Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)
Слушай, Сисин, дурдомы полны сыновей Иисуса Христа — хочешь пополнить их ряды? — христианство теряет свои позиции — или так не мог подумать Жуков? — Жуков за христианство — но Сисин сидел и молчал — я знаю, это не дело — но как быть, если я — это он? — его передернуло от этой (где, как не здесь, пригодится чехо-набоковское словечко?) poshlosti— ёёёёё — все отрицают внешнего Бога — а тут я вваливаюсь — приветик! — юманитэпошло не по тому пути! — конечно, можно просто махнуть рукой — но не таков русский человек — возомнивший себя — он хочет все переделать — когда не удается — он предлагает свернуть ковер — ему жаль бессмысленной энтропии — зашли не туда, надо уничтожить — быть приятным человеком — п ошло — говаривал академик Рожнов — на Гавайях Сисин имел необходимые консультации — он выловил рыбу — его проверили и допустили — и Маньку позвали — мы ей тоже налили — тут Сашенька бросилась на Маньку — схватила ее за сиськи через свитер — только ТЫ мне здесь интересна! — Манька вырывалась с перепуганными глазами — Сашенька ловко залезла ей под свитер, ловя сиськи — та никогда не носила лифчики — она не любила лифчики — в детстве она выдавала себя за мальчишку — сильными ухватками проститутки Сашенька вцепилась в Манькину грудь — Стас, увидев Манькины сиськи, осклабился — Сашенька держала Маньку за грудь — Манькины соски вылезали у нее между пальцев, как сладкие кукиши — она пыталась раздрочить Маньку поцелуями в шею — не так! — у Маньки чувствительны груди — трогай груди, шепнул я Сашеньке — мы со Стасом переглянулись — давайте разденем Манечку, сказал он — давайте! — давайте! — Манька резко выгнулась, выставив голый пупок — зацепила ногой за стол — с него полетели рюмки — мне стало жалко рюмок — ну, хватит, сказал я решительно — Манька вырвалась — Стас увлек ее в другой угол — сводил к шутке — Сашенька облизывалась страшным образом — я веником собирал осколки стекла — Стас повел Маньку танцевать медленный танец — они тихо разговаривали, прислонившись друг к другу — за дружеской беседой он осторожно отстегнул ей большую пуговицу джинсов — я знал, как переключается энергия — от страха и мести она хотела, чтобы ей немножко расстегнули — ладно, подумал я, групповуха так групповуха — Стас расстегнул ей молнию, рассказывая историю, как он посещал не то Фалька, не то Тышлера — художник медленно погружал руку — ой, да ты мокрая! — радостно, с фальшивой невинностью удивился он — такие фальшивые интонации покоряют грошовых баб — но чтобы Манька купилась? — но ведь сидела она в ванной! — я помню эти джинсы, хотя у меня никакой памяти на одежду — в отличие от Маньки, которая помнила все досконально — кто в чем, как и когда — и я думал: — зачем ей помнить? — я думал: — все-таки дешевка.
Стас Найдюк взвалил Маньку на плечо — как лесоруб, отправился вон из комнаты — Манька лежала на плече — крикни Сисин: оставь ее! — все было бы тут же исполнено — Сисин мужественно ничего не крикнул — нет, я «Токаю»! — хорошо, он налил ей вина — подлец, сказала Сашенька вслед Найдюку, я так не играю — Сисин хмуро выпил коньяк, закурил сигарету — из спальни не доносилось ни звука — в конце концов, становится скучно, сказала Сашенька — Сисин был для нее как мебель — она сидела чужая, будто не он только что засовывал в нее пальцы — ну чего, присоединимся к ним? — спросил Сисин нейтральным голосом — Сашенька посмотрела на него с некоторой надеждой — она боялась Найдюка, не осмеливалась вольничать с ним — уходя, Стас добродушно сделал им с Сашенькой ручкой — Манька просто-напросто отвернулась к его шее — душа и туша Сисина осели — ведь до этого Стас заряжал кассеты — смотрели сраные боевики — Сисин с Манькой перемигивались — ясность предельная — художник наслаждался боевиками — ну ты дворняжка! — фыркнул Сисин — Манька фыркнула — Стас стерпел — и — променять меня на дворняжку? — нет, ты смотри, как я закладываю руки в чужие пизды — закладывай со мной — это забавно, дурочка! но слушай команду! — и, когда тебе чужой дядякладет руку на плечо — с любезной улыбкой говори: не надо — спокойно и уверенно такговори — и все в порядке — или страдай! — приди, поплачься мне, как тебе тяжело, как ты страдаешь по моему поводу — и я скажу: ты правильно страдаешь — потому что ты страдаешь по человеку, который достоин страдания и безоглядной любви — пошли, сказал я Сашеньке — мы вторглись в закрытую спальню — на моей кровати я застал привал романтиков — жанровую картину — Стас гладил черную, как всегда взлохмаченную пизду — Манькины джинсы были приспущены — хуй художника валялся неподалеку, на его ноге, в торчащем виде — сиськи у Маньки тоже по-праздничному торчали — Сисин стремительно определял — было ли положение предтрахательным или послетрахательным? — как будто от этого что-то зависело — возможно, Стас нарвался на сопротивление — вызванное — чем вызванное? — возможно, они принялись было ебаться — но Манька уползла из-под хуя — как это случается со своенравными девушками — ну, братцы, все! — сказал Сисин — поеблись, и хватит — пошли веселиться — без вас скучно — Сашенька высовывалась из-за его спины — это — я! — ткнула пальчиком в Европу на быке— а-а, музейная вещь! — сказал Найдюк — Манька, сморщив нос, посмотрела на Европу на быке— ничего не сказала — Стас державным жестом запахнул халат.
