Ольга Камаева - Eлка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы
А я-то думала, что это большая честь — готовить на область. Лиля странную позицию разъяснила с ходу:
— И правильно. Баллы в рейтинг школы идут, посему от администрации почет, уважение и премия за призовое место. А бесплатно задницу рвать из-за пятьдесят последнего места на областной лично у меня тоже желания нет. Не волнуйся, и у тебя не будет, это пока в охотку, — охладила она мой пыл. — Поработаешь лет десять, увязнешь в трудовой рутине, весь энтузиазм выветрится.
Все равно не представляю, как можно готовиться, не веря в победу и даже не желая ее? И не думаю, что дело в возрасте или привычке. Дело в принципах. Одни всю жизнь не хотят ничего делать; другие вроде работают, но при удобном случае всегда готовы схалтурить, а третьи пашут, пашут и пашут, не останавливаясь. Илья как раз из таких. Учит, на консультациях вопросы задает, да и после уроков почти каждый день подходит. Даже Мадам его хвалит. Обидно, если его подготовка — коту под хвост. Я, конечно, Озеровой ничего плохого не желаю, но Илюшку жалко. Он и умнее, и собраннее.
И еще — он МОЙ ученик. Кажется, мы с ним подружились.
3 декабря
С самого утра сегодня не по себе. После первого урока подошла Мадам и сказала, что Озерова вчера заболела, температура высокая, и сбить ее не получается. Ни о какой олимпиаде, естественно, и речи быть не может.
— Придется завтра твоему Смирнову идти.
На душе стало скверно, будто это я девчонке болезнь накаркала.
Мадам тем временем давала указания:
— …и тебе тоже, только подойди к Софье Валерьевне, пусть она тебя с уроков снимет. Как только работы напишут, учителя их сразу проверяют. Так ты Смирнова поддержи, в обиду не давай.
— Как это? — не поняла я.
— Ну… там сориентируешься… — замешкалась Мадам; мне показалось, она хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и перевела все в шутку: — Как сказал классик, боксерские перчатки вы можете не брать, но призовое место взять обязаны.
Илья новости обрадовался. Даже немножко покоробило, хотя никакого злорадства у него и в помине не было. Он моментально изменился: оживился, подтянулся, в глазах появился нетерпеливый блеск. Хорошо, потому что одно дело рассуждать, будучи запасным игроком, и совершенно другое, когда тебя на последней секунде назначают основным. Не все справляются, иные тут же скисают.
В Илье я уверена. Нам бы только еще немножко удачи. Помню, в институте перед экзаменами ребята чего только не делали: клали под пятки пятаки, не стриглись, а с зачетками вообще комедия. Неслабое, говорят, у общаги случалось зрелище: в полночь как по команде из форточек вытягивались руки с зачетками, а по окрестностям протяжным стоном разносилось выводимое нестройным хором заклинание: «Халява-а-а, приди-и-и!» Многие утверждали, что оно работает, и приводили многочисленные примеры из практики собственной или, в крайнем случае, знакомого парня: «Ну ты его знаешь — из одиннадцатой группы, он еще все время ходит в сером свитере… нет, не в очках… нет, и в лагерь не ездил… нет, не та падла, что Светку бросил… в общем, ты его точно знаешь…»
Я тогда смеялась — чушь все это, конечно. А сейчас и сама бы покричала, только зачетки нет. И возможности выкрасть с олимпиады незаполненную ведомость — тоже.
Шучу, конечно. Надеюсь, мы и без криминала победим.
4 декабря
Вот тебе и победили… Даже не хочется ничего писать.
Все было нормально — до самого последнего момента. Как и сказала Мадам, проверяли мы сами, сопровождавшие учителя. Я даже не волновалась: темы с Ильей почти все разбирали, да и задания попались не особенно сложные.
С тестами проще всего, да и какие с ними могут быть проблемы? «Да» или «Нет», А или Б. Но три последних вопроса предполагали развернутые ответы. И правильно, а то дети скоро связно мыслить совсем разучатся.
Вот на них-то Илья и срезался. Вернее, его срезали. В открытую. Учителя пришли в основном в возрасте, и видно, что не в первый раз. Сначала все шло легко: тесты отстреляли минут за десять, то и дело подсмеиваясь над неправильными вариантами — как они вообще могли в голову прийти?
Но когда дошло до развернутых ответов, шутить перестали. Их зачитывали вслух, потом обсуждали и общим решением выставляли баллы. Две работы были явно сильнее остальных — и анализ документа, и эссе про российский флаг в них оказались шире и без ошибок. Меня еще поразило: откуда мальчишке, а уж тем более девчонке в пятнадцать лет знать, что горизонтальные полосы точно таких же цветов на флагах Нидерландов, Люксембурга, Парагвая и Сербии, а у Словении и Словакии совпадает даже их порядок: белый, синий, красный?! Или что, по одной из версий, цвета триколора символизируют известный девиз «За Веру, Царя и Отечество!». Я, к своему стыду, о ней даже не слышала.
Но другие учителя удивления и восхищения не выразили, а я в роли новичка чувствовала себя неуютно и больше слушала, чем говорила. Точнее, почти все время молчала и в прения не вступала. Тем более что иногда они принимали совершенно непонятный оборот. Как, например, можно не снижать оценку, если на вопрос о событии, после которого в России вновь начал использоваться триколор, дается ответ: путч 1993 года? А пухленькая дамочка минут пять билась, доказывая: снимать полбалла за такую мелочь в эссе, как дата, — слишком серьезное наказание, событие-то названо правильно. Ну да, у нас же олимпиада по русскому языку, при чем тут даты…
Когда, наконец, все подсчитали, расшифровали фамилии. Илья оказался четвертым. Про Люксембург и Парагвай — это у него. А рьяная дамочка отвоевала-таки своей ученице третье место.
— Я же тебя предупреждала, — не удивилась Мадам. — На самотек ничего пускать нельзя. Раз видишь, что твоя работа, тоже нужно было… подстраховаться…
— Что значит — «видишь»? — опять не поняла я. — Все же закодировано. Да и… неправильно это.
Она поджала губы.
— А не снимать баллы за ошибку, выходит, правильно?
И перевела разговор на другую тему. А чуть позже то, о чем дважды промолчала Мадам, безо всяких обиняков объяснила Лиля:
— Да работу проще простого вычислить. Можно по почерку, но это, если далеко сидишь, не прокатит. Лучше по пасте. Даешь ручку с каким-нибудь специфическим оттенком — за три метра видно. Как говорится, не можешь — научим, не хочешь — жизнь заставит. Надо было сразу ко мне подойти, я бы объяснила. А Мадам какой интерес? Во-первых, в нечистоплотности признаваться никому не нравится, а она свой статус блюдет. Во-вторых, хочет, чтоб призовые места были только у нее. Тактика!
Больше всего боялась разговора с Ильей. К моему удивлению, он, хотя и расстроился, но как-то сдержанно. Больше переживал из-за того, что подвел меня, а мне от его сбивчивых извинений становилось еще тяжелее. Я-то знала, что его элементарно засудили, но не могла же сказать: ты почерком и пастой не вышел, других за уши вытащили, а я прохлопала. И извиняться должна я, не вовремя язык проглотившая…
