Донна Тартт - Щегол
– Вообще-то, – храбро сказала она, – мы с ним приятельствуем. Точнее, манера у него такая – приятельская. Он со всеми так себя ведет.
– Откуда вы его знаете?
– Ой, Хэвисток – доброволец в Нью-Йоркском историческом обществе. Знает всех и вся. Хотя, строго между нами, думаю, никакой он не потомок Вашингтона Ирвинга.
– Правда?
– Ну, все равно он милый. То есть знаком буквально со всеми… утверждает, что родня не только Вашингтону Ирвингу, но и Асторам, ну и кто докажет обратное? Кое-кому, правда, кажется забавным, что он в родстве с теми, кого уж в живых нет. Но, впрочем, как я уже сказала, Хэвисток – очарователен или умеет быть таковым. Очень-очень охотно навещает старушек – да ты и сам только что слышал. Настоящий кладезь всего, что касается истории Нью-Йорка – дат, имен, генеалогии. Пока ты не подошел, он рассказывал мне историю каждого, каждого здания на этой улице, все старинные скандалы – вон, в соседнем таунхаусе в семидесятых годах девятнадцатого века убили кого-то из высшего общества – он просто все-все на свете знает. Хотя вот пару месяцев назад за ланчем он потчевал собравшихся какой-то уж совсем непристойной историей про Фреда Астера, в которой, как мне кажется, нет ну капли правды. Фред Астер! Чтоб он ругался, как матрос, и устраивал истерики! В общем, говорю тебе – я в это просто-напросто не поверила – да и никто тогда не поверил. Бабка Ченса знала Фреда Астера, когда еще снималась в Голливуде, и говорила, что человек он был милейший. И слова дурного против него не слышала. Конечно, какие-то тогдашние звезды себя вели просто кошмарно, такие истории мы все знаем. Ох, – отчаянно продолжила она безо всякой паузы, – до чего же я устала и хочу есть.
– Давайте-ка, – я повел ее к стульям, мне ее было так жалко, – присядьте. Хотите, принесу вам что-нибудь поесть?
– Нет, прошу тебя. Я так хочу, чтоб ты со мной побыл. Хотя, наверное, мне не следует тебя к рукам прибирать, – неубедительно добавила она. – Почетного-то гостя.
– Ну право же, минутка – и я вернусь. – Я оглядел залу. Официанты носили подносы с закусками, а в соседней комнате был накрыт стол, но мне срочно надо было переговорить с Хоби. – Постараюсь побыстрее.
Хорошо, что Хоби был такой высокий – буквально выше всех, поэтому я сразу же его заметил – надежный маяк в толпе.
– Эй, – сказал кто-то, хватая меня за руку, когда я был уже в двух шагах от Хоби. Оказалось – Платт, в бархатном зеленом пиджаке, от которого несло нафталином, уже весь взъерошенный, на нервах и поднабравшийся. – У вас двоих, значит, нормально все?
– Что?
– Вы с Ките все разрулили?
Я толком не знал, что ему ответить. Мы постояли с ним молча, потом он заткнул прядку седовато-серых волос за ухо. Лицо у него разрумянилось, поплыло от слишком рано его догнавшего среднего возраста, и я уже не в первый раз подумал, что Платт, отказавшись взрослеть, растерял и всю свою свободу, что, проболтавшись так долго без дела, он до последней крошечки растратил все преимущества, доставшиеся ему с рождения, и что теперь он так и будет вечно на всех вечеринках топтаться по углам, зажав в руке бокал джина с лаймом, а его младший братишка Тодди, который еще и колледж не окончил, уже вон стоит, общается с президентом колледжа из Лиги Плюща, финансистом-миллиардером и издателем очень важного журнала.
Платт все глядел на меня.
– Слушай, – сказал он, – понимаю, это не мое дело, что у вас там с Ките…
Я пожал плечами.
– Том ее не любит, – порывисто начал он. – Да Китси крупно повезло, когда ты появился, и она сама это знает. Ну, то есть как он с ней обращается, например! Она ведь, знаешь, с ним была на тех выходных, когда погиб Энди. Вот по какой чертовски важной причине она отправила Энди пасти папочку, хотя Энди с папой никогда не справлялся, вот почему она сама не поехала. Том, Том, Том. Один сплошной Том. И ну да, конечно, когда он с ней, то у них там “вечная любовь”, она его “единственная на свете”, ну или она так говорит, но уж поверь мне, у нее за спиной он совсем по-другому выражается. Потому что, – он разгорячился, запнулся, – как он ее за нос водил, вечно деньги клянчил, таскался по девкам, а ей врал – глядеть было тошно, и мне, и маме с папой. Потому что, по сути-то, она для него – продуктовая карточка. Так он к ней относится. Но – уж не знаю почему – она по нему с ума сходила. У нее просто крышу сносило.
– И до сих пор, похоже, сносит.
Платт поморщился.
– Ой, да брось. Замуж-то она за тебя выходит.
– Ну, Кейбл-то не из тех, кто женится.
– Гм, – он щедро отхлебнул из бокала, – мне заранее жаль девушку, на которой Том женится. Ките, конечно, может поддаться порыву, но она не дура.
– Да уж.
Китси была совсем не дура. Не только устроила брак, который порадует мамочку, но еще и спит с человеком, которого по-настоящему любит.
– У них никогда б ничего не вышло. Как мама сказала: “Это просто наваждение”. “Мираж”.
– Она мне сказала, что любит его.
– Ну, девчонкам всегда нравятся мудаки, – сказал Платт, даже не став со мной спорить. – Сам, что ли, не знаешь?
Нет, угрюмо подумал я, это неправда. Почему тогда Пиппа меня не любит?
– Слушай, приятель, тебе выпить бы не мешало. И мне вообще-то, – он заглотил остатки джина, – тоже.
– Слушай, мне тут надо переговорить кое с кем. И, кстати, твоей матери, – я обернулся, ткнул пальцем в ту сторону, где я усадил миссис Барбур, – тоже не помешало бы выпить, да и съесть чего-нибудь.
– Мама! – сказал Платт так, будто я только что ему напомнил, что он забыл на плите чайник, и заторопился к ней.
33– Хоби!
Он чуть ли не вздрогнул, когда я ухватил его за рукав, резко обернулся.
– Все хорошо? – тотчас же спросил он.
Мне стало полегче, едва я к нему подошел – едва вдохнул чистого воздуха Хоби.
– Слушай, – сказал я, нервно оглядевшись, – мы можем на пару минут…
– А, так это жених? – вмешалась женщина из группки, с которой он общался, теперь они с любопытством напирали на нас.
– Да-да, поздравляем! – Еще какие-то незнакомые люди проталкиваются ко мне.
– Как молодо выглядит! Как молодо вы выглядите! – жмет мне руку блондинка лет пятидесяти пяти. – И до чего хорош собой! – поворачивается к подруге. – Как принц в сказке! И ведь больше двадцати двух ему и не дашь!
Хоби галантно представил меня всем по кругу, он был мягок, тактичен, неспешен – кротчайший светский лев, да и только.
– Ээмммм, – я огляделся, – прости, что тебя краду, Хоби, надеюсь, не слишком невежливо с моей стороны…
– Наедине поговорить хочешь? Конечно. Прошу меня извинить.
