Юрий Хвалев - Пробежка ввысь
- Ваше дело шито белыми нитками. Подумаешь, в молоко ему попали. Ни о какой компенсации даже и не думайте.
- Дайте мне другой билет в тринадцатый вагон, - на слове «тринадцатый» фермер сделал ударение. - И мы с вами квиты.
- Окей. - Заместитель порылся в кармане. - Вот вам билет в тринадцатый вагон, кстати, место тоже тринадцатое. Вас это не пугает?
- Нет, я сроднился с чёртовой дюжиной.
Взяв билет, молодой фермер побежал искать тринадцатый вагон.
- Молокосос! - бросил ему в след заместитель, и тоже побежал, правда, в другую сторону.
Спецкоры и фотокоры остались не у дел, потому что цены на молоко опять снизились. Поднимать эту тему сейчас, тем более показывать её в цвете, казалось себе дороже.
По мегафону объявили, что через час начнется розыгрыш лотереи, для тех, кто не торопиться. Не торопливыми оказались пассажиры «чёрного» поезда. Кому положено двинулись на поиски управляющего, чтобы узнать какая именно лотерея их ждёт: денежно-вещевая, или просто вещевая. Кто-то распустил слух о беспроигрышном розыгрыше. Толпой любопытных рулила смуглянка из нацменьшинств, мечтавшая отоварить «белый» билет первого класса чем-то ценным.
В это время управляющий, находясь на грани нервного срыва, потому что кабанчик потерялся, на чём свет стоит, чихвостил красного как рак заместителя.
- Передаст! – из-за волнения управляющий спутал буквы. – Я покажу тебе, где раки зимуют!
Заместитель кивал пунцовой головой.
- Как в этой толпе его найти?!
К управляющему приблизилась толпа лотерейщиков.
- Это дискриминация! – закричала смуглянка. – Почему для чёрных призы, а для белых – ни шиша!
- Какие чёрные, какие белые? – управляющий опешил. – Какая шиша?
- Я пассажирка «белого» поезда, - немного успокоившись, сказала смуглянка. - То же хочу приз.
- Так вы же сами хотели, м-м-м, ехать в светлом поезде, - вступился заместитель. – А сейчас пошли на попятную.
- Я беру свои слова обратно. – Отчеканила смуглянка. – Вы согласны?
- Да!
Нацменьшинства разошлись. Их место заняли сексменьшинства.
- Милейший дядя, нам по-барабану ваша лотерея, ни какой час мы ждать не будем. Поезда стартуют совместным образом: тютелька в тютельку. Гонки на поездах – это круто, а внутри мы наслаждаемся жизнью, – лидер от сексменьшинств засмеялся. - Хи-хи. Так что гуди в гудок. И чух-чух-чух-чух…
- Это невозможно… - вмешался заместитель.
- Ах, так! Ну, тогда мы будем митинговать. Будем выть: гомосексуалиста - в мэры, а жену - в миллиардеры. – Лидер пронзительно завыл.
- Что же делать? – управляющий задумался.
- Ищем стрелочника. - Успокоил заместитель. – А призы можно и в движении разыграть.
Прозвенел гудок. Поезда одновременно дёрнулись: то ли для проверки сцепных устройств, то ли, напоминая пассажирам, что времени, чтобы сесть в обрез.
По опустевшему перрону, переведя подвижные составы на параллельные пути, немного нарушая прямолинейность шага, брёл стрелочник. За ним переполненный ароматом уходящего дня трусил кабанчик. Они уже не могли жить друг без друга.
ЗАГОВОРЩИК
Лучшая маска, какую только мы можем надеть, - это наше собственное лицо.
Ф. НицшеОколо двенадцати ночи, как и положено, для Ивана – начинающего заговорщика - постучали в дверь: два раза подряд и раз после короткой паузы. Услышав условный знак, Иван открыл рот (глаза уже были открыты), чтобы снять напряжение с барабанных перепонок. От волнения у него часто закладывало уши. В тревожно-беспокойное состояние Иван втянулся сознательно, чтобы остаться тет-а-тет с тайным агентом, которого ожидал в назначенный час.
Его девушка ещё утром собиралась прокладывать туристические тропы, но к вечеру почему-то заупрямилась, и от пешего отдыха наотрез отказалась, возможно, из-за грозы, которая, впрочем, так и не грянула. Чтобы избавиться от присутствия возлюбленной, пришлось ссориться, причём мелкой ссорой обойтись не удалось. А крупная ссора привела к битью посуды, топтанию любимых вещей и метанию друг в друга мобильных телефонов. Иван, в конце концов, проиграл, потому что его вещи всё-таки стоили намного дороже. Теряя голову, заключительный аккорд ссоры заговорщик решил оставить за собой, запустив в дверь соседней комнаты её эксклюзивный кактус, который мог произвести эффект разорвавшейся бомбы. Но не произвёл, потому что возлюбленная вовремя забаррикадировалась, и до неё долетел короткий звон осыпающихся иголок.
