Рене Баржавель - Дороги Катманду
о нежные округлости щекой, подтолкнул носом, словно теленок материнское вымя, затем обхватил ладонями. Не отпуская груди, он спустился губами к нежному плоскому животу, к нежным теплым линиям. Бедра Джейн шевельнулись и раскрылись, словно распустившийся цветок. Короткие завитки раскрыли свою тайну. Оливье увидел золотистый свет. Медленно склонившись, он прижался к нему губами.
Джейн, начиная от груди, которую продолжали ласкать его руки, и ниже, где ее тело таяло от его губ, превратилась в волну радости, поток счастья, колебавшегося, подобно приливам и отливам чего-то неизмеримо большего, чем наслаждение, и в этом слились воедино земля и небо. Потом на нее обрушилось нечто ужасное, невозможное, и она вцепилась обеими руками в волосы Оливье, обхватила его голову, словно пытаясь проникнуть в нее. В этот момент что-то взорвалось, она умерла и ее не стало.
Оливье осторожно расстался с золотистым цветком, бережно поцеловал нежные теплые линии, нежный живот, груди, приоткрытые губы, сомкнутые веки. Джейн почувствовала, как он медленно и мощно вошел в нее. Наполовину уснувшая, наполовину лишившаяся жизни, она почувствовала, что в ней возрождается то, что она считала невозможным. И жизнь снова вспыхнула где-то в самой сокровенной глубине ее тела благодаря проникшему в нее божеству, зажегшему в ней солнце и звезды.
Смотрящий Будда взирал на происходящее у его ног. Он помнил, что уже видел всю любовь мира.
***
Лорен посигналила. Грузовик с кузовом, заполненным непальцами, медленно тащился по самой середине узкой дороги, оставляя позади себя длинный шлейф пыли. Она нажала кнопку, и из багажника поднялась брезентовая крыша и сомкнулась над головами. Стекла поднялись, завершив полную изоляцию кузова.
Пассажиры грузовика орали и смеялись в восторге.
Лорен продолжала сигналить без перерыва. Наконец неуклюжий грузовик подался влево; теперь он почти задевал бортом крутой склон. В Непале левостороннее движение, как в Индии и Англии. Лорен вихрем проскочила мимо грузовика, едва не раздавив группу носильщиков, передвигавшихся рысцой с грузом кирпичей, и вырвалась на простор, продолжая ругаться по-американски. Она не выносила, когда перед ней появлялось препятствие. На сиденье рядом с ней дремал Гарольд. Одним движение руки Лорен убрала крышу и боковые стекла.
На заднем сиденье Оливье был стиснут между Свеном и Джейн. Сидя боком, она не сводила с Оливье глаз. Она никак не могла понять, что произошло с ней этой ночью. Разве было что-то необычное в этом парне? Да, он был красивым, но и Гарольд выглядел не хуже. Конечно, он был искусным в любви, как никто и никогда. Но то, что она испытала, было не просто более сильным наслаждением, чем когда-либо раньше. Это было. Что? Ощущение счастья? Значит, она не была счастлива раньше, с друзьями? Вот если бы он остался с ними, это было бы замечательно. Она вздохнула, улыбнулась и еще сильнее прижалась к нему. Она была измучена любовью.
Оливье взглянул на нее нежно и немного иронично. Он провел с девушкой всю ночь, расставшись с ней перед самым рассветом, и теперь испытывал отрешенность, характерную для юных самцов, организм которых еще не восстановился после длительного сексуального напряжения. Теперь для него более важным было то, как пройдет встреча с отцом в Катманду.
Наклонившись вперед, он спросил Лорен:
— Вы хорошо знаете европейцев в городе?
— Я знаю всех. Я хочу сказать, кроме местных. Всех европейцев, разумеется. Их не так уж много, ведь Катманду — это большая деревня.
— Вы знаете человека по фамилии Жамэн?
— Жака? Его все знают! Это с ним вы хотите встретиться?
Она с любопытством взглянула на него в зеркале заднего вида. Оливье ответил утвердительно и откинулся назад.
— Сейчас его нет в Катманду, — сказала Лорен. — Он занят подготовкой сафари для моего мужа. Жорж хочет добыть несколько голов тигра, чтобы поместить их между картинами Пикассо. Но он стреляет, как слизняк.
После короткого молчания она с отвращением добавила:
— Он все делает, как слизняк. К счастью, Жак знает, что ему нужно стрелять одновременно с охотником. Иначе у него не останется клиентов. Тигры сожрали бы их всех! Сейчас он в своем лагере, в лесу. Это нам по дороге, если хотите, я вас высажу там.
