Нам здесь не место - Санчес Дженни Торрес

— Эй! — окликает Рэй.

Может быть, он хочет, чтобы я повернулась к нему лицом, когда он нажмет на курок.

— Крошка!

Я медленно оборачиваюсь, надеясь, что Рэй не увидит слез в моих глазах. Он наполовину вылез из машины, младенец так и лежит у него на сгибе локтя, но пистолета в руках Рэя нет.

— Ты только недолго, о’кей? — говорит он.

Я киваю.

Если он меня не прикончит, то, может быть, уедет сейчас вместе с младенцем. И тогда часть моих страшных молитв будет услышана и исполнится самым ужасным образом. Это будет Божья кара за то, что я смела просить о таких вещах.

А может, Рэй увезет меня с младенцем в какое-нибудь пустынное место и там убьет нас обоих, решив найти другую, более достойную его девушку.

Я пересекаю двор и захожу в дом. Делаю все так, как он велел. Платье я выбираю в красный цветочек: если мама найдет меня убитой, кровь на нем будет не так заметна. Я надеваю его, приглаживаю волосы, наношу на губы блеск. Обуваюсь в черные туфельки без каблуков.

Я верю, что Бог не оставит меня, и даже начинаю надеяться, что Рэй действительно в меня влюблен. Ведь если это так, он меня не убьет. А еще я внезапно осознаю, что, когда смерть кажется неизбежной, хочется лишь одного — жить. Ради этого я готова на что угодно.

Я раздумываю, не оставить ли маме записку, но не могу найти ни бумаги, ни ручки, и к тому же не знаю, что написать. И еще мне надо спешить, потому что я не хочу, чтобы Рэй вышел из себя.

Но прежде чем выйти, я останавливаюсь у окна и смотрю на него, смотрю, как он держит младенца и копается у себя в телефоне. И в какой-то момент меня охватывает желание забрать деньги, выскочить в заднюю дверь и бежать так быстро, как только возможно. Я могу это сделать прямо сейчас, вычеркнув их обоих из своей жизни.

И в то же время я понимаю, что не могу оставить этого младенца вот так, на руках у Рэя. И пусть мне хочется бежать немедленно, я знаю, что без плана мне далеко не уйти: Рэй легко найдет меня, не пройдет и часа. Поэтому я открываю дверь и снова выхожу во двор.

Рэй смотрит на меня и улыбается. И я обещаю себе, что, если смогу выбраться живой из этой переделки, найду в себе силы бежать. Дождусь, когда у мамы будет выходной, оставлю с ней ребенка и отпрошусь на рынок.

Назад я больше не вернусь.

Пульга

— Эй, pendejo, придурок, давай внимательно! — орет. Нестор. В руках у него пистолет. — Магазин вставляется вот так, дошло?

Я вздрагиваю от резкого щелчка.

— Потом взводишь курок. — Металлический лязг отдается звоном в ушах. — И готово дело, можно палить. Запоминай, понял?

Когда Нестор вкладывает точно такой же пистолет мне в руку, она начинает дрожать, а колени слабеют.

— Давай, будь мужиком, а не мокрой курицей, — велит он, заметив мой испуг.

Он кудахчет и смеется, но при этом по-дружески подталкивает меня локтем — вот так запросто, словно мы теперь одна семья. Торо, парень с кольцом в носу, который в ночь убийства дона Фели свистел под нашим окном, смотрит на нас и тоже хохочет.

Уже три дня подряд Нестор подбирает нас с Чико, когда мы идем в школу, и привозит в тот же самый сарайчик. Вчера он швырнул нам сэндвичи, чтобы мы позавтракали, и отвез за город пострелять. Он вопил от радости, когда у нас что-то стало получаться.

Сегодня, когда мы уходим, он дает мне пистолет. Чико испуганно смотрит на нас.

— Отнесете вот по этому адресу. — Нестор протягивает Чико рюкзак и сует мне в руку скомканную бумажку. — И заберете деньги. Без них не возвращайтесь, ясно?

Мне страшно даже посмотреть на рюкзак. Я не спрашиваю, что в нем. Не хочу этого знать. Я и так каждое утро просыпаюсь потный от страха, а сегодня, когда у меня в кармане штанов лежит пистолет, мне кажется, что тело вообще отказывается служить, словно скелет внутри меня рассыпался в труху.

— Ты думаешь, там не захотят платить? — спрашиваю я Нестора.

