Пёс Пузик - Моя собачья жизнь
Публика разом вздохнула, и я засомневался, светит ли нам хотя бы приз зрительских симпатий. Да, выглядели мы очень мило, но что из этого? Эшли остановилась посреди сцены лицом к жюри. Я повторил все за ней, стараясь не потерять от страха сознание.
Пожалуйста, представьтесь.
Я услышал голос, но в первый момент не связал его с говорившим. Перед глазами все расплывалось, но когда я все-таки собрался, то увидел трех человек на местах судей. Слева сидел Дэвид Уоллиамс.
Он улыбался так, как будто смаковал некую пикантную тайну. Рядом с ним сидела Алиша Диксон и с умилением смотрела на нас. А справа от нее сидел человек, который ждал сейчас нашего ответа. Саймон Коуэлл не собирался давать нам поблажки. Напротив, он смотрел на меня так, как будто я прошелся грязными лапами, наследив по всей сцене. Я оглянулся, чтобы проверить, что это не так, и вдруг вспомнил совет Смиджит. Я уставился на Саймона и не отводил глаз.
Эшли, должно быть, назвала ему свое имя, потому что я уловил один только голос, и затем указала на меня:
«…а это Пузик».
«Пузик…»
Не сводя с меня глаз, Саймон Коуэлл повторил мое имя так, как будто старался избавиться от плохого вкуса во рту. Мне захотелось извиниться за то, что мы занимаем его время, но я просто застыл на месте. Моргнув первым, Саймон переключился на Эшли. Пока он выспрашивал у нее, кто мы и каким она видит наше будущее, я все еще тщетно пытался припомнить свое первое па из номера. Единственным будущим, которое я мог себе представить в тот момент, было наше возвращение домой. Я уже сожалел, что мы покинули уютную кухню.
По мере того как Эшли отвечала Саймону на вопросы, выражение его лица смягчалось, особенно после того, как она заявила ему, что я мог бы получить Оскар.
«Н-ну, вряд ли все зайдет так далеко», – прошептал я, но Эшли уже рассказывала о себе.
«Ну хорошо, посмотрим, что приготовила, – сказал Саймон. – Удачи».
Публика вновь вздохнула, когда Эшли повела меня в конец сцены. Я судорожно ловил убегавшую от меня мысль о том, с чего же я должен начинать, но мне это никак не удавалось. Эшли остановилась, приказала мне обойти ее и положить лапы ей на колени. Я машинально проделал все это – ведь мы столько раз репетировали это.
Вдруг мой нос уловил запах, исходивший из ее ладони. Именно он заставил меня вспомнить все, чему мы учились на наших репетициях. Аромат, исходивший от кусочка сэндвича с ветчиной, подсказал мне то самое движение, которое, как мне казалось, я забыл.
Под звук трубы, которым начиналась мелодия из саундтрека к «Флинстоунам», мы с Эшли начали выступление. Теперь я знал точно, что делать и какое движение следующее. Мне не приходилось особо задумываться над этим. Одно цеплялось за другое. Из зала до меня доносились восторженные возгласы, одобрительный свист и аплодисменты, и я постепенно понимал, что это лучший танец, который мы когда-либо станцевали вместе.
Я кружился, ходил на задних лапах, как будто всю свою жизнь я занимался только этим, но, действительно, судя по реакции зала, никто ничего подобного раньше не видел. Раз или два мне удалось заглянуть Эшли в глаза. Она была сосредоточена и следила за тем, чтобы я услышал каждую ее команду – до самого последнего мгновения, когда я прыгнул к ней на руки, и музыка стихла.
Раздался бешеный рев зала.
«Молодец!» – прокричала Эшли и чуть не задушила меня в объятиях.
Люди аплодировали нам и вскакивали с мест. Судьи тоже поднялись. Я пытался отдышаться, сидя у Эшли на руках, и скалился, потому что это был успех.
Я услышал, как Алиша и Дэвид осыпали нас похвалами, но для меня имел значение только радостный голос Эшли. Саймон объявил, что настала решительная минута, но тут какая-то пылинка попала мне в глаз. Поймите, я не плакал. Совсем нет. Мы не похожи на людей. Когда с нами случается такое, мы не лезем в карман за платком и со стороны выглядим как обычно. В тот момент я чувствовал облегчение и счастье.
Наконец Саймон объявил голосование.
«Дэвид, да или нет?» – спросил он, повернув голову. Уоллиамс хотел взять паузу, но, бросив на нас взгляд, сдался.
«Да, на миллион процентов да!» – объявил он и пробарабанил по столу.
Я кинул взгляд на Эшли. Она светилась от гордости и, кажется, не обратила внимание на то, что он сказал.
«Что это означает? – спросил я, оглянувшись на сияющего Уоллиамса. – Приятель, сосчитай еще раз. Разве бывает миллион процентов? Сто процентов и ни процентом больше!»
