Мария Метлицкая - Испытание медными трубами (сборник)
Впрочем, стройность хозяйки, видимо, ее заслуга и гигантский труд. А может, и милость Божья. Подруги ворковали о чем-то своем. Татьяна включила чайник и поставила на стол тонко нарезанный рокфор, ветчину и коробку конфет «Моцарт». Вместо хлеба подала тонкие пластинки ржаные финских сухариков. Бросила в чашки круглые травяные шарики, залила кипятком, и эти бутоны раскрылись, как цветы. Чай приобрел красноватый оттенок.
– Ну, вот, Татка, – сказала наконец Элла. – Теперь по делу. Вкратце я тебе уже все изложила. Теперь подробности. Их расскажет Ленка. – И она посмотрела на Лену.
Лена набрала побольше воздуха, шумно выдохнула и, удивляясь себе, начала горячо и вдохновенно рассказывать историю про Славину бабку Клавдию с самого начала и с подробностями. Подруги подобрались, подались вперед и слушали, как показалось Лене, с большим интересом. Ей и самой нравилось, как гладко и витиевато она ведет повествование. Элла, показав глазами на Лену, с гордостью сказала:
– Литератор!
Лена смутилась:
– Всего лишь учитель литературы.
Во время Лениного рассказа Татьяна пару раз охала, вскрикивала, взмахивала руками и перебивала рассказчицу. Из светской дамы она тут же превратилась в любопытную и плохо воспитанную тетку. Словом, происхождение вылезало – как ни старайся.
– Да ты что? – вскрикивала она. – Ну ни хрена себе! Во дела!
Элла с достоинством кивала, подтверждая Ленины слова. Рассказ подошел к концу.
– И это все? – разочарованно протянула хозяйка.
– Нет, Таня, – строго сказала Элла. – Теперь – самое интересное.
Татьяна поддалась вперед и шумно сглотнула слюну.
Лена вынула из сумочки фотографии. Татьяна почти выхватила их из Лениных рук. Она жадно вглядывалась в снимки, переводя взгляд с одного на другой. Лена и Элла переглянулись.
Потом Татьяна бросила снимки на стол, откинулась на стуле, положила ногу на ногу и с вызовом спросила:
– Ну и что?
Лена растерянно посмотрела на Эллу.
– А ничего, – отрезала та. – Дурочку из себя не строй! Интересно – будем говорить. А нет – спасибо, так сказать, за чай.
Танька-Селедка презрительно ухмыльнулась и снова взяла в руки фотографии.
– Ничего особо интересного не вижу, – проговорила она. – Кроме самой истории. Ну если она – правда…
– Ну, как знаешь, – сурово ответила ей Элла. – На нет, как говорится… – И, чувствуя, что она слегка перегибает палку, Элла широко и радушно улыбнулась. – Зато повидались, да, Танюш? А так бы еще сто лет собирались.
Лена восхитилась ее стратегией. «Теперь – кто кого», – подумала она, и ей почему-то стало смешно. Еле сдержалась.
Элла стала медленно вставать со стула.
– Подожди, – с досадой и явным раздражением сказала Татьяна. – Прям так сразу обидки кидать! – возмутилась она.
«Видно влияние внучки, – подумала Лена, – или нелюбимой снохи. Такой сленг! Пятый класс, вторая четверть».
Стратег и тактик Элла неохотно опустилась на стул.
– А цена? – цыкнув зубом и изображая абсолютное равнодушие, спросила хозяйка.
– На обороте, – последовал царственный кивок Эллиной головы.
Татьяна перевернула фотографии и разложила их в ряд на столе. Потом она сделала «большие глаза», медленно перевела взгляд с подруги на Лену и театрально произнесла:
– Вы что, сумасшедшие?
Лена покраснела и посмотрела на Эллу. Та была абсолютно спокойна.
– Значит, так! – решительно сказала она. – Выпендриваться будешь в бутике в Лондоне или в спа-салоне перед косметичкой. А я тебя знаю сорок лет из твоих семидесяти двух. И это – раз. То, что ты сейчас перед нами разыгрываешь, может быть интересно только моей Лене, так как она тебя плохо знает. И то вряд ли. И это – два. То, что ты любишь цацки до умопомрачения, я, дорогая, в курсе. И это – три. А четыре – то, что мы к тебе пришли первой – первой, заметь! Не к Беллочке Симановской, не к Раде, не к Манане – это ты не оценила, потому что наглая. Права твоя невестка. Не умеешь ценить ни дружбу, ни хорошее отношение. А цена – так можно же говорить. Языки-то на что? Продавец – вменяемый человек. Хотя я интересовалась – цены вполне терпимые. Просто у людей ситуация безвыходная. Ты же понимаешь, с такими вещами расстаются, только когда самый край. Всегда на чьем-то несчастье – кому-то выгодная сделка. Ты у нас, конечно, бизнесмен еще тот, но где твоя хватка, Таня, где нюх? Неужели все кануло в Лету? – И Элла гневно сверкнула очами.
Лена была в шоке. Оказывается, она эту Эллу совсем не знает. Такой артистизм! «Раневская отдыхает», – сказала бы Жанка.
– Ой, да ладно, – по-простонародному, с растяжечкой, произнесла Татьяна. – У Белки дочка дом на Лазурном продает. Радка мужа лечит от тяжелой болезни, а у Мананки любовник молодой – ей не до себя, его содержать надо. И ты, Эллуся, все это знаешь не хуже меня. И вообще, я что-то не пойму, чего ты так стараешься? Тебе-то какая выгода?
Элла рассмеялась:
– Да самая простая! Ты меня за доброе дело и хорошее к тебе отношение в Марбелью пригласишь. И не меньше чем на два месяца, – сурово добавила она.
Татьяна откинулась на стуле и рассмеялась.
– А родственница твоя что так старается? Тоже в Марбелью хочет?
– А родственница моя старается, чтобы подружке помочь, которая в неприятности попала. Но тебе этого не понять.
Татьяна не ответила на колкость подруги и в задумчивости подошла к окну. Минут десять она изучала окрестности. Потом повернулась и сказала:
– Ну, допустим, будем торговаться. Допустим, сторгуемся. А как я узнаю, подлинные ли это вещи? Не подделка? Сейчас такое подделывают – эксперты разобраться не могут. Я смогу отнести их на экспертизу? Или просто показать частнику, своему, проверенному человеку?
– Сможешь, Таня. Конечно, сможешь. Отнеси сначала эксперту в Грановитую палату. Или в Алмазный фонд. Там у тебя обязательно поинтересуются, откуда у тебя все это.
– А я скажу – наследство от бабушки! – быстро сообразила Татьяна.
– Ага, от бабушки. Крестьянки Тамбовской губернии. Или дочки ее, твоей матери, ткачихи ивановской мануфактуры. А папаши, как я помню, у тебя не было и вовсе. Те, кому это интересно, быстро это все узнают. КГБ, знаешь ли, у нас еще никто не отменял – только название заменили, а суть осталась. И они, кстати, – те же люди, с удовольствием и повышенным служебным рвением, обязательно поинтересуются, откуда у тебя эти штучки или деньги на них. А там до твоего сыночки, честного слуги народа, – рукой подать. Он у тебя, кажется, еще и депутат?
Татьяна удрученно молчала. Потом вскинулась.
– Ну, хорошо. Допустим, ты права. Но остались же частные ювелиры, которые могут все это оценить?
