Александр Сидоренко - Ели воду из-под крана
Кроить буржуйские чемоданы — на такую работу просто так хрен устроишься... Толяну, чтобы встромиться хотя бы в колясочники, пришлось действовать через четыре головы. Дядя Витя, который на самом деле был двоюродным дядькой, но за неимением одноюродных был просто дядей, работал гаишником. Он попросил своего сотрудника, тот попросил старшего по району, тот нагрузил мусоров из Борисполя, а те были в хороших с Шиляевым, главным среди колясочников. Такая вот длинная арифметика привела Толяна на неплохую работку.
Тем не менее, задерживаться тут Толян не собирался, Бори-споль был одним из пунктов задуманной программы — собрать штуку денег (примечание переводчика: тысячу долларов США) и через дядю Витю самому стать гаишником. Можнс было пойти в менты после армии, так можно было пройти бе: капусты, но, во-первых, в таком случае на нормальное местс не поставят и будешь гужеваться лет пять, пока не поднимешься а, во-вторых, Толян в армии не служил.
Самое интересное, что закосить удалось вообще без денег по уму. Не то чтобы денег было жалко на вопрос, просто т не было в принципе. Отец потерялся года через два после толя нового рождения, а матушка работала акушеркой в районной больничке. В селе обычно за всё благодарят едой и магарычом Алкоголя матушка в рот не брала, Толян через неё тоже вырос непьющим, зато кушал хорошо. В доме всегда было что съесть а вот наличка не водилась.
Когда впереди замаячило восемнадцать лет, главврач больнички старый Роман Меерович Кацман, предложил косить на энурез Все вокруг тогда носились с модной статьёй 7-6, но Кацмаг сказал, что спрос рождает предложение и психиатры тепері берут дорого, а энурез — он и в Богодухове энурез.
Толян залёг в местный госпиталь, Роман Меерович обещав позвонить кому надо, но сделал ли он это или нет, осталось неизвестным — старый жид в пиковых вопросах только усме хался жёлтыми зубами и никогда не говорил ни да, ни нет Тут, возможно, сказывалось прошлое — как говорила мать Кацман по молодости отмотал пятнашку за политику, по том был реабилитирован, но интерес к любым острым углаїу утратил наглухо.
Строго придерживаясь инструкций, Толян добросовестн ссался в койку, а когда армейские лепилы кололи усыпительное - клал в рот спичечный коробок и несколько часов изображал спящего (примечание переводчика: с коробком во рту заснуть трудно), а потом тихонько ссал в постельку и тогда уже радостно отрубался. По мурыжили его пару недель и отпустили навсегда.
Если кто спрашивал, на что Толян закосил, он обычно говорил, что на сердце — уж больно стыдной и непрестижной была энурезная статья. А на сердце косили те, у кого были деньги и связи. Быть таким в глазах окружающих — всё равно что носить рыжую кожаную куртку с ремнями и собирать деньги на восьмую модель «Жигулей».
Через год мать вышла на пенсию и они переехали к бабушке в бориспольский район, ещё через два года старый Кацман умер и выяснить, закосил Толян по его звонку или по собственной гениальной актёрской игре, теперь уже было невозможно.
Сначала Толян работал водителем, хлебушек возил, но никакой перспективы подняться не было. Потом покантовался полтора года на заправке — та же херня, пока выйдешь в минимальное начальство и начнёшь бодяжить бензин — поседеешь. Тогда-то он и решил пойти в гаишники, а для того, чтобы собрать вступительный взнос, временно стал колясочником. Блатной эта должность считалась из-за клиентов, которые не желали лично везти коляску до машины. В аэропорту были и свои до-возщики, но колясочники жили с этого наравне с ними.
Хорошего клиента видно издалека. Он обычно утомлённый, белый верх, белый низ, сплошная парусина из непростого магазина. При делах, двумя словами. Сосед, дядя Жора, лет двадцать оттрубил в самом Киеве, грузчиком в хлебном на Крещатике, и называл таких клиентов быками. Странность была в том, что Толян с детства думал, что бык — это что-то типа чёрта, лох, иначе говоря. А дядь Жора говорил, что при союзе быками называли серьёзных людей, в длинной дублёнке, норковой шапке, на новых «Жигулях» и с печаткой на пальце. Такой вот собирательный образ.
Посему Толян называл клиента быком, но только про себя. Такой выйдет из машины или из выходного зала (примечание переводчика: зал, из которого прибывшие пассажиры поступают в страну) и сразу смотрит — алё, человек, сюда.