Я не спорил с ним, нет. Разве я мог спорить с человеком, который поддержал нас? Энтузиазм Дэвида разделила Алиша, и тогда я обратился к последнему члену жюри. Теперь я не был для него недоразумением на этой сцене. Мы нравились ему, наш номер покорил его сердце. Но мне хотелось также думать, что сыграло роль и то небольшое соревнование, которое я устроил перед началом выступления по совету Смиджит. Но Саймону лишь предстояло сказать то, что решит сейчас нашу судьбу. Сам я не могу припомнить ни слова, но как мне передали, он сказал, что я лучшая танцующая собака, которую он когда-либо видел. Он вновь встретился со мной взглядом, но теперь в его глазах я увидел сталь.
«Единственное мое замечание, – сказал он, заканчивая, и зал замер, – это что Пузика тоже следовало бы одеть в доисторический костюм». Это была шутка, и судьи и зал взорвались смехом.
Я не отрывал от него глаз.
«Можешь попробовать, конечно, – прорычал я себе под нос. – Но ты пожалеешь».
Гордость моя осталась неуязвленной, и когда смех стих, он уже улыбался мне. Я тоже оскалился, поняв, что передо мной просто хороший человек, который носит непроницаемую маску продюсера. Коуэлл перевел дыхание и вновь обратился к нам. По блеску в его глазах я понял, что это только начало.
«Поздравляю, Эшли и Пузик. Вы прошли в следующий тур!»
19
Говорят, что дорога к успеху длинна и извилиста. С собачьей точки зрения, она подозрительно напоминает прогулку – и как же, скажите, такое может не нравиться? Откровенно говоря, я удивлен, что моему примеру не последовали другие собаки.
Домой мы вернулись поздно вечером. Я сгорал от желания поделиться со всеми удивительной новостью, но собаки спали. По крайней мере, моя мама. Когда Пенни включила свет на кухне и прикрутила радио, Оби и Инди притворно потянулись, якобы просыпаясь. Пенни в это время огляделась на кухне и нахмурилась.
«Какой здесь беспорядок», – сказала она, поднимая с пола коробку из-под собачьего корма. Видимо, чтобы добраться до еды, коробку просто разорвали зубами, о чем свидетельствовали клочки картона вокруг.
«Пахнет кошачьей мочой, – принюхалась Пенни. – Чем вы тут занимались, пока нас не было?»
Она подошла к корзинке, из которой вылез Оби, деланно зевая.
«Пузик, какая была вечеринка! – прошептал он мне. – Еще минуту назад она была в разгаре. Потом мы услышали, как остановилась машина, и, естественно, все разбежались».
«Кто все?» – спросил я. Пенни начала собирать с пола наши игрушки, которым полагалось храниться в ящике.
«Это был ураган, – заявила Инди. – Из-за Красавчика Брэда все вышло из-под контроля. Он пригласил своих кошачьих приятелей. Кошки и собаки редко находят общий язык».
«Начал персидский кот, – заявил Оби. – Кот, который пытается доказать, что коты – лучшие охотники, просто напрашивается на неприятности. Я гонялся за ним полчаса по дому, чтобы доказать, что я прав».
«Тот факт, что ты его так и не поймал, доказывает обратное», – кинула в сторону Инди.
Мама тоже выбралась из корзинки и потянулась.
«Вечерок выдался слишком буйный для моих старых косточек, – сказала она и подошла обнюхать меня. – Что это? Я чую запах победы».
Она отступила на шаг и взглянула на меня. В это время в дверях показалась Эшли. Она уже проводила бабушку в гостевую комнату, где та сегодня осталась на ночь.
«Мы молодцы! – объявила она моей маме и обоим колли. – Мы с Пузиком прошли!»
Оби повернулся ко мне: «Вы серьезно?»
Я потряс головой.
«В эту субботу сам увидишь по телевизору»
Оби обернулся к Инди.
«Ты слышала? О, боже. Я должен видеть морду Брэда, когда он это услышит. Скажем ему сейчас или подождем, когда он сам увидит программу?»
«Сказать сейчас было бы слишком жестоко, – сказала Инди и обвела нас взглядом и вдруг хитро улыбнулась. – Никто ему ни слова, понятно?»
Не проговориться оказалось довольно сложно. Теперь, как только показывался Брэд, мы, собаки или притворялись спящими, или старались вовсе не попадаться ему на глаза. Но зимой его интересы заключались, в основном, в поисках теплой батареи, так что мы сохранили нашу тайну.
«Брэд думает, что все три судьи сказали вам “нет”, – сказала Смиджит, которой я, конечно же, сообщил новости при первой возможности. – Он считает, что ты избегаешь его, потому что тебе стыдно признать, что он был прав».