Кто-то торопился войти, потому что стук настойчиво повторился. Иван, облачённый в белый смокинг, пошёл открывать, по-прежнему сохраняя волнение, свойственное неопытным заговорщикам. Открыв дверь и увидев полную девушку без косметики, Иван немного успокоился. Незнакомка же излучала спокойствие, возможно, из-за ситцевого наряда весёленьких тонов. В полумраке узкого коридора Иван походил на привидение, к тому же сегодня у него маковой росинки во рту не было.
- Вы продаёте подержанный чёрный смокинг? – спросила незнакомка.
Иван молчал, словно набрал в рот воды.
- Вы продаёте подержанный чёрный смокинг? – повторила она. – Ну же…
- Ах да, - вспомнил Иван – Чёрный смокинг уже продан, остался белый сорок восьмого размера.
- Ну, наконец-то додумались, - выдохнула незнакомка и бесцеремонно вошла в квартиру, оставив на лестничной площадке увесистый чемодан.
Иван был в хорошей форме, но чемодан оказался неподъёмным, пришлось тащить волоком.
- Как вы его дотащили? – обращаясь к незнакомке, шёпотом спросил заговорщик. – Тяжелая ноша, словно там камни.
- Книги, - ответила незнакомка. – Кстати, вы курите?
«Ну, наконец-то запрещённая литература - подумал Иван, - а то заговорщик без компромата – пустое место».
- Иван, вы курите?! – повышая голос и бесцеремонно закуривая, повторила незнакомка.
- Курю, - прошипел Иван. – Только, пожалуйста, тише.
- Тише!! – наслаждаясь громкой речью, почти кричала незнакомка. – Так вот, придётся бросить!
- Мы ни одни, - признался Иван и тоже закурил.
- Вы в этом уверены? – незнакомка встала вплотную к Ивану.
- Уф, - от тяжести её грудей Ивана пробил пот.
В замочной скважине выпучивался чей-то глаз.
Иван понимал, что его заговорщический вес равен всего тридцати дням, этого явно недостаточно, поэтому что-то доказывать, тем более женщине, было бессмысленно. Чтобы хоть как-то досадить незнакомке, Иван спросил:
- За вами не было хвоста?
- Хвоста? – незнакомка задумалась. – По-моему, во мне нет ничего подозрительного.
- Есть, - заметил Иван. – Извините, но на вас нет не грамма косметики, а это очень подозрительно.
- Вы ошибаетесь, - не согласилась она, - человеку без лица легче затеряться в толпе. Я это проверяла тысячи раз, - незнакомка затушила сигарету, подошла к кровати и начала раздеваться. - Уже поздно. Давайте-ка спать. Кстати, у вас есть девушка?
- Что, тоже придётся бросить? – ожидая бурю в стакане, Иван покосился на дверь.
- Нет, что вы, - улыбнулась она. – Просто по легенде я ваша жена. По паспорту Наталья, фамилию вы знаете. Зовите меня Наташа. Хорошо?
- Это ваше настоящее имя? – зачем-то спросил Иван. – Я должен знать.
- Много будете знать… - подавив зевоту, Наташа отвернулась. - Закрывайте окно и ложитесь.
Иван подошёл к окну. От рекламного щита «Ощути моё прикосновение» тянулась длинная тень. Только сейчас он заметил, что пока они говорили, тень всё время находилась в комнате. Неодушевленный предмет вряд ли представлял опасность, но за щитом могла скрываться другая тень, например, наблюдателя.
«Исключено, - захлопывая окно, подумал Иван. – Пока еще ничего не сделано, так, что бояться нечего».
Но Иван ошибся. За тенью рекламного щита действительно пряталась тень наблюдателя, который всё слышал. Когда тени сливаются воедино, они становятся равноценны, одушевлённы (наличие наблюдателя) и целенаправленны, будто отравленные стрелы, пущенные в личную жизнь человека.
Иван подошёл к Наташе, которая спала безмятежно, словно ребёнок. От мысли лечь рядом и ощутить её прикосновение заговорщика передернуло.
Спать в кресле не очень-то удобно, но другого выхода у Ивана просто не было.
От хмурой ночи осталось лишь волнистое облако. Оно зацепилось за шпиль городской биржи, его безжалостно трепал попутный ветер. Светило солнце, и день постепенно расцветал немыслимыми красками.
Иван моргнул глазами и пошевелился. Вернее сделал попытку шевельнуться. Сейчас его тело, словно одетое в гранит, больше смахивало на сидячий памятник.
В ванной комнате звучал романс для двух голосов.
- Доброе утро, - выходя из ванной, поздоровалась Наташа. Вафельный халат подчёркивал её нелепую фигуру.
- Доброе утро, - простонал Иван, пытаясь подняться, но снова замер.
