Патрик Несс - Жена журавля
— Нет, сынок, ты не гусь.
— Иногда я утка, мам, — пояснил он. — Но я никогда не гусь. Вообще ни разу!
— Почему ты так уверен?
— Потому что, если бы я был гусь, я бы знал, как меня зовут. Но если я гусь и не знаю, как меня зовут, значит, я не гусь, а утка.
— Ты — Джей-Пи.
— Я — Жан-Пьер.
— И это тоже, да.
Он сунул ей в руку свою липкую ладошку. (Почему? С чего бы она стала липкой, если не держала ничего, кроме хлеба? Или маленькие мальчики сами испускают липкую слизь, как улитки?) Аманда снова уставилась то ли на аиста, то ли на журавля и не отрывала от птицы взгляда, пока та не исчезла за кроной плакучей ивы, по-прежнему выискивая, чем бы поживиться в воде.
— Разве у рыб в это время года не гибернация? — спросила она и тут же закатила глаза, осознав, как глупо это прозвучало.
Ее все чаще посещала пугающая мысль о том, что она может превратиться в одну из тех матерей-одиночек, которые разговаривают в электричках со своими детьми так громко и отчетливо, словно просят, чтобы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, поговорил с ними о чем угодно, кроме чертовых «вихляшек Завро».
— Что такое гибернация? — спросил Джей-Пи.
— Долгая спячка. В нее впадают, чтобы спать всю зиму.
— О, это я умею! Я тоже ложусь спать на всю зиму. А иногда, знаешь, мам? Иногда я и сам — зима! Je suis t'hiver.[14]
— Oui, малыш. Mais oui.[15]
Когда этот день закончился и пришла пора укладывать Джея-Пи в постель, она вымоталась так, что даже не стала готовить ему завтрак на утро. Завтра она могла бы взять выходной — как компенсацию за все эти идиотские субботы, вымотавшие ей душу в провинциальных дебрях Эссекса, — однако начальница отдела кадров Фелисити Хартфорд дала ей ясно понять, что ее выходной — как золотой стандарт: стоит всего мира, лишь когда никто не просит его тратить.
Поэтому, вместо того чтоб готовить с вечера завтрак, она позвонила Джорджу и поболтала с ним о Кумико (с которой до сих пор так и не познакомилась, причем самой Аманде уже начинало казаться, будто Джордж осознанно скрывает свою даму сердца от собственной дочери), а также о бешеной сумме денег, которую Кумико вдруг предложила ему за картины, которые создала вместе с ним, — широкий жест, в искренность которого Аманда инстинктивно не верила, ведь это все равно что кричать на весь белый свет, будто ты выиграл в лотерею, даже не проверив номер своего билета.
— Ты помнишь птицу, которую спас? — спросил она. — Кто это был? Аист?
— Журавль, — ответил он. — По крайней мере, мне очень хочется в это верить.
— Это на самом деле случилось с тобой? Или тебе все же приснилось?
Он вздохнул, к ее удивлению, с явной досадой.
Она поспешила продолжить:
— Просто я, кажется, сегодня видела эту же птицу. В парке, когда гуляла с Джеем-Пи. Она была очень высокая и охотилась на рыбу в пруду.
— Да ты что? В парке за твоим домом?
— Да.
— О боже! Ничего себе. Нет, мне это не приснилось, хотя было очень похоже на сон… Ну и дела!
Затем она позвонила матери, рассказала ей об отце. О Кумико, о картинах, деньгах и журавле.
— Звучит как полная чушь, дорогая, — сказала ей мать. — Ты уверена, что все именно так и было?
— Он кажется очень счастливым.
— Он всегда кажется счастливым. Не факт, что оно так и есть.
— Только не говори, что ты все еще волнуешься за него, мама.
— Твоего отца достаточно увидеть один раз, чтобы волноваться за него всю оставшуюся жизнь.
Перед тем как забраться в постель и притвориться, что читает книгу, Аманда еще раз взяла мобильник и нажала «последние звонки». Генри значился третьим, сразу после матери и отца. Больше за все эти выходные она не общалась ни с кем. Она подумала, не позвонить ли Генри — удостовериться, что он благополучно вернулся домой, — но делать этого, конечно, не следовало по многим причинам. Да и что она ему скажет? И что ей ответит он?
Она отложила телефон, погасила свет.
А потом заснула. И видела сны о вулканах.
Утром в понедельник она всегда обрабатывала информацию, собранную за выходные, — общее количество автомобилей, время, которое каждый из них простоял в пробке, альтернативные варианты управления светофорами или возможные объездные пути, которые помог ли бы справляться с заторами. Она больше не пыталась объяснить эту часть своей работы другим — с тех пор как однажды увидела вытянутые лица окружающих, пришедших в ужас от того, что она вообще может спокойно об этом говорить.
