Джеймс Боуэн - Кот Боб: во имя любви
Я знал, что в этот раз мне увильнуть не удастся.
Я пошел прямо в больницу, где меня провели в просторное помещение. Медсестра приложила большую металлическую пластину к моей груди, а затем прошла к экрану.
— Ну как? — спросил я ее, пытаясь понять, что она там видит.
— Хорошо, — ответила она. — Но мы все же пошлем заключение вашему врачу. Оно будет там через несколько дней.
Вскоре мне позвонили и сказали, что я могу зайти за результатами. Меня охватило дурное предчувствие, и я бросился в больницу.
Как вы уже поняли, у меня есть склонность сгущать краски. Я был готов услышать самое страшное, поэтому недоверчиво воззрился на врача, когда он, посмотрев на результаты, сказал:
— Ваши легкие абсолютно чистые, мистер Боуэн.
— Правда?
— Да. Ни одного темного пятна. У вас очень хорошие легкие.
— Тогда почему я постоянно кашляю? — спросил я, сбитый с толку.
— Я полагаю, что вы подхватили какую-то инфекцию, — ответил он, выписывая мне мощный антибиотик.
— И все? — Я почувствовал облегчение, хоть и был шокирован тем, что все оказалось так просто.
— Ну, посмотрим, подействует ли он, — добавил он. — Если нет, придется разбираться дальше.
Мне не верилось. Не могло все быть так просто. Но так и было. Через несколько дней мне стало лучше, кашель ослаб.
Мэри, мой агент, волновалась о моем здоровье. Она считала, что вся эта суета с публикацией и автографами не пойдет мне на пользу. Я знаю, что она искренне переживала за меня.
— Кажется, тебе лучше, — заметила она, когда мы встретились, чтобы обсудить книгу, до выхода которой оставались считаные недели.
Тогда я уже точно знал, что опасность миновала.
Я лежал на кровати и читал комикс, как вдруг откуда ни возьмись появился Боб. Он улегся на мне, как делал все последние несколько недель, и принялся тихо мурчать. Спустя несколько мгновений он прижался ухом к моей груди, желая прослушать меня своим личным кошачьим методом. Какое-то время он тихо лежал. А затем исчез так же быстро, как и появился. Он просто спрыгнул с кровати с той стороны, где была его любимая батарея. Я не смог сдержать улыбку:
— Спасибо, доктор Боб.
Глава XXVII. Знаменитое лицо
Говорят, что май приходит грозный, как лев, а уходит смирнее лани, и это правда. В первые дни мая в переулках Сохо завывал ветер, и в Вест-Энде стоял такой дикий, резкий шум, что его действительно можно было принять за рев льва. Иногда я с трудом чувствовал кончики пальцев, когда играл на гитаре.
К счастью, Боб был защищен лучше, чем я.
Даже сейчас, когда весна была на носу, он носил красивый зимний жилет. К тому же после Рождественских праздников у Боба появился небольшой животик, так что холод не доставлял ему особого беспокойства.
Мы с Бобом покинули станцию «Энджел», но, честно говоря, нам больше нравилось на Ковент-Гарден.
Мы стали настоящим дуэтом и чувствовали себя комфортно среди жонглеров, глотателей огня, живых статуй и других артистов, наводнявших площадь и близлежащие улицы. Конечно, здесь была жесткая конкуренция, поэтому, как только мы вернулись к повседневной жизни на улице, мы старались разнообразить свой репертуар. Иногда я садился с Бобом на тротуар, скрестив ноги, и играл на гитаре. Бобу это нравилось, и он всем телом прижимался к гитаре. Затем мы демонстрировали наше «рукопожатие», и Боб вставал на задние лапы, чтобы собрать угощение.
А еще у нас появились новый номер.
Произошло это так. Однажды Боб играл с Бэлль у нас дома. Он, как обычно, швырял туда-сюда старую, потрепанную старушку-мышь. Бэлль хотела отобрать ее у него, чтобы постирать.
— Ее нужно хорошенько почистить, Боб, — говорила она. — Если отдашь ее мне, получишь лакомство.
Выбрать между старушкой-мышью и лакомством было действительно тяжело. Несколько мгновений Боб колебался, затем все же отдал предпочтение лакомству. И он разжал челюсти ровно настолько, чтобы поймать еду, а Бэлль в это время успела выхватить мышь прямо у него из-под носа.
— Молодец, Боб! — воскликнула она. — Дай пять.
И она выбросила вверх руку, словно футболист или баскетболист, желающий отметить очко своей команды. Я увидел, как Боб сделал то же самое, чтобы выразить ей свою признательность.
