелюбный — таким он говорил «молодец», когда я выигрывала в домино.
Люцерна, которая в этот момент накладывала ему добавку, застыла, и половник застыл над тарелкой, словно какой-то детектор металла. Аманда взглянула прямо в лицо Зебу, широко распахнув глаза.
— Простите, сэр, что вы сказали?
Зеб расхохотался.
— Да у тебя талант, — сказал он.
17
С тех пор как Аманда поселилась с нами, у меня словно появилась сестра, только еще лучше. Ее одели в одежду вертоградарей, так что она теперь с виду ничем не отличалась от нас и пахнуть скоро начала так же.
В первую неделю я водила ее и все показывала. Отвела ее в уксусную, в швейную, в спортзал «Крути-свет». Спортзалом заведовал Муги; мы прозвали его Мускул, потому что у него остался только один мускул. Но Аманда с ним все равно подружилась. Она умудрялась подружиться со всеми, потому что спрашивала у них, как надо делать то или это.
Бэрт Шишка объяснил ей, как переселять слизняков и улиток из сада: их надо было перебрасывать через перила на улицу. Предполагалось, что они уползут прочь и найдут себе новые дома, но я-то знала, что их тут же давит проезжающий транспорт. Катуро Гаечный Ключ, который чинил водоснабжение и все трубы, показал ей, как работает канализация.
Фило Туман ей почти ничего не сказал, но все время улыбался. Вертоградари постарше говорили, что он прешёл границы языка и ныне странствует с Духом, но Аманда сказала, что он просто нарик. Стюарт Шуруп, который делал нашу мебель из вторсырья, не очень любил людей вообще, но Аманда ему понравилась.
— Она хорошо чувствует дерево, — сказал он.
Аманда не любила шить, но притворялась, так что Сурья ее хвалила. Ребекка звала Аманду «миленькой» и говорила, что она умеет ценить вкус еды, а Нуэла восторгалась ее пением в хоре «Бутоны и почки». Даже Сухая ведьма — Тоби — светлела лицом при виде Аманды. Подлизаться к Тоби было труднее всего, но Аманда вдруг заинтересовалась грибами, помогала старой Пилар печатать пчел на этикетках для меда и тем завоевала сердце Тоби, хоть та и старалась этого не показывать.
— Что ты так ко всем подлизываешься? — спросила я у Аманды.
— А иначе ничего не узнаешь, — ответила она.
Мы многое друг другу рассказывали. Я рассказала ей про своего отца, про наш дом в охраняемом поселке «Здравайзера» и как моя мать убежала с Зебом.
— Надо думать, она по нему мокла, — сказала Аманда.
Мы шептались об этом в своем закутке, ночью, лежа совсем рядом с Зебом и Люцерной, так что не могли не слышать, как они занимаются сексом. До Аманды я считала, что это позор, но теперь думала, что это смешно, потому что Аманда так думала.
Аманда рассказала мне про засуху в Техасе — как ее родители потеряли свою франшизу «Благочашки» и не могли продать дом, потому что его никто не покупал, и работы не стало, и в итоге они оказались в лагере беженцев, где были старые трейлеры и куча текс-мексов. Потом очередной ураган уничтожил их трейлер, и отца убило летящим куском железа. Куча народу утонула, но Аманда с матерью держались за дерево, и их спасли какие-то люди в лодке. Они были воры, сказала Аманда, искали, что можно спереть, но сказали, что отвезут Аманду с матерью на сухую землю и в лагерь, если те согласны меняться.