Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
— Это новое русское слово, неологизм, обозначающий алкоголика.
— А Пауль? Нашёл себе здесь пассию? Ему надо заводить новую семью.
— Пауль не промах, — рассмеялся Стысь. — Наверное, весь в деда. — Он лукаво заглянул Стефану в глаза.
Тот улыбнулся:
— Я был верен Марте. А по молодости с кем не случалось грехов.
— Это вы любовь называете грехом?
Стефан не ответил, а спросил:
— Кто она?
— Что я буду раньше Пола говорить. Сами увидите и узнаете. Думаю, что у них серьёзно. Девушка она с характером положительным, очень миленькая, нет, не миленькая, а красивая.
— Ну, а как бизнес? — спросил Стыся старший Заг. — Хочу узнать из первых рук.
— Дела в фирме идут хорошо. Как говорит Пол, о’кей! Сами всё узнаете, как поживёте здесь. Фирма процветает, налажены контакты с западными партнёрами, гоним за границу не только лес и полуфабрикаты, но освоили выпуск такой мебели, что итальянцы и испанцы нам в подмётки не годятся…
Стефан согласно кивал, глядя на проносящиеся за окном подмосковные пейзажи.
— Не утомил перелёт? — спросил Стысь, обращая внимание на чисто выбритые щёки «деда».
Несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, Стефан имел отличное здоровье, был вынослив, следил за фигурой, не позволял себе расслабляться и старался вести активный образ жизни. Спросил Стысь из вежливости: глядя на старшего Зага, можно было и не спрашивать, как он долетел. Полёт никак не отразился на его самочувствии.
— Нет, не утомил, — ответил «дед». — Да что такое пробыть в воздухе несколько часов, — и спросил: — Далеко ещё до Москвы?
— Считайте, что это уже Москва, только окраина.
— Провези меня через центр, — попросил «дед». — Хочу посмотреть первопрестольную.
— В первый раз, конечно, интересно, — сказал Стысь. — Хотя… экзотика, свой шарм, он не надоедает. Меня всегда привлекали Кремль, Красная площадь. Трепет охватывает каждый раз, когда смотрю на них. Есть в их облике нечто…
— Вот и я хочу посмотреть, — ответил Стефан и задумался.
Тогда после тюрьмы их отправили в Ярославль, оттуда через Москву на восток. Приближаясь к Москве, заключённые хотели высунуться из вагонов посмотреть на столицу. Но даже кому это удалось, Москвы не увидели: увидели лишь трубы заводов, кирпичные здания разных архитектурных форм, окутанных предутренним флёром, гулкие мосты, под которыми приходилось проезжать, да блестящие рельсы, извилистыми змейками скользившими по коричневой земле, вернее, не земле, а смеси песка и щебня, на которой росли в изобилии полынь да пижма.
— Какое время надеетесь пробыть у нас? — спросил Стысь, видя, что «дед» замолчал, уйдя в себя.
Ему надо было знать о намерениях старшего Зага, чтобы определить план дальнейших действий. Несомненно, Пол поручит Стысю продолжить так называемую операцию, которая бесславно закончилась в самом начале. У него есть страстное желание её завершить и много денег, которых он не пожалеет, раз идея фикс овладела им. Он доведёт задуманное до конца. А судя по его рассказам «дед» не особенно хочет поддержать затею внука и, как Пол думает, будет всячески препятствовать их действиям, а потому возможно Стысю поручат обезвредить Стефана мягким способом.
— Видно будет, — ответил Стефан на вопрос Стыся. — Пока не тороплюсь. Осмотрю Москву, а там поеду в Заозерье, надо навестить кое-кого.
— Ахметку что ли?
— А ты откуда знаешь про него?
— Пол мне рассказывал. Мы ж искали его.
— Искали? — удивлённо вскинул брови старший Заг. — Я ж просил Пауля ничего не предпринимать до меня.
— Хотели сделать вам сюрприз…
— Искали, значит. — Лицо Стефана стало пасмурным. — И что же — нашли?
— Нашли.
— Значит, жив Ахметка. — Глаза Стефана заискрились.
— Был жив, — вырвалось у Стыся.
Сказав это, спохватился. Пол просил не рассказывать сразу о смерти Ахметки, подготовить сначала старика к восприятию столь трагического события, а он? У русских есть глагол «ляпнуть», который как нельзя лучше отражает то, что совершил Стысь.
— Почему был? — спросил «дед», резко повернувшись к Стысю.
Стысь молчал, обдумывая, что ответить Стефану.
— Так почему ты сказал в прошедшем времени? — переспросил «дед». В его голосе прозвучали недовольные нотки.
— Сказали наши люди, что нашли, это я хотел только сказать, — стал выкручиваться Стысь.
— Ты его видел?
— Откуда. Мы узнали, что он живёт на прежнем месте, на хуторе и больше никаких действий не предпринимали.
— Наверное, он меня не узнает при встрече. Столько годов пролетело. — Стефан пощипал усы.
— Может и не узнать, — подтвердил Стысь. — Теперь вы солидный бизнесмен, почтенный человек, и в годах. Думаю, что и вы сразу не узнаете. Время неузнаваемо меняет людей как внешне, так и внутренне, — с уверенностью в своей правоте сказал Стысь.
— Наверно, не узнает, — согласился Стефан.
— Точно не узнает, — вырвалось у Стыся. Ему стало невмочь хранить тайну. Пол тоже. Переложил свои заботы на Алекса, а сам и в ус не дует. Стысь почувствовал, как ручеек пота побежал между лопатками.
— Почему так думаешь?
Стысь выдохнул и набрал полную грудь воздуха.
— Так на кладбище он лежит.
— Ахметка?!
— Он самый.
Стысь решил сказать старику часть правды, скрыв, что в смерти Ахметки повинны Стысь и Пол. Может, он всю правду никогда не узнает, а если узнает, то с течением времени рана затянется и не отдастся такой болью в сердце «деда».
— Когда это случилось? — Стефан нахмурился и по голосу Стысь понял, что старик очень обеспокоен смертью хуторянина.
— Да недавно. Дня два или три назад.
— Что же ты мне сразу не сказал. Всё юлил.
— Не хотел, чтобы вы расстроились.
— Ахметки нет. — Стефан сжал лицо ладонями. — Стоило мне из-за этого ехать!
— Может и не надо было, — вкрадчиво сказал Стысь. — Наслаждались бы отдыхом в Лозанне или ещё где…
Стефан не ответил, отдавшись на волю мыслей. Даже улицы Москвы, которые он так хотел увидеть, бежавшие за стёклами «Линкольна», перестали интересовать его. Сообщение Стыся о том, что Ахметка умер, повергло старика в уныние. Его больше интересовала встреча с Ахметкой, осколком той жизни в России, которую он потерял или покинул, или его заставили покинуть. Ещё в Швейцарии, когда сын с внуком только налаживали дело в России, он уже подумывал о возвращении, точнее, о посещении России. Размышлял, кто же остался жив на хуторе. Пелагея, наверное, давно умерла. Только Ахметка, если не переехал. Годков-то ему не намного больше, чем Стефану.
