Tarjei Vesaas - Pticy
- Как это понимать? — За свою жизнь Хеге привыкла задавать Маттису такие вопросы.
- Объяснить не могу, но это ужасно,— ответил он.— Когда я сказал про неизвестность, я сказал про что-то очень плохое.
- Не бойся, все обойдется, теперь, как и всегда,— успокоила его Хеге.— У меня больше заказов, чем я успеваю сделать.
Он понял: Хеге думает о том, будет ли у них что есть.
- Ты думаешь о еде?
- Я должна о ней думать.
Маттис был удручен. Ему казалось — он видит опасность, грозящую Хеге. Ее следовало предостеречь.
- Ты помнишь подстреленную птицу?
- Да.
- Но вообще-то дело не в ней.
Хеге молчала, она ждала.
- То, о чем я говорю, касается одного из нас,— многозначительно сказал он.
- Что бы там ни было, все будет в порядке,— наугад сказала Хеге.— И вообще,— вдруг прибавила она,— в последнее время ты стал так много думать, что тебя не узнать.
От этого замечания Маттис просиял. Хеге умела его обрадовать, если хотела. Он решил пройтись, чтобы в одиночестве насладиться своей радостью.
И там, в одиночестве, он вдруг испугался: об этом-то я и не подумал! Если Хеге и есть та птица, сказал он себе и продолжил свою мысль: то что же будет со мной?
Об этом я не подумал.
Как ни поверни, все плохо.
Он поскорей отогнал эти мысли, вернулся к Хеге и сказал;
- Давай больше не будем говорить об этом.
- Я тоже так думаю,— согласилась Хеге.
27
Лодку свою Маттис залатал, законопатил, и на ней снова можно было плавать. В то лето он много рыбачил, иногда вытаскивал несколько жалких рыбешек, но больше просто плавал по бескрайнему озеру, к берегам, которых раньше не видел. Грести у него получалось — мысли непосредственно передавались веслам, не создавая помех, как бывало, когда он работал на берегу.
Этим летом на озере что-то изменилось. Ингер и Анна больше не показывались на его безбрежном просторе. Встретиться с ними не было никакой надежды... и все-таки, кто знает. Почему бы им не выплыть вдруг из какого-нибудь заливчика? Или из-за какого-нибудь мыса? Большего и не требовалось.
Маттис заплывал далеко, чтобы его отовсюду было видно.
Они не показывались.
Дома он остановился перед Хеге.
- Ты тоже уже не такая, как раньше?
Она не ответила. Но слова его ей не понравились, это он видел.
- А по-твоему, я должна измениться? — наконец сказала она.
Он не спускал с нее глаз.
- Кто знает,— ответил он.— Похоже, что так. Можно я посмотрю тебе в глаза?
Этого Хеге не позволила. Чего она опасалась? Его охватил страх. Может, это касается его?
- Только не бросай меня! — выпалил он.
Теперь она подняла глаза.
- Нет, Маттис, я тебя не брошу. Ведь я уже давно могла бы это сделать.
Обычно этого бывало достаточно, чтобы он успокоился, но сегодня все было иначе. Он не находил себе места. И еще это вязание!
- Отложи хоть на минуту свое вязание! — Он схватил кофту и швырнул ее на стол. Потом схватил Хеге за руку.
В глазах у нее мелькнул испуг.
- Что с тобой?
- Только не бросай меня!
В голове у него пронеслись неясные мысли: молния ударила в дерево Хеге. Он сам так решил, чтобы спасти свою жизнь. И может, поэтому Хеге находится сейчас в смертельной опасности. Маттис схватил ее за руку и заставил встать. Она не противилась, словно понимала, что рано или поздно этот взрыв неминуемо должен был грянуть.
- Идем!
Она пошла с ним.
На дворе он «сказал испуганно и нерешительно:
- Нет, здесь нам тоже нельзя оставаться. Нам надо далеко. Очень далеко.
Хеге невозмутимо сказала:
- Мы не можем просто так взять и уйти, сперва надо приготовить еды в дорогу и всякое такое.
- Как это?
Его поразил ее спокойный голос.
- Пойми, если мы пойдем далеко, к этому надо подготовиться.
Она говорила так, словно в том, что они пойдут куда-то вместе, нет ничего необычного. В своей тревоге он поверил ей. Потом он понял, что глупо было даже предлагать это.
- Давай пройдемся хоть недалеко, если нельзя иначе! — взмолился он.— Тут, рядом, если нельзя иначе!
Хеге опять не стала противиться и сразу согласилась:
- Пошли.
Маттиса терзали угрызения совести.
- Ты еще не знаешь, что я с тобой сделал,— сказал он.— Но это очень опасно, Ты должна быть осторожной, чтобы сохранить свою жизнь.
Хеге невольно вздрогнула.
- Замолчи, ради бога! Ты сегодня не в себе. Мы с тобой будем жить еще долго, и ты и я.
