Оксана Робски - День счастья — завтра
Заглянула секретарша:
— Там из какого-то театра звонят. Спрашивают, вам женщины-лилипуты не нужны на работу?
— Чего? — удивилась Машка, — Очень нужны! — Я рассмеялась.
Секретарша захлопнула дверь. Я махнула рукой с видом «забудь об этом».
— Но она же говорила ему, что не умеет стрелять! — Машка вернулась к прерванному разговору.
Я не понимала, почему она защищает Олю.
— И эта ее отвратительная манера вести себя как мужчина! Она вообще, наверное, лесбиянка! — Я запнулась.
— У нее есть опыт. И она единственная знает точно, куда она пришла.
Олю взяли.
Потом взяли Модель. Которая пришла с подругой, и Илья сказал, что подругу надо не брать и посмотреть, насколько намерения Модели серьезны. Мы взяли и подругу. Решили убрать ее после психолога.
— Крези возьмем?
Это которая «убить могу».
— Да ладно, она сумасшедшая, — засмеялась я.
***У Анжелы был день рождения.
Она его праздновала в ночном стриптиз-клубе.
Только для близких друзей.
Пришли я, Машка, сама Анжела, еще три модные девушки на одно лицо, гомосексуалист Андрей в кожаных брюках и два молодых человека в переливающихся рубашках, скорее всего натуралы.
Небольшой круглый зал с красной подсветкой. По периметру — мягкие диваны. Посередине — бархатный круг для стриптиза. Как мини-арена. Она вращалась. На ней сидел огромный плюшевый медведь с розовым бантом. Гомосексуалист подарил.
Медведь вращался на стриптиз-круге, по очереди поворачиваясь ко всем своей плюшевой улыбкой.
Было 11 вечера. До этого мы поужинали у Анжелы на балконе. Легкий фуршет с коктейлями и коксом. А также с чебуреками из «Белого солнца пустыни».
Пять граммов кокса Анжела заботливо нарезала толстенькими дорожками. Похожими на недостроенные автобаны. И приготовила коктейльные соломки, разрезанные на три части.
Автобаны были приготовлены на отдельном столике, сразу за десертом.
На праздничном столе они выглядели примерно так же, как полумертвые обнаженные тела на белоснежной скатерти у вампиров.
По всей квартире и на балконе горели свечи.
В вазах стояли белые цветы. Это Анжелино желание — чтобы все приходили только с белыми цветами. Еще она хотела, чтобы все пришли в белых одеждах, но хорошо, что ее послушалась только я. Мне как раз хотелось надеть новое белое платье. Я купила его зимой в Куршевеле, чтобы пойти в нем на Новый год, но в последний момент надела что-то другое. И платье ждало своего часа у меня в шкафу с ценником $1200.
Не так дорого.
В белых одеждах перед крутящимися на подиуме стриптизершами мы бы смотрелись как группа студентов-медиков на лабораторных занятиях.
Нас вообще могли принять за извращенцев и не пустить.
Хотя пустили бы, потому что вход стоил 100 долларов с человека, и от лишних 900 долларов заведение бы не отказалось.
Из-за бархатной занавески вышла девушка в леопардовом купальнике.
— Вы разрешите мне с вашим мишкой покататься?
Мы разрешили.
Она показала стриптиз, адресуя его плюшевому медведю. Она бросала на него пылкие взгляды и предметы туалета. В качестве апофеоза этого действа она сняла с мишки розовый бант.
Очень эротично.
Я пила вермут в треугольном бокале.
Свою машину я оставила дома. Мы приехали в клуб на длинном белом лимузине. Он же должен был развезти нас по домам.
Арендованный лимузин был подарком двух молодых людей в переливающихся рубашках.
На коленях у одного из них сидела стриптизерша в бикини. Она эротично изгибалась, елозила и каждую минуту вытаскивала сто рублей из пачки, которую тот держал в руке, как цветок с многочисленными лепестками.
Анжела попросила убрать с круга и мишку, и девушку, залезла на него сама и исполнила «эротический танец именинницы». Без обнаженки.
Мне тоже захотелось залезть на круг. Все-таки я с детства мечтала о сцене.
Ни с чем не сравнимое ощущение. Машка с гомосексуалистом кидали мне деньги. Я чувствовала себя гибкой и сексуальной. Если бы я была в майке, я бы наверняка сняла ее. Я скинула на плечи бретельки платья.
Вовремя остановила себя, когда хотела сесть на шпагат. Я не умею этого делать. Но я исполнила что-то типа «собака головою вверх».
Я казалась себе невероятно эротичной и раскрепощенной. Может, так и было на самом деле.
Я решила устроиться инкогнито сюда стриптизершей и выступать два раза в неделю в маске.
Наверное, каждая женщина в душе немного стриптизерша. Нужно только достаточно выпить.
У кого-то возникла идея рассыпать белый прямо здесь.
Анжела сказала, что тогда вызовут милицию.
На кругу танцевала Машка. К ней присоединилась стриптизерша. У них получился отличный женский дуэт. Чувственность с одной стороны и профессионализм — с другой.
Мы с гомосексуалистом пошли гулять по клубу. У нас у всех были самые дорогие билеты, поэтому мы могли заходить во все залы.
Зал «Камасутра».
Зал «Шоу с фаллоимитатором».
Настоящая лесбийская любовь на сцене. Вернее, настоящий лесбийский секс. Любовь, даже лесбийская, — это все-таки что-то другое.
Шоу не вызвало у меня никаких эмоций. Даже наоборот. Охладило те, которые были.
Никакой романтики.
Голая правда жизни.
За голой правдой подглядывала шумная компания, типа нашей, и одинокий пьяный армянин невысокого роста с водкой. Он не сводил глаз с женских половых органов и, как запрограммированный робот, метал на сцену сторублевые бумажки. Одну в две минуты. «Сеятель, разбрасывающий облигации» из одноименной картины.
Переливающиеся рубашки отправились в кабинеты с сауной. Анжелины подружки составили им компанию. И еще две стриптизерши.
Машка тоже куда-то пропала.
— Она на лесбос-пати, — уверенно сообщила Анжела.
Мы с ней упорно крутили «Колесо Фортуны», надеясь выиграть автомобиль, как написано в инструкции. Или путешествие в Египет. Но пока мы только вскрывали «утешительные призы» с презервативами.
Через какое-то время обслуживающий персонал сжалился над нами и сообщил, что каждый поворот этого колеса стоит $200. Счет нам предъявят на выходе.
Поэтому выход мы оттягивали до последнего.
Пока не собрали на мокрый палец последние остатки коко-джанго с белоснежного бачка унитаза в женском туалете.
Анжела протянула свой палец с прилипшими белыми крупицами мне в рот. Видимо вспомнив ту дачную ночь. Я внимательно посмотрела на нее и облизала палец. Анжела засмеялась и вышла. Я тоже засмеялась. Слизала остатки со своей руки. Сильно втерла в десны. Они онемели настолько, что можно было выдирать зубы.
Хотелось пить.
На следующий день имениннице надо было идти на работу. Папа не сделал ей поблажки даже в связи с ее двадцатичетырехлетием.