— Это было классно, — засмеялся я. — Спорим, ты не сможешь сделать это еще раз.
— Спорим, — ответила Бэлль и сделала.
С тех пор Боб понял, что если он «даст пять», то получит угощение. На Нил-стрит он собрал множество поклонников, и некоторые из них даже были известными.
Было часа четыре дня, воскресенье. К нам подошли две девочки, желающие посмотреть на Боба. Им было не больше девяти-десяти лет, и их сопровождали взрослые, среди которых было два высоких парня крепкого телосложения в темных очках. Судя по тому, как внимательно они осматривали местность, пока девочки тискали Боба, они были охранниками.
— Папа, смотри! — взволнованно воскликнула одна из девочек.
— А, да, красивый кот, — ответили ей.
Я застыл от изумления. Мне был знаком этот голос.
— Не может быть, — произнес я.
Передо мной стоял сам сэр Пол Маккартни.
Никогда бы не поверил, что буду разговаривать с одним из самых величайших музыкантов всех времен. Конечно, он был не чета мне, когда дело касается музыки, но казалось, он был очарован.
Рядом со мной на земле лежал первый экземпляр моей книги, и я заметил, что она привлекла его внимание. Здесь была также пачка листовок, рекламирующих подписание книги, которое издатели организовали за три дня.
Мой внутренний голос кричал: «Ну, дай ему одну!»
— Э-э-э, я написал книгу о нас с Бобом, — сказал я, показав на своего партнера, который устроился у меня на коленях. — Завтра я буду раздавать автографы, если хотите, приходите, — закончил я, протянув ему листовку.
К моему изумлению, он взял ее.
Вокруг нас суетились люди с фотоаппаратами, и впервые они снимали не Боба.
— Нам нужно идти, — сказала женщина, которая сопровождала их.
Я догадался, что это его жена, Нэнси Шевелл. Она и правда была классной.
— Будь здоров, парень, и продолжай в том же духе, — сказал сэр Пол.
Я как будто оказался на седьмом небе и какое-то время не мог прийти в себя.
Вряд ли сэр Пол Маккартни придет на подписание книги. Зачем ему это? Но сейчас это было не важно. Благодаря книге я уже сделал невозможное. Поговорил с одним из «Битлз».
Позже в тот же день, перед тем как пойти домой, я устроился на тротуаре, решив порадовать Боба лакомством. Завтра в Айслингтоне состоится подписание книги. Я собирался лечь пораньше, хоть и знал, что все равно просплю мало. А еще не хотел держать Боба на улице до ночи, так как становилось все холоднее.
Я погладил его и заметил, что он занял оборонительную позицию. Он выгнул спину и весь напрягся. Угощение перестало интересовать его. Взгляд его замер на чем-то поблизости. Что-то — или кто-то — тревожило его.
Я оглянулся и увидел, человека, который сверлил нас злобным взглядом. Живя на улице, учишься разбираться в людях. Я мог на расстоянии определить плохого типа, а этот парень прогнил насквозь. Было очевидно, что он раздумывал, как бы украсть мои деньги.
Мы с Бобом за полчаса заработали двадцать фунтов. Я знал, что не стоит выкладывать на всеобщее обозрение все деньги, поэтому часть их спрятал в рюкзак. Видимо, этот парень приметил это.
Я решил не нарываться. Пока он держался на расстоянии, в этом не было нужды. Однако, просто чтобы обезопасить себя, я посмотрел прямо на него и кивнул, как бы говоря: «Я вижу тебя и знаю, что ты задумал. Так что просто забудь об этом».
Обитатели улицы прекрасно понимают друг друга. Мы можем заметить сотни слов одним лишь взглядом или выражением лица. Он понял меня сразу же. Что-то прорычал и ушел.
Как только незваный гость скрылся за поворотом, Боб расслабился.
— Не волнуйся, приятель, — сказал я, дав ему крекер, — он ушел, мы больше его не увидим.
Глава XXVIII. Кот спешит на помощь!
День прошел спокойно; мы с Бобом заработали более чем достаточно, чтобы устроить себе несколько дней отдыха, поэтому я решил отправиться домой.
Перед тем как сесть в автобус, Бобу нужно было сделать свои дела, и мы пошли к нашему обычному месту у офисного здания на Энделл-стрит.
Мы были посреди улицы, когда я почувствовал, как Боб ерзает на моем плече. Сначала я подумал, что он просто очень сильно хочет в туалет.
— Потерпи еще немного, приятель, — сказал я, — мы почти пришли.
Но вскоре я понял, что он просто хотел сменить положение. Он повернулся мордой назад, а не вперед, что было для него необычно.
— Что такое, Боб? — спросил я, обернувшись.