- Но ведь это уже сделано,— с трудом произнес Маттис.— Я только не могу рассказать этого.
Таким Хеге его еще не видела, он был так жалок. Теперь уже она схватила его за руку.
- Идем же,— сказала она.— Я пойду с тобой. Не стой так.
Не раздумывая, они направились к ельнику, лежащему между озером и дорогой, туда вела узкая тропинка.
Но Маттис должен был продолжать тот разговор, ему хотелось объяснить, что его мучит.
- Я сам виноват, но я не могу рассказать тебе об этом, все так и есть, поверь мне.
- Ну и пусть,— успокоила его Хеге.— Я не хочу ничего знать. Считай, что все в порядке. Ясно? И покончим на этом.
- Правда? — обрадовался он.
Они шли быстро, словно куда-то спешили. Маттиса подгоняло раскаяние, Хеге еле поспевала за ним. Они миновали болотце, где Маттис переписывался с вальдшнепом на птичьем языке. Маттис ни словом не обмолвился об этом. Хеге все испортила бы, если б усомнилась в их переписке.
Оставив за спиной болото, они углубились в лес, здесь трава уже не росла, лишь бурая хвоя да островки зеленого моха покрывали голую землю.
- Давай постоим,— попросила Хеге, ощутив царившую тут тишину.
Маттис наконец остановился. И тоже сразу ощутил эту изумительную тишину.
- Где мы? — в растерянности спросил он.
- Недалеко от дома,— терпеливо сказала Хеге.— В нашем лесу. Неужели ты не узнаешь это место?
Он даже не смотрел.
- Мне больно,— сказал он вместо этого.— Я очень раскаиваюсь в одной вещи.
- Маттис, ты слышал, что я сказала? Все в порядке. И покончим на этом.
- Да, но...
- Ни слова больше, я же тебе сказала, что все в порядке.
- Но это не так,— упорствовал Маттис.
- Садись сюда на кочку! — вдруг сказала Хеге, она была в растерянности. Они как раз остановились возле круглой мшистой кочки.
Маттис покорно плюхнулся на нее. Раз Хеге так хочет — сила и власть на ее стороне.
- Ты меня совсем загнал,— сказала она, садясь рядом и тяжело переводя дыхание.
Маттис не ответил, он как-то притих. Они сидели на небольшой мшистой кочке. В лесу не слышно было ви звука, и их громко стучащие сердца постепенно успокоились. Маттис молчал, потому что здесь, на кочке, в голову ему пришли новые мысли, куда приятнее тех, что привели его сюда.
- Вот бы ты была девушкой,— вырвалось у него, но он тут же оборвал себя.— Глупости! Ты и есть девушка. Я подумал: другой девушкой.
- Хватит уже,— одернула его Хеге.— Что с, тобой сегодня творится? Успокойся.
Ей показалось, что Маттис уже оправился от своих терзаний, и она невольно вернулась к своему обычному немного ворчливому и наставительному тону. Но Маттис пресек это.
- Ты так испугалась, что не смела даже взглянуть на меня,— сказал он, чтобы прогнать мысли о девушке.
- Испугалась? Тебя? Да я тебя боюсь не больше, чем кошку. И ты это прекрасно знаешь. Давай посидим здесь и забудем о всяких угрызениях.
Хеге была строгая и властная. Она прибавила:
- Тебе решительно не в чем раскаиваться, Маттис. Пусть раскаиваются другие.
Маттис почувствовал облегчение во всем теле. Вот уж кого действительно можно назвать умной, так это Хеге. Никто не умеет, как она, снять с человека тяжесть. Он сказал с благодарностью:
- Как хорошо, Хеге.— И прибавил: — Здесь, на кочке.
У Хеге был такой вид, словно она тоже считала, что все прекрасно.
- Мы еще придем сюда,— сказал Маттис.
Но кочка была уже не нужна, и потому строгая Хеге сказала:
- Ну, пошли.
Однако повела она себя необычно: вместо того чтобы поспешить домой к своей кофте, она предложила:
- Надо немного отдохнуть после этого. Мы с тобой оба порядком измучились.
Маттис просиял — это было так неожиданно с ее стороны.
- Верно,— согласился он.— Но ты справилась и с этим. Хочешь пройтись по лесу?
Земля в лесу была словно покрыта ковром. Они шли по этому ковру и молчали. Однако лес был небольшой, и вскоре они вышли на берег озера. Большого озера, где плавали Ингер и Анна.
Оно было гладкое как зеркало.
- Вон там мы плавали весь день,— сказал Маттис.
Хеге не спросила, когда это было — для Маттиса существовал только один день.
И, стоя там, Хеге случайно придумала Маттису прекрасное дело. Она спросила, не хочет ли он заняться перевозом людей через озеро. Ему бы это пошло на пользу.
Маттис подхватил ее мысль, словно мяч на лету.
- Правильно! Вот это я могу!
- Будешь перевозить девушек через озеро,— сказала Хеге.
