Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2007)
— Это совсем разные вещи.
— Да ничего разного!..
— Или про черного ворона! — встряла слишком активно жена; наверно, решилась перевести разговор. — Я с ней в Щукинское последний раз поступала. — И запела тоненько, с фальшивой грустью — ей явно было не грустно, а хорошо от общения с друзьями, от споров, даже от близости ссоры:
Че-о-орный ворон, друг ты мой серде-е-ешный,
Что летаешь высоко...
Сергеев поморщился, отвернулся... В холодильнике еще были куриные крылышки, что-то мясное и Наталья с Володькой привезли. Разжечь костер по новой, посидеть в одиночестве, слушая ночь, ворошить обгорающие полешки... Пить опять не хотелось — после того как поспал, водка не брала, казалось, она не рассасывается по организму, а просто стекает в желудок, напитывает лежащую там пищу горечью... Да, или костром увлечься, или лечь в кровать. Уснуть глубоко, умереть до завтра.
11
— Приве-ет! — Но скорее не приветствие, а вопль недоумения, и на веранду поднялся Максим все с такими же длинными волосами, с неизменными гуслями в полотняном чехле; следом за ним появилась невысокая, но стройная темноволосая девушка. Голубые в обтяжку джинсы, белые сапожки и белая куртка-ветровка. Лицо на первый взгляд некрасивое, неправильное и этим, наверное, притягивающее взгляд, интересное.
За столом насторожились, притихли, словно почувствовали опасность. Смотрели на Макса, на девушку.
— Привет, друзья, — первым ответил Андрюха, — присаживайтесь, мы вот тут...
— Спасибо... Сейчас. — Макс и девушка ушли в дом.
— Сейчас детей перебудят, — вскочила со стула жена.
Наталья выжидающе посматривала то на Володьку, то на Сергеева, как будто призывая действовать. Сергееву еще сильнее захотелось куда-нибудь деться отсюда. “Пять минут назад взял бы и ушел, — досадовал. — А теперь — сиди”. А Володька был слишком обижен за Митяева, за лист, за сухой тон хозяина — он скрючился на табуретке, пыхал трубкой и глотал пиво...
Чтоб разбить напряженность, Андрюха с увлечением стал рассказывать:
— У меня этим летом здесь такое чудо случилось! Не поверите. Вон там у забора лиственница растет, и сколько лет, как кустик, даже выдернуть хотел, смородину посадить или крыжовник.
Наталья при слове “крыжовник” нехорошо хохотнула, но Андрюха не обратил внимания.
— А нынче прямо расцвела. За лето на полметра вытянулась, и — самое удивительное! — маслята вокруг высыпали. Жарили, суп варили. Вкуснотища! Никогда бы не подумал, что у меня на участке маслята будут. Каждое утро собирал. Недавно только кончились. Жалко.
— Ну чего жалеть, — пробасил бородатый, — сезон-то прошел. Зима скоро...
Жена вернулась вместе с сыном.
— Вот, — расстроенно объявила, — проснулся. Дома всегда спит в это время... Давай, — велела, — садись к папе. Есть хочешь? — Сын отрицательно мотнул головой. — Ну, так посиди, подыши... Слушай, Андрюш, а они что, у тебя тут живут?
Андрюха пожал плечами:
— М-м, так... Пока Максим дела устраивает... Знаешь ведь его ситуацию. Жена бывшая, ребенок в его квартире...
— Интересно.
— Дру... друзья! — очнулся, вскричал Володька заплетающимся уже языком. — Друзья, давайте накатим! Чего вы?.. А? Никит, расплескай. Все нормально... нормально. И — споем. Как надо! — И, не дожидаясь водки, согласия, он во всю глотку, хрипло, некрасиво заорал-зарычал:
Че-орный во-о-орон, черный во-о-орон!
Что ж ты вье-о-ошься надо мно-о-о-ой!..
— Володь! Замолчи! — Андрюха вскочил. — Заткнись, говорю! — Хлопнул ему по губам ладонью, встряхнул. — Я же просил! Я просил!.. Мне и так постоянно!.. Петь — пой, но чего орать?!
— Не нравится? А-а! — Кажется, за секунды пения Володька опьянел еще больше, еле сидел, еле шевелил языком. — Да я... я из души пою! Я вообще могу уйти! Зачем вообще... Не хотел ведь. Знал... Да ну! — Он поднялся, постоял, качаясь над столом. — А... Зануды вы все. Всё... всё понятно... заткнулся.
Он медленно, с усилием развернулся и пошел к крыльцу.