Впрочем, окружающие были тупицами, а она эту работу считала весьма интересной. И хотя сам сбор данных происходил не всегда быстро и гладко, находить решения для тех или иных проблем было весьма увлекательно. И она действительно находила эти решения, да к тому же делала это стильно и со вкусом — так, что даже Фелисити Хартфорд пришлось спрятать поглубже свою ненависть и пусть неохотно, но признать ее заслуги.
А вот Рэйчел — вообще-то ее непосредственная начальница — в последнее время начала вставлять палки в колеса.
— Ты еще не закончила анализ? — спросила Рэйчел, встав перед нею и упершись взглядом в ее отчет с таким видом, словно работа Аманды слишком скучна для визуальных контактов.
— На часах 9:42, — ответила Аманда. — Я всего сорок пять минут в офисе.
— Тридцать одну минуту? — поправила Рэйчел. — Или ты думаешь, никто не заметил, что ты опоздала?
— Я работала в субботу весь день.
— На подсчеты пробок достаточно и утра? Не могу представить, зачем убивать на это весь день?
Началось это сразу после чертова пикника. Внешне вроде бы ничего не изменилось — никаких размахиваний руками или заявлений о вечной вражде, — просто больше никаких приглашений вместе пообедать, резкость на грани грубости при обсуждении рабочих моментов, тотальное похолодание атмосферы. Но избегать встречаться с ней взглядом — это что-то новенькое, подумала Аманда. Видимо, их отношения с Рэйчел переходят в следующую фазу. Ну-ну…
— Как у тебя с братцем Джейка Гилленхаля? — спросила она, отворачиваясь к своему монитору. И краешком глаза успела заметить, что Рэйчел таки подняла на нее взгляд:
— С кем?
— Ну, с тем красавчиком из парка… — Аманда изобразила саму невинность. — Который залил тебя маслом с головы до пят.
— Уолли[16] — парень что надо? — ответила Рэйчел, и Аманда не без удовольствия отметила, как недовольная морщинка (и весьма глубокая) проступила меж бровей на ее безупречном лице.
— Как его зовут? Уолли? — уточнила Аманда, наверное, уже в третий, если не в четвертый раз. — Кого же это в наши дни называют «Уолли»?
— Абсолютно нормальное имя? — сказала Рэйчел. — Не то, что у некоторых? Например, у какой-нибудь Кумико, которая даже не японка?
Аманда заморгала:
— Смотри-ка, запомнила… А с чего ты взяла, что она не японка?
— Еще б не запомнить? Ты же об этом только и трещишь? Как будто у тебя своей жизни нет? Жить жизнью своего папочки — это так печально, правда?
— Иногда, Рэйчел, я не понимаю, как ты умудря…
— Отчет, Аманда? — Зеленые глаза Рэйчел вспыхнули.
Аманда сдалась.
— Будет к обеду, — сказала она и выдавила широкую фальшивую улыбку. — Да! А может, заодно и пообедаем вместе? Что скажешь?
Рэйчел издала вздох не менее фальшивого сожаления:
— Это было бы классно? Но у меня уже другие планы? Значит, к часу отчет у меня на столе?
И зашагала прочь, не дожидаясь ответа. Мы могли бы подружиться, подумала Аманда.
— Нет уж, дудки, — сказала она себе.
— С дороги, жиртреска!
Локоть велосипедиста зашвырнул кофе Аманды на обочину тротуара, где поедали свои обеды из коробочек муниципальные строители и одна бизнес-леди, которая явно выбрала не тот день, чтобы выпить кофе со сливками. Бумажный стаканчик упал ей под ноги и расплескался, окатив бедняжку до самого бедра.
Женщина уставилась на Аманду, разинув рот. Испытывая одновременно стыд от того, что столько народу услышало, как ее назвали «толстожопой», и муки совести за кофе, пролитый на ни в чем не повинного человека, Аманда решила проявить инициативу.
— Долбаные велосипедисты… — возмутилась она, искренне сочувствуя своей жертве и надеясь, что та поможет ей свалить вину на другого.
— Ты стояла на проезжей части, — сказала женщина. — Что ему оставалось делать?
— Я надеялась, что он пропустит пешехода!
— Видать, твоя жопа оказалась для него слишком толстой.
— Да пошла ты! — бросила Аманда и двинулась прочь. — Кто вообще пьет кофе со сливками в январе?
— А кто будет все это чистить?! — крикнула женщина, стараясь поймать ее за рукав.
Аманда попыталась пробиться сквозь толпу мужчин и женщин, наблюдавших за их перебранкой.