Встревоженная Джейн схватила обеими руками руку Оливье. Он рассеянно взглянул на девушку, потом снова обратился к Лорен и сказал, что это его устраивает.
Дорога теперь все время шла под гору, так как они пересекли первую горную цепь. К полудню машина достигла просторной долины. Здесь царила влажная тропическая жара. По сторонам дороги тянулся редкий лес громадных деревьев, отделенных друг от друга прогалинами, поросшими высокой травой и пышными кустами, усеянными огромными цветами.
Лорен остановилась там, где от основной дороги в лес уходила узкая автомобильная тропа. На небольшом деревянном щите, прибитом к дереву, была изображена голова тигра. Стрелка указывала направление.
— Это здесь, мой мальчик, — сказала Лорен.
Джейн вышла из машины, чтобы выпустить Оливье. Она проводила его до начала тропы в густой тени.
— Куда ты идешь? Что тебе нужно от этого типа?
— Я должен забрать у него свои деньги!
— Ты сошел с ума! Брось эти деньги! Идем с нами!
— Нет, я должен…
Он оглянулся на машину. Гарольд расправлялся с бутербродом. Свен курил. Он вспомнил ночь, невинное тело, распростертое перед ним в свете масляных ламп, испытанное ими наслаждение — или счастье?
— Оставь этих типов! Это же жалкие личинки! Ты должна пойти со мной!
Она посмотрела на него удивленно и печально. И как только он мог просить ее об этом? Она не хотела, нет, она не могла вернуться в оставленный ею мир, унылый мир денег, обязанностей и запретов. Свен открыл перед ней путь к свободе, и теперь ничто не могло заставить ее отказаться от новой жизни, единственно правильной, единственно возможной. Она не могла покинуть Свена, даже ради Оливье. О Гарольде она не думала, Гарольд не имел для нее никакого значения. Но когда она отказалась сопровождать Оливье, тот подумал прежде всего именно о Гарольде, о сцене, которую ему пришлось наблюдать позавчера возле костра.
— Ну, тогда привет! Чао!
Подхватив рюкзак, он взбросил его на плечо. Джейн внезапно осознала, что эта разлука может быть окончательной, и ей стало страшно.
— Значит, мы больше не увидимся?
— Ты хочешь снова увидеться со мной?
— Конечно. А разве ты не хочешь?
Конечно, ему хотелось увидеться с Джейн, но он не мог забыть другого парня, раздевавшего ее. А, все они одинаковы! Все! Все.
— Есть то, что я не способен делить с другими, — сказал он.
— Что именно? Что ты имеешь в виду?
Она действительно не понимала, она хотела, чтобы он объяснил, у нее еще был шанс удержать его.
— Эй, Оливье! — крикнула Лорен. — Поторопись, нам нужно ехать! Тигры уже проголодались!
— Чао! — бросил снова Оливье.
Он отвернулся от нее и двинулся по тропе вглубь леса.
***
Обернувшись назад, Джейн смотрела на лес, поглотивший Оливье. Тропа уже исчезла за поворотом, сзади появился грузовик и тоже исчез в облаке пыли. Джейн все равно продолжала смотреть назад. Потом Свен положил ей руку на плечо. Она обернулась. Он ласково улыбался ей. Она улыбнулась в ответ, но улыбка у нее получилась не слишком жизнерадостной. Свен протянул ей, достав из кармана, небольшой бумажный пакетик и развернул его. Она увидела белый порошок.
— У меня осталось еще немного. Хочешь половину?
Она перестала улыбаться. Нет, только не это. Ей стало страшно.
— Как хочешь, — улыбнулся Свен.
Но в тот момент, когда он поднес к носу бумажку, чтобы втянуть порошок, она неожиданно решилась и протянула руку.
— Ладно, дай мне тоже.
***
На веревках, натянутых между деревьями, висело несколько шкур тигров, растянутых на палках. Мужчина, стоявший в джипе, за рулем которого сидел человек в тюрбане, наблюдал за проходящими перед ним слонами, снаряженными для охоты. На спине у каждого из них сидели погонщик и туземный охотник. Длинной шеренгой за слонами стояли загонщики.
Описав плавную дугу, джип пристроился к веренице слонов. Стоявший в нем мужчина вооружился мегафоном и произнес несколько фраз на английском. Оливье понял почти все, потому что английские слова были произнесены с французским акцентом.
Словно главнокомандующий перед сражением, мужчина отдавал распоряжения, относящиеся к охоте, которая должна была начаться завтра. В последней фразе он уточнил время общего сбора. Он был в шортах цвета хаки и военной гимнастерке такого же цвета. На широком кожаном поясе с медными заклепками висела кобура. Под ветровым стеклом джипа было прикреплено большое ружье, предназначенное для охоты на крупного зверя.