— Ну вот, — расстроенно поморщился Андрюха. — Встретились... Наташ, поговори с ним. Нельзя ведь так. Не встреча друзей, а мученье какое-то.
— Спать его надо уложить, — сказала жена Сергеева.
— У него такой график тяжелый, — стала оправдывать Наталья, — днем репетиции, вечером спектакли. Еще и детские по выходным. Психологически очень трудно.
Все оглянулись на Володьку.
— Володь, погоди! — позвал Андрюха.
Володька запнулся о неровно положенную плаху и рухнул. Голова ударилась о приступок крыльца. Раздался тупой, но громкий хлопок.
“Оп-па! — повеселел Сергеев. — Началось!”
К Володьке подбежали, потянули вверх. Тяжелый, обмякший, не пытается сам подняться. Висит на руках. Неразборчиво, бесцветно мычит... Усадили. Правая сторона лица быстро потемнела и стала опухать.
— Что же ты делаешь! — плачуще говорил Андрюха. — Ты меня слышишь? Володь?
— А-ай... больно...
Наталья увидела лицо и взвыла.
— Повели в дом, — с удовольствием командовал бородатый. — Уложить надо. Андрюш, свинцовая вода есть?
— Да откуда...
— У него спектакль в воскресенье! Го-осподи! — сухо, без слез рыдала Наталья. — Сделайте что-нибудь!
В прихожей столкнулись с Максом. Сергеев заметил его презрительный и брезгливый взгляд, плоскую бутылочку коньяка в руке... Завели Володьку в спальню, под руководством Максовой девушки — “не сюда, не сюда!” — положили на раздвинутое кресло-кровать. Обернули голову мокрым полотенцем... Сергеев проверил Дашку. Она спала на дальней тахте, в уголочке. Из капюшона торчал остренький носик и круглые, как шарики, щеки. Сергеев наклонился к ней, прислушался: дышит? Дышала...
Подождал, пока Володька перестанет стонать и ругаться и уснет, и вышел.
— Вы с ночевкой, что ли, приехали? — спрашивал Макс, свинчивая крышку с бутылочки. — С ребенком?
— Мы с Андреем заранее договорились обо всем, между прочим, — ответила жена Сергеева.
— А что? — пошла в атаку Наталья. — Проблемы какие-то?
— Да нет... Но надо определиться со спальными местами. — Макс посмотрел на Андрюху; Андрюха сидел, подперев рукой подбородок. — На улице уже холодно спать... Так, сколько нас получается?
Считать никто не стал. Макс налил себе и своей девушке коньяку, жестом предложил остальным и тут же поставил бутылочку на стол. Сергеев плеснул водки бородатому, Андрюхе, Наталье, себе. У жены вино еще было. Саня вяло мусолил кусок шашлыка...
— Что, давайте за знакомство, что ли? — Макс кивнул на свою девушку. — Настя, моя невеста.
— Уху, — саркастически произнесла Наталья.
— Ждем, кстати, ребенка.
— Да? Правда? — удивленно и искренне заинтересовалась жена Сергеева. — И на каком месяце?
— Почти шесть, — смущенно сказала Настя.
— Хорошо-о. А у нас дочке четыре недавно исполнилось.
Теперь Макс удивился:
— Ты опять родила?
— Представь себе! А ты не заметил? Там спит, на тахте, сверточек...
— Когда это вы успели?
— Со стороны это всегда незаметно, а если рассказывать, как и что...
— Расскажите, пожалуйста! — с боязливым любопытством попросила Настя.
— Беременным лучше не знать. Все сами увидите.
— Ой, не пугай, не пугай! — Макс поднял рюмку. — Мы и так трясемся. Ну, тогда за детей!
Только выпили, жена заволновалась:
— Никит, сходи глянь, как она там. Вдруг Володька...
— Я посмотрю, — вскочила Наталья. — Может, все-таки примочку какую-то сделать? Что помогает от синяков?
Ей не ответили.
Снова сидели молча. Бородатый глядел насмешливо, он словно бы чего-то ждал и был доволен напряженностью. Жена Сергеева явно готовилась к ссоре с Максом, но ее сдерживала беременность его подруги и присутствие за столом сына. И уже раза два она спрашивала:
— Саша, ты спать не хочешь? Иди ляг с Дашенькой.
— Не хочу, — бубнил он, а потом вдруг спросил Макса: — Дядя, а вы поиграете?
— Что, малыш?
— Вы на такой играли. На досочке...
— На гуслях?
— Угу, на гуслях.
— Ух ты! — неожиданно для себя поразился Сергеев. — Ты действительно помнишь? Сань?
