Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
— С удовольствием, — сказала девушка и улыбнулась.
На сей раз Костя привёл её в маленькое проходное помещение, главной достопримечательностью которого служили два огромных полированных члена, занимавших половину площади и стоявших не в вертикальной позиции, а под наклоном, точно живые пушки, готовые выпустить свои тяжёлые снаряды в направлении Луны.
— Вау! — только и смогла произнести Хелен.
— Это из современной поэзии камня. Но выглядит впечатляюще, не правда ли?
С минуту Хелен заворожено рассматривала это «чудо», а Костя, тем временем, сделал попытку отыскать запропастившихся неизвестно куда Рене и Луиджи, но тех по близости не оказалось.
— Видимо, наших коллег увлекло нечто весьма специфическое в этом капище, — сказал он насмешливо, когда возвратился к бельгийке. — В таком лабиринте мы их вряд ли найдём.
— Ну, ничего, встретимся на выходе. А ещё что-нибудь любопытное ты мне покажешь?
— Пойдём. Надо спуститься на другой этаж.
Они вошли в помещение, которое отдалённо напоминало переговорные пункты советского периода: здесь тоже стояли кабинки, и нужно было заплатить деньги, чтобы войти в одну из дверей.
— Вход автоматический. Бросаешь монетку и попадаешь вовнутрь.
— Как таинственно! — нараспев произнесла девушка, при этом кокетливо улыбаясь и сверкая глазами. — И что же, интересно, меня будет ждать за этой дверью?
— О, ничего шокирующего или пугающего, поверь мне! Это, своего рода, кабинки «отдыха» — для тех, кто утомился и желает посидеть в спокойной, умиротворяющей обстановке. Там есть скамеечка и телевизор — всё необходимое, для того чтобы расслабиться. Снаружи никто не сможет тебя побеспокоить…
Хелен испытующе заглянула в невинные Костины глаза и, как будто бы прочтя в них некое послание, доверчиво спросила:
— А вдвоём нас туда пустят?
Костя хоть и был готов к такому повороту событий, но внутренне напрягся.
Тут же всплыли в памяти обнадёживающая улыбка Эвелин и её последние слова на Площади коммерции в Генте: «Я обязательно позвоню тебе, Константин». И этот игривый воздушный поцелуй на прощание, о котором он не сказал Эдику и от которого млел в тот день как юный школьник в присутствии любимой одноклассницы.
Ведь тогда он был уверен, что эта встреча являлась преддверием чего-то интересного и увлекательного: нового романа, новой любви, нового расцвета чувств, новой жизни. А теперь?
Теперь он был не в состоянии заглядывать в будущее, так как вся его жизнь снова превратилась в крошечную точку, в замкнутую камеру под названием «здесь и сейчас», в камеру, подобную той, куда звала его Хелен.
А раз так, то никакая логика и никакая интуиция уже не могли поменять Костин modus vivendi, сложившийся в последние несколько лет, и заставить его пренебречь своим главным девизом: ничему не сопротивляться и позволять событиям происходить так, как им положено происходить.
— Я даже не знаю… — ответил он вкрадчиво, глядя при этом куда-то в сторону. — Никаких формальных запретов на подобные вещи, конечно, здесь нет, но ты сама понимаешь…
Девушка бросила монетку, взяла Костю за руку и втащила в кабинку.
На экране шла откровенная порнуха, но Хелен лишь краем глаза обратила на неё внимание и тут же повернулась к Косте. Тот держался спокойно и непринуждённо, однако готовности к решительным действиям не выказывал.
— Ты сегодня такой скромный и застенчивый, Костья… Или без пива я тебя совсем не возбуждаю?
— Что касается пива, то это лишь вопрос времени, а у нас его сегодня целый вагон… Хелен, меня почти трясёт от возбуждения, но я не имею права тебя соблазнять.
— Глупый, — ласковым шёпотом ответила девушка и обвила его шею руками. — Ну, какое же это соблазнение, если я сама безумно хочу тебя?..
— А твой?..
— Мой кто? Скажи честно, тебя только это смущает?
Ответить «да» было бы ложью, а врать Костя не любил. Он нежно обнял девушку за талию, крепко прижав её к себе, и надолго слился с ней в горячем и страстном поцелуе.
От крайней близости разгорячённых тел, а также от соприкосновения губ и языков, Хелен потеряла контроль над собой, дыхание её сделалось порывистым, пальцы стали нетерпеливо ерошить Костины волосы, гладить его по лицу, пускаясь при этом в эпизодические круизы по шее, плечам и спине. Вскоре, когда Костя и сам не мог больше сдерживаться, девушка слегка отстранилась и, не прерывая поцелуя, медленно скользнула левой рукой от ключицы до низа его живота.
