Анна Гавальда - Я ее любил, Я его любила
- Вы звонили, когда она была вам нужна?
- Ну да, примерно так…
Он поставил передо мной чашку.
- Вообще-то нет… Все происходило не так… Однажды, еще в самом начале, она написала мне письмо. Единственное в нашей жизни. Она писала:
Я все обдумала, я не питаю иллюзий - я люблю тебя, но не доверяю. Раз то, что мы переживаем, нереально, значит, это игра. А раз это игра, необходимы правила. Я больше не хочу встречаться с тобой в Париже. Ни в Париже, ни в каком другом месте, где ты будешь бояться. Когда мы вместе, я хочу брать тебя за руку на улице и целовать тебя в ресторанах - иначе вообще ничего не нужно. Я не в том возрасте, чтобы играть в кошки-мышки. Итак, мы будем видеться в других странах, как можно дальше отсюда. Узнав, куда ты поедешь в следующий раз, пиши мне в Лондон, на адрес моей сестры, она будет пересылать почту мне. Не надо нежных слов, не трудись, просто предупреждай. Какая гостиница, где, когда. Смогу - приеду, нет - что поделаешь… Не надо мне звонить, не пытайся узнать ни где я, ни как живу, полагаю, это уже не имеет значения. Я все обдумала и поняла, что это лучший выход из положения - я буду делать как ты, жить своей жизнью и любить тебя - но издалека. Я не хочу ждать твоих звонков, не хочу запрещать себе влюбляться, а хочу спать с кем захочу и когда захочу, без угрызений совести. Я признаю твою правоту: жизнь без угрызений совести - это… it'sconvenient*(Это удобно (англ.)). Я смотрела на жизнь иначе, но почему бы и нет? Хочу попробовать. В конце концов, что я теряю? Трусливого мужчину? А что выигрываю? Удовольствие засыпать иногда в твоих объятиях… Я все обдумала - и хочу попробовать. Решай.
- Ты что, Хлоя?
- Ничего. Забавно, что вы нашли достойного противника.
- К несчастью, нет. Она выработала тактику, строила из себя роковую женщину, а была нежнейшим существом. Я этого не знал, принимая ее условия, понял много позже… Через пять лет и семь месяцев…
Да нет, вру. Я догадывался, читал между строчками, чего ей стоило написать мне такие слова, но не собирался придавать этому значение, меня ведь эти правила вполне устраивали. Более чем устраивали. Всего и делов-то - усилить импортно-экспортное направление и привыкнуть к бесконечным перелетам. Подобное письмо - воистину нечаянная радость для мужчины, который хочет без помех обманывать жену. Конечно же, то, что она собиралась влюбляться и спать с кем попало, не очень мне понравилось, но ведь пока это были только слова. Он сел на привычное место у края стола.
- Ну и хитер я был тогда. Что и говорить, хитер. Главное - я еще и здорово заработал благодаря этой истории… Укрепил международное направление и обогатился…
- Откуда такой цинизм?
- А ты еще не поняла, что я законченный циник?
Я потянулась, чтобы достать ситечко.
- Кроме того, это было очень романтично… Я с бьющимся сердцем спускался по трапу самолета и ехал в гостиницу, надеясь, что моего ключа на месте не окажется, ставил сумки в незнакомых номерах и обыскивал их, пытаясь обнаружить следы ее присутствия, отправлялся работать и возвращался вечером, молясь, чтобы она оказалась в постели. Иногда так и происходило, иногда - нет. Она могла, например, приехать среди ночи, и тогда мы без единого слова растворялись друг в друге. Смеялись, укрывшись с головой, радуясь новой встрече. Наконец-то. Так далеко ото всех. Так близко друг к другу. Иногда она приезжала только на следующий день, и тогда я всю ночь сидел в баре, прислушиваясь к тому, что происходит в холле. Иногда она брала отдельный номер и просила меня прийти к ней рано утром. Иногда она не приезжала вообще, и я ее ненавидел. Возвращался в Париж мрачнее тучи. Вначале у меня действительно было много работы, но потом все меньше и меньше… Чего только я не изобретал, чтобы уехать! Иногда я успевал осмотреть местные достопримечательности, а иногда не видел ничего, кроме своего номера в гостинице. Однажды нам вообще не удалось выбраться за пределы аэропорта… Это выглядело нелепо. Было лишено всякого смысла. Иногда мы никак не могли наговориться, а в другой раз и сказать-то было нечего. Верная своему обещанию, Матильда почти никогда не говорила со мной о своей интимной жизни, разве что в постели. Лежа рядом со мной, она вдруг вспоминала каких-то мужчин или ситуации, отчего я начинал сходить с ума… Я был в полной власти этой женщины-плутовки, и когда она вдруг среди ночи якобы случайно называла меня другим именем, я делал вид, что обижен, но на самом деле просто умирал. Тогда я грубо овладевал ею, мечтая нежно ее обнять.
Когда один из нас играл, другой страдал. Это был полный абсурд. Мне хотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не выплюнет из себя весь свой яд. Пока не скажет, что любит меня. Пока мне этого не скажет, черт побери. Но я не мог - ведь это я был мерзавцем. Во всем этом был виноват только я…
Он встал, чтобы взять стакан.
- На что я надеялся? Что все так и будет продолжаться долгие годы? Нет, в это я не верил. Мы расставались молча, не глядя друг на друга, грустные и потерянные, и никогда не говорили о следующей встрече. Нет, это было невыносимо… И чем больше я мучился, тем сильнее любил ее, и чем сильнее любил, тем меньше верил в возможность благополучного исхода. Я чувствовал, что все это выше моих сил, что я запутался в мною же сплетенной паутине, что мне не сдвинуться с места и придется смириться.
- Смириться с чем?
- С тем, что однажды потеряю ее…
- Не понимаю.
- Понимаешь. Конечно, понимаешь… А что я мог, по-твоему, сделать? Не знаешь?
- Нет.
- Нет, конечно, у тебя нет ответа. Тебе труднее, чем кому бы то ни было найти ответ на этот вопрос…
- Так что же вы ей все-таки наобещали?
- Уже не помню… думаю, ничего особенного, а может, что-то несусветное. Да нет, и, правда, ничего особенного… Я честно закрывал глаза, когда она задавала вопросы, и целовал ее, когда она ждала ответов. Мне было почти пятьдесят, и я чувствовал себя стариком. Я думал, что приближаюсь к финишу. Освещенный солнцем закат… Я говорил себе: «Не будем делать резких движений, она так молода, она бросит меня первой», и при каждой новой встрече испытывал не только восторг, но и удивление. Как? Она все еще здесь? Но почему? Я не понимал, что такого она во мне находит, и говорил себе: «Чего мне дергаться, ведь она бросит меня первой». Это было ясно, как божий день, это было неизбежно. Не было никаких причин надеяться на новую встречу, никаких… В самом конце я даже стал надеяться, что она не приедет. До сих пор Жизнь так замечательно все решала за меня, значит, так будет и в этот раз. Я ведь знал, что не способен сам распорядиться своей судьбой… В профессиональном плане все по-другому, работа - это игра, и тут я всегда был на высоте, но в личной жизни… Я предпочитал терпеть и утешаться мыслью, что я - «тот, кто терпит». Предпочитал мечтать или предаваться сожалениям. Это было настолько проще…