Втроем вернулись в гостиную — Манька осталась в спальне — пусть почувствует себя проституткой — думал раненный в сердце Сисин — выпили по коньяку — Стас как джентльмен предложил Сашеньке пососать Сисину — та без особого желания, но стала расстегивать — они заголились — Сашенька взяла в рот — маленького Сисина — и пососала — и когда сосала — постепенно заводилась — взяла в руку художника — пососала художнику — перекинулась на Сисина — ты посмотри, какая у него большая, толстая пиписька! — сказал Найдюк — Сашенька с томным, ломаным прищуром смотрела — раздались шаги — Манька деловито шла к вешалке — бросила косой взгляд в комнату — кажется, ничего не увидела — или увидела? — это была ее первая попытка бегства в их неудачной жизни — у себя она его гнала — у него бежала — ей казалось, что вера слишком связана с московским снобизмом — снобизм заслонял все — она не верила в Бога и не слишком стеснялась своего равнодушия.
Сисин вышел из комнаты — ты куда? — она возилась с замком — она сказала мужу, что с работы уехала по Золотому кольцу — кажется, в Суздаль — останься, сказал голый снизу по пояс Сисин — нет, ты останешься! — он схватил ее за свитер — зелено-черный — по памяти — которая, наверное, врет — она стала вырываться — он был сильнее — он поволок ее в спальню — рвя свитер — бросил на постель — она поднялась — ребром ладони ударил по шее — она упала — снова встала, с другого конца кровати — Сисин подлетел — говно — сказала она — сука — сказал он — она сапогом ударила по яйцам — попала по ноге — Сисин озверел от ее намерения — кулаком ударил в лицо — она упала на кровать — из носа у нее пошла кровь — ворвался Стас с обрадованной Сашенькой — вы что, охуели?! — уйди на хуй! — заревел Сисин — гости поспешно скрылись — ты, блядь, как ты смела? — а ты? — что я? — зачем полез ей в пизду? — дышала Манька — она никогда не была спортсменкой — захотел и полез — дышал Сисин — вот и я захотела — что ты захотела? ты что еблась с ним? — злобным голосом задал Сисин слабый вопрос — она не ответила — на хуя пошла в спальню?! — она молчала — ты же, дура, так блядью станешь! — Манька вдруг с новой силой ударила его по лицу — очень больно — Сисин взвыл и ударил ее в ответ — та даже подавилась от боли — упала на подушку — не двигалась — Сисин потянулся к Маньке — Сисин сорвал с нее злополучные джинсы, задрал свитер — она лежала, раздвинув ноги и отвернувшись — Сисин почувствовал вдруг жуткое удовольствие — это был один из лучших трахов — все-таки ебля должна быть запретной — но она все равно не кончила.
Проснулся от льющейся в ванной воды — Сисин вышел из спальни — чистоплотный Стас принимал утреннюю ванну — на полу пел транзистор — Сисин присел на желтую табуретку — ну, как тебе Манька? — улыбнулся Сисин — противная девка! — ответил Стас — это обрадовало Сисина — почему? — спросил он вкрадчивым голосом — Найдюк намыливал голову — упрямая осетинка, брезгливо сказал Найдюк — она не осетинка, сказал Сисин — Стас сплюнул шампунем — у тебя что, другой не нашлось? — да она вроде ничего была — тебе тоже, по-моему, понравилась — Стас долго, с удовольствием смывал шампунь — он повернулся к Сисину с новым, как это бывает после мытья головы, лицом: — выброси ее вон! — почему? — заслужила — почему? — настаивал Сисин — да ну, говно — сказал Стас — Сисин прикинулся любопытным — ты ей всунул? — засмеялся он — ну! — самолюбиво сказал Найдюк — даже брови поднял от удивления — у Сисина все перевернулось, и стало сильно, неметафорически жечь в груди — сиськи у нее хорошие, вдруг отметил Стас — видно, в детстве много капусты ела — капусты? — не понял Сисин — ты что, не знал? женская грудь состоит из капустного сока — а пизда лохматая, захохотал художник — Сисин молчал — слишком много растительности — усы! — у нее усы, как у таракана! — да, кивнул Сисин, дурацкие усы — что у него в голове? — думал Сисин — он же видел, как мы дрались — Стас вытерся сисинским полотенцем.