Тот кривит губы.

— Ну, короче… имелись у нас с ними проблемки в прошлом. Но Рэй разобрался, там жесть была, поэтому не думаю, что у вас будет'загвоздка. — Он пожимает плечами. — Сделайте так, чтобы вам отдали деньги, вот и всё. Вы же хотите доказать Рэю свою преданность, чтобы он вам верил.

— Ага… конечно, — говорю я, а сердце начинает бешено частить.

— Хорошо. — Нестор бросает мне ключи от одного из мотороллеров Рэя, на которых мы теперь разъезжаем, и кричит: — Задело, парни!

Мы с Чико слушаемся и беремся за дело.

Лавируя среди машин, мы встраиваемся в их поток и выныриваем из него снова. На головаху нас темные жаркие шлемы, но Рэй настаивает на них: не из-за безопасности, а ради анонимности. Благодаря шлемам можно не опасаться, что кто-то узнает нас и доложит об этом маме. К тому же в сарае мы снимаем школьную форму и переодеваемся в уличное.

Теперь мы с Чико разъезжаем по улицам в качестве парней Рэя. Кто бы мог подумать! Но если мы откажемся ему подчиняться, если расскажем кому-то обо всем или не будем вести себя так, словно благодарны Рэю, то однажды ночью проснемся у себя в комнате от знакомого металлического щелчка и лязга.

Чико так долго не выдержит — это мне уже ясно. Он подскакивает от каждого звука в доме, от мотоциклетного выхлопа, долетающего с улицы. Он перестал есть. Я протяну дольше, во всяком случае, смогу какое-то время продержаться. Но не знаю, насколько у меня хватит сил.

«Мы должны бежать! Мы должны бежать!» — Я слышу этот крик у себя в голове каждый раз, когда сажусь в машину Нестора. Глядя на маму, я все время жду, когда она наконец спросит, почему на прошлой неделе мы не были в школе. Но, едва подумав о побеге, о том, чтобы купить билет на автобус, который поможет нам уехать отсюда, о необходимости первого шага, я понимаю, что не могу его сделать.

Думаю, мама заметила что-то неладное. «Веди себя как обычно», — твержу я Чико. «Веди себя как обычно», — твержу я себе. Но неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем мама обнаружит, насколько все плохо.

Я еду через рынок и вспоминаю о тех двух парнях на мотоцикле, что убили мамиту Чико. А еще — о нас самих, о том, что однажды мы тоже станем такими. Я поддаю газу, чтобы оставить позади и воспоминания, и мысли. Потом еще раз смотрю на адрес. Мы подъезжаем к лавке на другом конце города, заколоченной, как и магазинчик дона Фелисио.

Припарковав мотороллер, мы с Чико медленно идем к задней двери.

— Стоять! — Парень, которого мы не заметили, выступает из тени деревьев позади лавки. Он целится в нас из какого-то автоматического оружия. — Руки вверх!

Мы немедленно выполняем приказ.

Он высокий и тощий, пушка у него в руках чуть ли не больше его самого. Судя по лицу, ему ненамного больше лет, чем мне.

— Вы от Рэя?

Я киваю.

— Да, hermano, братан… то есть да, извини. Вот. — Я делаю жест в сторону рюкзака на спине у Чико.

Парень подходит ближе. Он смотрит на меня, переводит взгляд туда, где в районе пояса штанов можно легко разглядеть очертания пистолета, который навязал мне Нестор.

— Даже не думай за него хвататься, hermano, — говорит он. — Не опускай руки и потопали. — Парень показывает на заднюю дверь и делает знак, чтоб мы шли вперед.

Внутри за складным столиком сидит какой-то парень и считает деньги.

— Пацаны от Рэя пришли, — говорит ему тот, что с пушкой.

Парень отрывает взгляд от купюр и, увидев нас, смеется.

— Серьезно?!

Мы с Чико переглядываемся.

— Вы же, черт бы вас побрал, молокососы! — И он хохочет, мотая головой. — Вот ведь гад! Рэй действительно меня проверяет, — говорит он парню с пушкой.

Они смотрят друг на друга, и в этих взглядах без труда можно прочесть их безмолвную беседу:

«Этих можно легко вырубить. И забрать все дерьмо даром».

«Я знаю, куда деть тела».

«Да без проблем».

«Но Рэй… он становится все круче».

«Ага».

«Лучше с ним не бодаться».

«Заметано».