Самый сладкий — средний бык или иностранный. Потому как у серьёзного быка для мелочей есть водитель, да и дорога ему на ВИП-ворота, а средний даст полтишку за то, что ты отвезёшь его вещи. Если такой сладкий попадался на входе, можно было попытаться при хорошей смене поспособствовать скорейшему прохождению паспортного контроля. За соточку.
Толяну в первый же рабочий день объяснили, что хернёй тут заниматься нельзя, для этого есть другие люди и они ему яйца быстро открутят, если что. Он сразу понял, что пробивать херню через кордон он мал ещё, а вот подмигнуть на контроле, что, мол, человек на рейс опаздывает, пропустите, граждане, это можно.
Хороший клиент попадался редко, в основном Толян катал паровозы на шару, но в среднем выходило долларов семьсот на месяц. Рассудить арифметически, по математичке Надежде Ильиничне, можно через два месяца уходить и реализовывать План. Но Надежда Ильинична, царствие ей небесное, крякнула ещё при уэсэсэре и нынешней жизни не пробовала.
В реальной жизни достойному колясочнику надлежало прибывать и отбывать строго на такси, а также выпивать коньяк. Толян обычно накатит со всеми первый стопарь, а больше — нет, пора домой. Но, хочешь — не хочешь, полбанки выставить обязан, потому как молодой.
Потом на должность молодого заступил Юрка, которого за лопоухо сть и непроходящую юность называли Юрка-блядь, только так и никак иначе. Выставлялся теперь он, но у Толяна всё равно получалось отложить в лучшем случае соточку в месяц — матушке помочь, за хату заплатить, на такси прокатиться и... всё. Благо дело, таксист дядя Леша Майков жил рядом и на работу приноровились ездить вместе.
У таксистов в Борисполе была своя мафия. Справедливость тут восстанавливалась быстро — в посадочке при помощи монтировок. Дядя Леша почти весь день торчал возле терминала, ждал своего сладкого лоха. Опытный таксист может в засаде долго просидеть, но на одном клиенте поднять столько, сколько молодняк за три дня выкатывает. Главное — выцепить лоха, который тут в первый раз, который цен не знает и привык к забугорным тарифам.
У дяди Лёши было своё хобби — он узнавал, где в какой стране почём километр и постоянно при этом сокрушался, что у нас всё дешёво. Его младший брат работал на лимузине в Нью-Йорке, купил дом и чувствовал себя царём. Когда он прилетел на родину, в отпуск, Толян вёз его вещи к машине Майко в а-старшего. И чемоданы, и сам братец выглядели круто, по-депутатски. Вот тебе и разница между Америкой и тут...
Ещё одним товарищем был тоже Леха, сын хозяина оружейной конторы. Выходил чувак постоянно покурить, разговорились, со временем подружились. Выяснилось, что это серьёзный бизнес. Люди прилетают, заказывают оружие, в плане купить или в аренду под залог, и прямо в аэропорту получают, потому как провезти ствол через границу очень сложно. Лёхин батя был генералом в какой-то секретной конторе, вышел на пенсию и замутил такой бизнес. Сам в Борисполе не появлялся, сидел, по рассказам Лёхи, напостойу бассейна и читал иностранную прессу. Бизнесом заправлял Лёха. Богатый, судя по всему парень, но нормальный.
На перекурах он рассказывал о ночных клубах, о пьяных футболистах и о бандитах. Эти истории Толян очень любил и слушал, раскрыв рот, рассказы о дорогих блядях и переворотах в казино. На прошлой неделе Леха рассказал, как с братвой случайно внедрился на одно закрытое мероприятие, где гостей обслуживали голые проститутки. Работали они по паролю. То есть знаешь пароль — ведёшь её хоть в туалет...
Это был совсем другой мир, где люди просто купались в деньгах. Леха говорил, что в основном гуляют мажорища (себя он таким не считал, потому как был мастером спорта по дзюдо и работал каждый день с семи утра), которым на самом деле страшно скучно, а деловые люди пашут, как посудомойки, потому как самое сложное — удержать деньги, не потерять и преумножить. Толяну не то что преумножать, ему удерживать было нечего, но он запоминал все детали. Это было как интересный фильм по телевизору, только без рекламы.
22.02Самым главным приколом, который возбуждал всё постоянное население Борисполя, был дютифри. Одна только мысль о том, что в двадцати метрах от тебя стоит магазин с импортным бухлом и хорошими сигаретами по низким ценам, сводила всех с ума. Толян в дютифри никогда не был, потому что не летал в этой жизни, к синьке относился равнодушно, а курил «приму» с фильтром (закурив только здесь и потому, что все курили и надо было поддерживать разговор), но магия дютифри цепляла и его.