Тут уж Костя действительно перепугался, потому что возбуждение накатило на него такой неистовой волной, что ещё немного и он начал бы срывать одежду с бельгийки.
— Хелен, милая, здесь не удобно.
— Плевать! — ответила девушка и опустилась на колени…
Когда Костя и Хелен вышли из кабинки, вид у обоих был весьма помятый.
Приведя себя в порядок, они спустились к выходу и выяснили, что Рене и Луиджи давно поджидают их на площадке перед музеем.
— Какого чёрта! — шумно возмутился итальянец, но поглядев на виноватые лица Хелен и Кости, расхохотался. — Ну, вот, мать твою! Вы, что, до гостиницы потерпеть не могли?
Девушка слегка покраснела, а Костя, невозмутимо парировал выпад:
— Это кто же у нас здесь рассуждает о терпении, а?..
На этот раз засмеялись все трое.
— Испания Тунис грохнула, 3:1, — сообщил озабочено Рене.
— Ну, этого следовало ожидать. Остаётся только надеяться, что хохлы Саудовской Аравии не продуют. Надо будет через пару часиков подыскать какое-нибудь заведение с теликом, матч уже скоро.
— Кто такие «хохлы»? — поинтересовался Луиджи.
— Украина, — ответил просвещённый Рене.
Хелен к этому моменту уже оправилась от смущения.
— Мальчики, а что у нас дальше по программе?
— Пиво! — тут же среагировал Костя.
— Не-е, так дело не пойдёт! — запротестовал итальянец. — Вы хотите, чтобы я впустую потратил ещё два часа и закачал в себя несколько кружек слабоалкогольного пойла?!
— Не волнуйся, Луиджи! — принялась успокаивать его Хелен. — В любом баре здесь есть вино и, какие хочешь, крепкие напитки.
— Я знаю, что ему надо, — заверил её Костя. — И у меня как раз есть неплохая идея. Пойдёмте-ка, заглянем на секунду в один из близлежащих туристических магазинов.
— Ты, что, издеваешься?! — завопил итальянец.
— Уймите вы, ради Бога, этого юного паникёра! — выпалил Костя, удачно копируя при этом манеру самого Луиджи. — Для него тут, понимаешь, стараются, дурака сицилийского, а он глотку рвёт, как полоумный. Ладно, стойте здесь, никуда не уходите. Я мигом.
Костя забежал в первый попавшийся магазин, торговавший великим разнообразием голландской символики, от банальных мельниц и кломпенов (деревянных башмаков) до порнографических коллажей, и через три минуты вышел оттуда, держа в руке два маленьких подарочных набора.
— Это тебе для разгона, мафиози! — усмехаясь, обратился он к итальянцу и передал ему свою ношу. — Надеюсь, теперь ты не будешь возражать, если мы выпьем с ребятами по паре кружечек?
— Очуметь! — снова заорал сицилиец, но теперь уже от восторга. — Это, что, настоящие?
— А ты думал! Не только настоящие, брат, а самый, что ни на есть, высший сорт. Тебе лично — от голландских потомков Мичурина.
Луиджи не стал расспрашивать, кто такой Мичурин, поскольку всё его внимание было приковано к содержимому цветных бумажно-пластиковых контейнеров, по внешнему виду очень похожих на упаковки, в которых продаются пальчиковые батарейки. В каждом из контейнеров лежало по одному классически свёрнутому косяку, заправленному анашой и вполне готовому к употреблению.
— А где тут можно раскумариться? — спросил итальянец, почему-то перейдя на шёпот.
— Да хоть прямо здесь, на улице, — ухмыльнулся Костя. — Ты, верно, запамятовал, что находишься в самом центре, или, лучше сказать, в эпицентре, морально-нравственного освобождения нашей планеты! Запомни, мой друг, в этой стране нельзя делать только те вещи, которые действительно губят человека: убивать, присваивать чужое имущество, посягать на культуру и национальные святыни, а также совершать акты грубого насилия. Hard drugs здесь, в принципе, тоже не в почёте, а вот софтом балуйся, сколько тебе влезет. Что же до травки, то её в Голландии не так давно к лекарствам приравняли и теперь по всем аптекам продают. Говорят, от депрессий и тонких душевных расстройств замечательно помогает. Так что пользуйся щедротами эмансипации и прогресса, пока ты здесь, и не будь занудой.
Луиджи мгновенно разодрал одну из упаковок, тщательно обнюхал косяк, зажмурился от удовольствия и, когда открыл глаза, виновато попросил у своих товарищей огоньку.
— Вагон некурящих, бамбино, — ответил ему Костя. — Придётся тебе снова в магазин бежать.
